Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)

Впоследствии пришло взаимное признание. Энни в изумлении полностью осознала красоту, которую замужество и материнство усилило в жестах и осанке Кенди; она также восхищалась стройной фигурой блондинки и ее смелым модным нарядом, включающим легкий макияж. Кенди, в свою очередь, было приятно видеть короткую стрижку подруги, которая так шла ее сложению и легкому загару. Хотя Кенди было известно, что за улыбкой все еще болело сердце. Однако молодая женщина решила, что позже у них будет время поделиться секретами друг с дружкой, так что далее она представила своего сына своей лучшей подруге, и с первого момента Энни влюбилась в живого ребенка, который естественным жестом открыл ей объятия, будто знал ее тысячу лет.

Энни провела в Нью-Йорке несколько недель, искренне получая удовольствие, будучи свидетелем счастливой и безмятежной маленькой вселенной Кенди, вращающейся от Терри к Дилану и обратно. Две старых подруги провели приличное количество полудней в бесконечных беседах, делясь друг с дружкой мечтами о будущем, которое в случае брюнетки включало основание школы для умственно отсталых детей, возрастающее вовлечение в дела Дома Пони и полное примирение со своей матерью, которая, в конце концов, начала подавать признаки раскаяния в своей резкой реакции на решение Энни. Кенди, работающая три раза в неделю добровольцем в станции Красного Креста Форта Ли, боялась, что ей придется оставить работу на какое-то время, потому что у нее были определенные подозрения на новую беременность, и она доверила Энни свой маленький секрет, хотя не была еще в этом уверена. В отличие от Дилана, этот ребенок был тщательно запланирован молодой парой, и они оба была очень взволнованы новой возможностью, хоть и знали о потрясении, котором это могло обернуться для их первенца.

Тем не менее, во время всех этих бесед двух молодых женщин никогда не упоминалось имя Арчибальда Корнуэлла. Молчание Энни лишь усиливало предположения Кенди о чувствах подруги к кузену, но она уважала молчание брюнетки, сама испытав потребность в уединении в то время, когда она была разлучена с Терри. В глубине сердца Кенди начала расти интуитивная уверенность, но она хранила это в тайне.

Мистер Брайтон приехал в Нью-Йорк забрать дочь, и после нескольких дней, что джентльмен и его дочь наслаждались городом и компанией друг друга, Энни решила, что настала пора покинуть Большое Яблоко и встретиться лицом к лицу со старыми демонами, ожидающими ее в Чикаго. В конце концов, она не могла оставаться у Грандчестеров навечно, у нее была своя судьба, поскольку Кенди и двое ее мужчин принадлежали своему частному космосу, в котором другие были, несмотря на теплое отношение, получаемое от семьи актера, лишь чужаками в частном раю.

Джакомо Паглиари был одним из партнеров по бизнесу мистера Брайтона, и дружба между двумя мужчинами росла с годами, пока Энни жила в Италии. Родные в Италии мистера Паглиари тепло поприветствовали Энни, заставляя ее чувствовать себя почти как дома, навещая ее в дни учебы, приглашая ее на выходные и праздники к себе в деревенский дом, и посылая длинные письма мистеру Паглиари и его партнеру, чтобы справляться о здоровье молодой женщины.

В ответ, Энни стала принимать регулярные визиты Алана Паглиари, старшего сына Джакомо, и чикагское высшее общество начало сплетничать на котильоне, что молодой Паглиари сопровождал Энни Брайтон. Молодая женщина слышала слухи о себе и Алане, но никогда не обсуждала это ни с кем, ограничиваясь лишь загадочной улыбкой и легким румянцем каждый раз, когда ей задавали этот вопрос.

В конце концов, Алан Паглиари был определенно неплохой кавалер, наследник большого состояния, умный бизнесмен и обладатель очаровательной искрящейся индивидуальности, что напоминало Энни о подвижности Кенди, Алан был одним из популярнейших холостяков среди молодых леди и стал поистине хорошим другом молодой и утонченной мисс Брайтон. Их дружба крепла с каждым днем, и казалось, ничто не могло встать на пути новой пары.

Энни взглянула на свое отражение в зеркале, вновь проверяя рыжевато-коричневый парик, который собиралась одеть на маскарад этим вечером. Она растеряла свой прежний энтузиазм для великих общественных событий за время, когда работала и училась в Италии. Молодая женщина поняла, что в мире есть столько важных проблем, требующих разрешения, что поразилась, как она в прошлом теряла время на столь легкомысленные поступки.

