Стокгольм

– Заткнись, - Грег упирается ладонями в мои плечи, и они оказываются прижатыми к столу. Я плачу, уже не могу сдерживать себя. Мне больно, и моментом позже становится еще больнее. Грег вонзается в меня резким, грубым толчком. Слезы капают на стол, а я лишь беззвучно открываю и закрываю рот, чтобы позвать на помощь. Но помощи нет, и не будет.

Здесь только он и я.

Грег пронзает меня насквозь, стараясь сделать как можно больнее. Меня тянет блевать. Никогда в жизни я не подвергалась сексуальному насилию, а теперь меня трахают, как шлюху, на обеденном столе. Я не выдерживаю и начинаю просто выть. От боли, страха, отчаяния. Сквозь пелену слез я слышу тяжелое дыхание Грега, шлепки и мерзкое хлюпанье. Боже, в этот момент я просто ненавижу себя. И его.

Как же я ненавижу Грега.

Он дергает меня за волосы и приподнимает. Я упираюсь ладонями в стол, а он шепчет мне на ухо:

– Ну как тебе? Нравится, когда с тобой обращаются, как со шлюхой? – его яростный голос пронизывает мое сознание до самых глубин, - Только попробуй потом сказать, что я изнасиловал тебя. Ты и сама не прочь трахнуться, как я посмотрю.

Грег выходит из меня так же резко, как вошел, и я ахаю. Тело пронзает электрический ток, и за ним приходит оргазм. Я издаю непроизвольный стон.

– На колени, - говорит Грег, глядя мне в глаза. Я качаю головой, утирая рукой слезы.

– Нет.

– Нет? Ты уверена?

Он снова хватает меня и с легкостью ставит на колени. Я сдерживаю плач и закрываю глаза.

– Открывай рот, - приказывает Грег.

– Пошел ты, - шепчу я, - Лучше убей меня.

Не знаю, откуда берется такая глупая смелость, но я не даю задний ход. Грег смотрит на меня сверху вниз и улыбается. Его красивое лицо сейчас отвратительно мне больше остальных моментов. Я люто ненавижу его и хочу, чтобы его не было. Впервые за все это время я действительно хочу его смерти.

– Ты думаешь, я не смогу заставить тебя? – произносит Грег, беря меня за подбородок и медленно наклоняясь ко мне. Я, набираясь смелости, плюю ему прямо в лицо. Он слегка удивлен, но это, кажется, только маска. Грег аккуратно стирает капли с лица, при этом блаженно прикрыв глаза, и улыбается. Затем я слышу его смех. – Алиша…ты просто не представляешь, что тебя ждет.

За словами следует удар, еще один и еще. Я падаю на пол, захлебываясь собственной кровью. Сознание путается, и я уже не понимаю ничего из того, что происходит со мной. Боль становится чем-то обыденным для меня, и я почти не обращаю на нее внимания. Лежу на полу и чувствую, как Грег снова берет меня сзади. Я не кричу, не плачу, не говорю «нет».

Ничего.

Только редкие слезы капают из покрасневших глаз, застилая собой все. Я дергаюсь вместе с Грегом, и когда он кончает, закрываю глаза. Пусть я провалюсь в сон…пожалуйста.

Пусть я провалюсь…

Глава четырнадцатая

Открываю глаза и, как ни странно, я в той же светлой, «хорошей» комнате. Лежу на мягкой кровати, укрытая теплым одеялом, на столике рядом с кроватью – стакан сока, оладья, топленый шоколад в маленькой тарелочке. Я безумно хочу есть, но решаю не делать этого. Не хочу, чтобы меня стошнило. Потому что как только я вспоминаю вчерашний вечер, мне тут же становится плохо.

Его руки, дергающие меня за волосы; его горящие глаза, которые смотрят в мои с нескрываемой яростью, и то, как он насилует меня несколько часов подряд, словно какой-то озабоченный псих. Хотя, наверное, так и есть. Он псих, самый настоящий. Мне вдруг вспоминаются его слова:

«Ты была отменной шлюхой, Алиша, просто отменной. Как и все чирлидерши в то время. Тебе было невдомек, что простой парень с кучей прыщей на лице, может любить такую, как ты…»

Любить? Да он вообще способен на такое чувство? Мне кажется, что он просто монстр, выпущенный из клетки, призванный убивать и калечить.

Я отмахиваюсь от этих мыслей и, свернувшись клубочком на кровати, закрываю глаза. Лежу спиной к столу с едой, но все же думаю о том, чтобы съесть что-то. «Нет, Алиша! У тебя есть сила воли или нет? Ты не тряпка и не шлюха! Держись!»– говорит подсознание, и я с ним соглашаюсь. Оно право. Я беспомощна против Джима. Он просто уничтожит меня морально и истерзает физически.

Я отчаянно хочу сбежать, унестись прочь от этого места.

Часы на стене тикают размеренно, нарушая тишину и мой незримый покой. Думаю о Джерри – он мой единственный оплот в этом мире, я все еще могу на него положиться. Наверняка, он уже ищет меня. Может быть, почти нашел. А может, я никому не нужна.

«Никому, кроме Джима»– издевается подсознание.

Нет! Не хочу думать о нем. Он забирает все хорошие мысли, которые возникают в моей голове. Сейчас, все, чего я хочу - это уснуть. Надолго, чтобы не видеть того, что он собирается делать со мной. Неожиданно мне в голову приходит безрассудная идея – а что если я покончу с собой? Ведь он даже не думает, что я смогу такое сделать. А смогу ли я? Хватит ли смелости? Не знаю. Возможно, я именно такая трусиха, какой себя считаю.

«Может, тебе попробовать загладить свою вину? – шепчет подсознание, - Задобрить зверя? Может, он будет мягче, если ты станешь послушной?»

Послушание. Ненавижу это слово! Хочу бунтовать, кричать, крушить все на своем пути, но мое внутреннее я снова оказывается право. Мне нужно сделать так, чтобы Джим ощутил мое расположение. Следует сделать так, чтобы он поверил в то, что я смирилась и хочу быть здесь…но вряд ли я смогу. Это слишком для меня. Единственное, чего я действительно хочу, так это его смерти.

Я поворачиваюсь и сажусь на постели. Еда так влечет меня и я, наконец, сдаюсь. Хватаю пару оладий, макаю их в шоколадный соус и отправляю в рот. Ммм, как же вкусно! Боже, я бы все отдала за такое наслаждение. Слышу стук в дверь и замираю. Прежняя беззаботность тут же исчезает и появляется тревога. Джим стучит в дверь?

– Ты проснулась? – спрашивает он, просовывая темноволосую голову в проем. Я секунд десять смотрю на него и только потом ужасаюсь тому факту, что он делает вид, словно ничего не произошло. Его лицо смягчается, и он улыбается. Джим входит, закрывает за собой дверь и медленно идет ко мне. Я самопроизвольно дергаюсь и отодвигаюсь как можно дальше от него. Он поднимает руки в сдающемся жесте и останавливается в паре шагов.

– Прости, я вчера переборщил, - говорит он без каких-либо эмоций на лице. Мне кажется, что он просто робот, следующий указаниям. Не живой человек. Исключением становятся его глаза. Вот они-то живее некуда. Сейчас они горят азартным огнем, словно он только что выиграл партию в покер. – Ты простишь меня?

«НИКОГДА»

Я молчу, долго молчу. До тех пор, пока он снова не начинает подходить.

– Не подходи ко мне! – кричу я, вскакивая с кровати и бросаясь к окну, - Не смей больше дотрагиваться до меня или, клянусь Богом, я убью тебя.