Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Или взять нынешнего орденоносного коменданта Севастополя кавторанга Галактионова. Мы выпускались из училищ примерно в одни и те же годы, и сказать, что все Нахимовское училище люто ненавидело помощника коменданта лейтенанта Галактионова, — значит, ничего не сказать. Очутившись волшебным образом после окончания училища на комендантском плацу вместо палубы корабля, молодой лейтенант принялся делать карьеру тем, что оккупировал все известные ему по недавней курсантской жизни лазейки из родной alma mater. Бывших товарищей по гулянкам забирал толпами. Комендантские машины только и летали по маршруту комендатура — Стрелецкая бухта и обратно.

Хотя сам Галактионов был редким исключением в стройных комендантских рядах. Эта когорта по давней традиции формировалась из офицеров морской пехоты. Опять же не из лучших представителей. Некий капитан Бусыгин как-то раз, узрев через стекло ресторана «Крым» пять или шесть коротко стриженых гражданских парней, посчитал их за переодетых курсантов, решивших поразвлечься. Вызвал подкрепление в виде еще парочки патрулей, машину из комендатуры и ворвался в ресторан. Наивные ребята пытались что-то лопотать, даже вроде не по-нашему. Их «пьяный» бред никто слушать не стал. Бусыгин посчитал их уже готовыми в стельку, и, невзирая на сопротивление, превосходящими силами ребятам заломили руки, кинули в кузов и доставили в комендатуру. Ночь нарушители провели в камере вместе с пьяными матросами, тараканами, среди луж блевотины и под запах хлорки. Вполне естественно, что и здесь их никто слушать не стал до полного «отрезвления». Утром же выяснилось, что это спортсмены из армии дружественной ГДР, прибывшие на флотские соревнования в совершенно секретный город Севастополь. Им, разгильдяям, начальство, оказывается, разрешает в свободное время по кабакам ходить! Но у нас-то они не на тех напали! Будут знать! Правда, Бусыгина пришлось из комендатуры убрать. Он, конечно, молодец, не спасовал, но международный инцидент все же имел место. Говорят, оказавшись на строевой службе, в рядах родимой морской пехоты, Бусыгин зачах и карьера его забуксовала.

Вторая причина — случайность. Такие, откровенно говоря, тяготятся должностью комендантского волка и надолго не задерживаются. Ну и третья — здоровье. Офицера списали или болен чем-то, настоящую службу нести не годен. Но человек заслуженный и, на удивление, увольняться в запас не хочет. Вот и попадает. Эти близки по духу ко второй категории, однако ничего не поделаешь, приходится тянуть лямку, но без явной инициативы. Надо так надо. Из этой породы получаются самые стоящие и приличные блюстители военного порядка. Они хоть на мелочи не размениваются.

А начинается все с комендатуры. Точнее, с развода. Само по себе мероприятие это традиционное, наверное, для всех армий мира. Но содержание! Нигде не готовились к разводу гарнизонной службы так тщательно и придирчиво, как в Севастополе. Сверху донизу. Ботинки хромовые с уставными рантами, не обрезанные. Шнурочки обязательно с железочками. Караси только уставные, никаких других! Брюки не ушитые, чем длиннее и шире, тем лучше, а то вдруг заставят подтянуть до подмышек и скажут, что коротки. Бляха дугой, про блеск и говорить не стоит. Должна сверкать, как звезда героя. И вообще вся форма побольше и помешковатее. Не помешает. На голову обязательно уставной головной убор, желательно, чтобы держался исключительно на ушах. Все отглажено, отутюжено и вычищено. Да, вся форма должна быть обязательно подписана хлоркой. Кто не в курсе, объясню. В воде разводится хлорка, и спичкой выводишь на всех предметах туалета свою фамилию, а также номер военного билета. Такая надпись ликвидации не подлежит. Только путем вырезания куска материала. Если на дворе зима — без флотских кальсон под брюками в строй и не становись. Высекут и выгонят. И длину шинельки соизмерь с уставом. На разводе между шеренгами ходит один из блюстителей военной моды с шаблоном в руках. Приставил к ноге — сразу видно, короткая шинель или нет. Кстати, длинная тоже плохо. Про стрижку и бритье и говорить не буду. Чем сильнее кожа сквозь волосы просвечивает, тем надежнее. Но и лысым тоже быть нежелательно. Хотя и это все не является гарантией спокойной службы. Твой маршрут четко очерчен на карте. Отклоняться запрещено. Любое отклонение трактуется как дезертирство. Каждый час надо звонить в комендатуру и докладываться. А чтобы не расхолаживался, иногда по маршруту проносится машина с одним из помощников коменданта. Проверка. И не дай бог, ты со своим патрулем отсутствуешь. Пиши пропало.