Однако для нее было очень важно посетить этот бал-маскарад, потому что она хотела встретить нескольких важных людей, которые могли спонсировать ее проект школы для детей с отклонениями. К счастью, она рассчитывала на Алана, который составит ей компанию на вечер, и еще она не могла успокоиться, потому что ее весь день беспокоил укоренившийся страх, пока она готовилась к событию.

– Это, должно быть, моя застарелая неуверенность снова выделывает со мной грязные трюки, - сказала она себе, осматривая свое бирюзовое шифоновое платье, подражающее стилю времен империи Наполеона Бонапарта. – Я просто должна быть положительно настроенной и уверенной, чтобы заставить понять этих богатых джентльменов, что мой проект стоящий, - сказала она вслух, чтобы ободрить себя, и с этой последней мыслью она покинула свою опочивальню, глубоко вдохнув. Этот вечер должен был быть полон сюрпризов, она вроде и ощущала это, но не обращала внимания, во что это выльется.

– Еще одна скучная вечеринка, - подумал молодой человек, давая пальто слуге в зале. – Интересно, сколько мне придется стоять и выслушивать властных стариков и бегать от их надоедливых дочек, которым нужно пофлиртовать, будто от этого зависит их жизнь.

Мужчина элегантно прошествовал по просторной комнате, любезно приветствуя каждого знакомого, которого встречал на пути, ослепительно улыбаясь бизнесменам, узнававшим его, и галантно целовал руки дамам, услаждая женские уши вежливым комплиментом. Все это было частью его хорошо изученного ритуала, вопроса общественных взаимоотношений, как ему виделось, и еще один способ укрепить свой успех в жестком и агрессивном мире бизнеса. Он не жаловался на жизнь, ибо получал большое удовольствие от того, как он живет, и от вызывающей работы. Однако, временами, его мутило от количества лицемерия вокруг, и его сердце жаждало найти сердце, которое бы искренне хотело найти в нем истинного человека, без учета социального статуса и большого состояния. Но этого сделать он пока не мог.

Он выразил свое почтение хозяину и его супруге, и позже, смешался с другими высокими гостями, перекидываясь словом с мужчинами, танцуя пару раз с первой девушкой, проявившей к нему немного интереса, лишь для того, чтобы убедиться, что в ее голове такая пустота, что можно было услышать, как внутри гуляет ветер. Да, в самом деле, это был еще один скучный вечер, но, по крайней мере, здесь присутствовала дополнительная деталь, делающая бал менее раздражающим. Это был бал-маскарад, и одетых в костюмы гостей было особенно интересно выбирать, потому что надетая маска кое-что выдавала о личности владельца.

Таким образом, мистер Гарланд, будучи членом партии консерваторов, прекрасно выглядел в костюме квакера; гедонистка миссис Кларк была поистине непринужденна в своем костюме Клеопатры. Он же, наоборот, выбрал нечто вовсе не отражающее его настоящий юмор. Молодой человек был в темно-зеленом костюме в стиле позднего ренессанса с бархатными короткими штанами и камзол, изящно вышитый золотым витиеватым узором по зеленому. Его мрачному настрою больше бы подошел костюм угрюмого монаха, что случай, но причина была в том, что он должен был поддерживать определенный образ, независимо от настроения

Молодой человек инстинктивно тряхнул головой, чтобы убрать со лба шелковистые темно-русые пряди, спадавшие до бровей, и тут он ощутил присутствие на другой стороне бального зала. Ему было плохо видно из-за танцующих гостей, и пары постоянно передвигались, что затрудняло ему просмотр. Приложив усилие, он различил стройный силуэт в обтекающем бирюзовом наряде из изящного шифона. Леди медленно шла по другой стороне зала грациозной походкой, и молодой миллионер, несмотря на расстояние, мог оценить, то, что легкие ткани ее юбки до лодыжек позволяли хорошему наблюдателю замечать мягкие изгибы её ног.

Женщина скрывала лицо за маской, украшенной перьями, что гармонировало с ее платьем императорского стиля, так что молодой человек не мог решить, знает ли он эту леди, или нет, но он определенно не чувствовал раньше столь сильного влечения к какой-либо женщине, какое неожиданно почувствовал к молодой леди на другой стороне зала. Смелое декольте и высокая линия талии ее платья так волнующе подчеркивали женские чары, что молодой человек опасался, что его настойчивый взгляд выдаст больше, чем он хотел позволить увидеть