Сто стихотворений

1973

Порой мне кажется

Душа моя — всего игрушка Какой-то страсти неземной. Глаголом вечности кукушка Перекликается со мной. И запах земляники, сладок, Отстаивается в лесу. И, как разгадку всех загадок, Я тайну сам в себе несу.

1973

Утром

Откос татарником зарос, И легкий звон колышет лето, Рожденный в завитках волос Сережками из бересклета. И этот звон живет во мне, Как самой первой страсти нота. А что ты делаешь вовне Моей судьбы — твоя забота. Ты для меня всегда как сон, Который я в рассвет оправил. Останься в музыке времен, Как исключение из правил.

1973

Полдень

Мне стрекоза садится на ладонь, Как лайнер на бетон аэродрома. И незабудок голубой огонь Слепит глаза, как молния без грома. Ликуя, пробирается ручей Сквозь заросли и запах медуницы, И остается тень его речей На белом откровении страницы. Я отвечаю голосу дрозда Малиновки передзакатным свистом. И лилия, как белая звезда, Качается на отраженье чистом. Мне светит небо в прорези ветвей Всей верностью голубизны и сини И тешит душу, открывая ей Закон родства, как выход из пустыни. Он бесконечен, мир земных чудес. И я бессмертен вместе с ним, покуда Он, перевоплощаясь, не исчез Со мною вместе в совершенстве чуда.

1973

Сенокос

Тиха река. В ночном тумане Молчат седые берета. На стертом временем кургане Туманны свежие стога. И за стогами тихо струны Рокочут говором глухим. Стоят в воде и в небе луны И пахнут донником сухим. И в ожидании рассвета В той неподвижности ночной Крадется Осень через Лето В кустах смородины речной.

1973

Ласточка через Ла-Манш

В тот для меня непостижимый год, В разгоряченном месяце июле, Под липами, в пчелином ровном гуле, Ваш легкий голос превратился в мед. Никто моей печали не поймет, Никто меня не сменит в карауле, Где вы залетной иволгой мелькнули, Откуда вы отправились в отлет И не вернулись. В сторону заката Уходит время, убыстряя ход. И прошлое обходится без льгот. Что из того! Я вас любил когда-то. Я вас люблю. Но только нет возврата В тот для меня непостижимый год.

1973

Воспоминание

Вся жизнь раздарена. И вьюга Кольцо свивает у крыльца. Все отдаленней голос друга, И — не видать его лица. Белым-бело. Белеет рама. Белеет в раме тишина. Душа моя, как Атакама, Пустынна и обнажена. Но где-то там, из дальней дали, Через железные тиски Веков, на кактусы печали Сползают черные пески. Позабывать не в нашей власти Ту жизнь, которая была. Наверное, в Антафагасте Гудят мои колокола. И снова кто-то ждет и верит В святую правду и в обман. Ревет и стонет, в дикий берег Вгрызаясь, Тихий океан.

1973

Предисловие к завещанию

Я говорю себе: из кожи Не лезь, смири строптивый дух; И на твою могилу тоже Скотину выгонит пастух. И ты у будущих столетий Бессмертной славы не проси! Ведь память, как на всей планете, Недолговечна на Руси. И симментальская корова Сжует могильную траву, И жизни вечная основа Преобразится наяву. Свершится таинство коровье, Неразрешимое пока. И кто-то выпьет за здоровье Большую кружку молока. И обретет свое значенье, И перевоплотится вновь Мое высокое мученье: Свобода, Песня и Любовь.

1973

«Мир открывается сначала…»

Мир открывается сначала, Как с первой буквы букваря. И легкий парус у причала Еще не выбрал якоря. Но там в морях причин и следствий, Где нет у ценностей цены, Нам никуда уже не деться, Мы вместе быть обречены. Пока последняя остуда Не обоснуется в крови, Благодари случайность чуда И тайный миг благослови.

1973

Форель играет в лунном свете

В ущелье Верхнего Чегема Глядит луна, и перед ней Жилга, цыганкой из гарема, Бежит, танцуя меж камней. То падает, то замирает, То в камень брызгами пылит. Смотри! Форель в Жилге играет И в лунном воздухе парит. Над валуном мелькает стая, Законам рыбьим вопреки, Червонным золотом блистая, Меж звезд струятся плавники. Как из доверия в измену, Как из бессмысленности в цель, Форель летит из пены в пену, Играет горная форель. Прислушайся. На всей планете Замедлен времени полет. Форель играет в лунном свете, И вся вселенная поет.

1973

«Я прожил жизнь не одиноко…»

Я прожил жизнь не одиноко, И капля моего труда В кипенье бурного потока, А не в спокойствии пруда. Я словом подвиг друга славил И замыкал в упругий стих. Я память о себе оставил В судьбе товарищей своих. А то, что жил я не напрасно И не напрасно принял бой, — За мной идущие прекрасно Докажут собственной судьбой.

1973

Позднее признание

Взрыва оползающий обвал. Метронома голос равномерный. В три окна сырой полуподвал В двухэтажном доме на Галерной. В перекрестье огненных полос Брызги стекол из оконной створки. Бронзовое облако волос На сукне зеленой гимнастерки. В воздухе оглохшем и немом Две судьбы, мятущиеся разно. И, непостижимое умом, Откровенье первого соблазна. Соприкосновенье легких рук, Легкая освобожденность тела. Двух сердец согласный перестук В грохоте бомбежки и обстрела. Страсти беспощадная игра На краю погибели и мрака. …Будь хоть к этой памяти добра Времени безумная атака.