Стивен Эриксон Падение Света

Выбрав камеру, Сильхас затащил Кепло и приказал дом-клинкам сковать его по рукам и ногам. Тряска привела Кепло в чувство. Он моргал, следя за юной женщиной, созерцал широкие железные кольца, захлопывающиеся на его запястьях. Темные глаза проследили и как она уходит.

Сильхас Руин встал перед пленником и хотел что-то сказать, но Кепло слабо махнул рукой и бросил: - Извините, милорд, за убитого стража. Нетерпение подобно бойкому мечу, мысль не замедлила мою руку. Но лишь за это преступление я готов понести кару.

Сильхас хмыкнул.
– Нападение на священные покои Матери Тьмы?

– Она не так уж их ценит.

– А Драконус?

Кепло отвел взгляд.
– Муж, коего трудно убить. Разве я не рассказал? Мои бормотания... мои признания. Да не скажут, что я боюсь правды.

– Он не потребует твоей головы, ассасин?

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Слишком занят.

Сильхас кривился, скрестив руки на груди. Кинул раздраженный взгляд на Келлараса.
– Вперед, капитан, прошу вас. Не убеждайте меня тратить чужое время. Лучше сразу отделить его голову от туловища.

– Простите, милорд, но я ничего не понимаю. Трясы объявили нам войну? Этот мужчина здесь по воле Шекканто? Да, бог умер, но вину можно возлагать лишь на Азатенаю Т'рисс.
– Келларас окинул взором пленника.
– Кепло Дрим, кто послал вас?

– Никто.

Келларас поразмыслил, не чувствуя лжи в словах.
– Куда ушел ведун Реш, пропав в Терондае?

– Не знаю.

– Значит, никто не ведал о ваших намерениях?

Кепло ухмыльнулся и сел у стены.
– У меня было подозрение... Они это знают.

– Подозрение? Насчет чего?

– Странно, но открыв истину, я нашел в себе нежелание ее провозглашать. Я, - закрыл он глаза и прислонил к стене затылок, - пересмотрел...

– Попрошу объясниться, - сказал Келларас.

– Я заблуждался. Не всякая истина - преступление. Хотя, - моргнул он, улыбаясь Келларасу, - слишком многие именно таковы. Я глуп, но ведь невежество - плохое оправдание. Не будем за ним прятаться.

– Хотите жить, Кепло Дрим?

Мужчина пожал плечами и замигал, рассматривая свои раны.

Сильхас Руин прорычал: - Убийство домового клинка Пурейков. К демонам остальное, но это обвинение не опрокинуть.

– Какая жалость.

Лорд опустил белую руку на эфес клинка. Железо начало выскальзывать из ножен - и застыло при хлопке двери за их спинами.

– Погодите, владыка, - сказала Эмрал Ланир, входя в ставшую тесной камеру. Келларас увидел и жреца Эндеста Силанна за ее плечом: руки свободны от бинтов или перчаток, раны открыто кровоточат, пачкая пальцы. Лицо его принадлежало мужчине много большего возраста.

– Дом Пурейк требует правосудного наказания, - сказал ей Сильхас Руин.

– Не сомневаюсь. Но сначала я должна его допросить.

– Тратите наше время, - буркнул Сильхас.
– Он изрекает одни загадки.

– Меня не интересует Мать Тьма, - заявил Кепло Эмрал Ланир.
– Никогда я не представлял для нее угрозы.

– И все же вы нарушили...

– Я спорил с лордом Драконусом. Мы схватились и теперь между нами все решено.

– Но позади остался труп, - заметила она.

– Отпустите его, - вмешался Эндест Силанн.

Все повернулись к жрецу. Приказ на миг лишил Сильхаса Руина дара речи. Эмрал оглянулась на спутника.

– Ваше повеление, Эндест?

– Нет.

– Она доводит до вас свои желания? Вы сообщали, будто пребывание Матери в вас не позволяет знать ее волю. Что изменилось?

– Драконус ранен и это сердит ее. Тем не менее, Кепло Дрима следует изгнать из Харкенаса. Всё.

– Как насчет справедливости для Дома Пурейк?
– воскликнул Сильхас.
– Не должна ли богиня защищать добродетели? Нас, поклявшихся служить ее воле? Она отстраняется от нас?

Силанн не отвечал. Он отвернулся, и Келларас явственно расслышал шепот: - Поди прочь, мальчишка, это не твоего ума дело.

Даже верховная жрица казалась потерянной.
– Лорд Сильхас, мне жаль, - произнесла она.

Тот сверкнул глазами и резко махнул рукой.
– Не важно. Каково это, Верховная Жрица? Ощущать себя... ненужной?

Лицо ее отвердело, но губы не шевельнулись.

– Ох, Келларас, - сказал Сильхас Руин, - освободи его.

Райз Херат стоял в темном коридоре и смотрел на гобелен. Отсутствие света не было препятствием изучению сцены с драконами.

Он был на вершине башни, когда Элайнт скользнул из тяжелых туч и спиралью спустился в сердцевину города. Хорошо, что он не любитель во всем видеть знамения.

"Но даже я должен позаимствовать идею предвестников. Времена наши поистине сложны, но споры выглядят ничтожными пред ликом выпущенных в мир сил. Властители трудятся далеко за нашими жалкими границами, и...

Но гнев и страх враждуют со скромностью, отчаявшийся разум скорее ухватится за них. Эх, если бы отчаяние не стало чумой смертных. Если бы мы не бегали от прорехи к прорехе...."

Разнеслись новости о благословении покоя, учиненном Энестом Силанном на рынке, и горестных последствиях. Но сколь многие отвергают сейчас саму идею последствий, боясь впасть в отчаяние? "Покой преследует нас во сне, угасающим эхом, но мы хорошо слышим сулящий всяческие блага шепот".

Сцена на древней ткани не предлагает лжи, не стимулирует воображение. Драконы изображены весьма точно. Семь существ кружат над горящим городом. На гобелене нет датировки, даже породивший ее век канул в забвение, и город выглядит незнакомым. "Вот только река та же, черная как трещина в скале".

Если Харкенас стоит на руинах, их еще не обнаружили. Лишь храм в сердце Цитадели намекает на пропавший мир.

Да, пойманный в ловушку ткани и краски город горит, умирает в огненном смерче. В таком пожаре даже камни могут раскрошиться, став прахом.

"Знамения для глупцов, но каждая истина будущего покоится на настоящем. Имейте только волю видеть".

Только сейчас он понял, что стоит не в одиночестве. Обернулся и нахмурился, видя мужчину всего в шаге от себя.
– Гриззин Фарл, при всей вашей грузности вы ходите бесшумно.