А еще начальнику патруля дают листок задержаний. Самое занятное в патруле то, что ты поочередно становишься и ловцом, и добычей. Сегодня патруль ищет повод задержать тебя. Завтра ты делаешь то же самое. И никаких компромиссов. Ибо каждому начальнику патруля на разводе спускают план. Вся страна жила по пятилетним планам, а мы — по однодневным. Вынь да выложь, десяток задержанных нарушителей формы одежды и воинской дисциплины. Комендант Севастопольского гарнизона незабвенный полковник Бедарев так и вещал перед строем, что, мол, наш город кишмя кишит нарушителями и злодеями в военной форме, и каждый начальник патруля не может не принести в комендатуру отчет хотя бы о десяти врагах уставного порядка. Будет меньше — значит, службу несли плохо, со всеми вытекающими выводами. И народ, пригорюнившись, расползался по своим маршрутам в поисках нерадивых военных.

А делалось это так. Занимаешь наблюдательную позицию у места вероятного появления матросов. Само собой, курсантский патруль своих не берет. Желательно стоять не на виду. И лучше недалеко от ворот какой-нибудь воинской части. Стоишь. Ждешь. Повалила толпа уволенных. Инстинкт самосохранения заставляет их сбиваться в плотную кучку. Если кто из них успел сдвинуть бескозырку на затылок — он твой. Но, допустим, военные дисциплинированные. Идут, как на параде. За десять шагов переходят на строевой шаг и молодцевато козыряют. Все у них в порядке, комар носа не подточит. Не надо расстраиваться. Они все равно твои. Ну по крайней мере один. Дальше действуешь таким образом. Пропускаешь группу мимо. Никого не останавливаешь и не обращаешь на них ни малейшего внимания. Они проходят. По спинам видно — ждут подвоха. Отошли метров на десять. Еще на двадцать. Один невзначай оглянулся посмотреть, стоит патруль на месте или нет. Ты со своими орлами на них ноль внимания. У «нарушителей» камень с души падает. Миновали. И тут ты посылаешь вдогонку одного патрульного. Пусть позовет к тебе любого на свой выбор. Чистой воды психология. Они только расслабились, а ты тут как тут. Цап!

Твой «боец» вежливо тормозит последнего и приглашает к тебе на беседу. Тот ошеломлен, раздавлен и обреченно плетется навстречу судьбе. То бишь к тебе, начальнику патруля! По мере приближения задержанный судорожно поправляет бескозырку, отмеряя положенные по уставу два пальца над бровями, одергивает брюки и переходит на диковинный строевой шаг, задирая ногу на пределе возможности. Следует чересчур четкий, прям-таки киношный доклад.

— Товарищ главный корабельный старшина! Матрос (старший матрос, старшина II статьи и так далее) Безвинный по Вашему приказанию прибыл!

Хочется крикнуть «ура!». Правда, вместо этого делается очень недовольное, озабоченное лицо. Что-то вроде банального лимона во рту. Весь твой вид выражает неподдельную вселенскую тревогу за воинскую дисциплину в глобальном масштабе. Недовольно покачивая головой, угрюмо спрашиваешь:

— Ну и кто же вас, матрос Безвинный, в таком виде в город выпустил? Давайте-ка документы и увольнительную. Полюбопытствуем, откуда вы такой.

Матрос протягивает документы, одновременно ерзая всеми частями тела, пытаясь в очередной раз поправить незамеченные огрехи в форме одежды. Ты берешь документы и молча, долго-долго их рассматриваешь. Листаешь все страницы по нескольку раз и, главное, делаешь это, не поднимая глаз на бедного матроса. Чем дольше занимаешься документами, тем яснее матрос понимает неизбежность полного краха планов на увольнение. Выждав, медленно-медленно поднимаешь глаза, попутно осматривая моряка с ног до головы. Лицо должно стать еще более суровым и беспристрастным.

— Да. Так кто, вы говорите, вас в город отпускал? Отвечайте, товарищ матрос, когда вас начальник патруля спрашивает!

Моряк начинает оправдываться, при этом абсолютно не понимая, за что:

— Старшина команды мичман Многомудров. Замечаний не было. Он все проверил. Носовой платок. Бляха.

Ухватываешься за тему.

— Да, бляху вы точно чистить не умеете.

Моряк по инерции начинает тереть рукавом и без того сияющую бляху.

— Да и брюки у вас, по-моему, коротковаты.

Моряк бросает бляху и начинает оттягивать брюки вниз. Пора в атаку.

— Прекратите паясничать, товарищ матрос!!! А ну подтяните брюки на место! Вы что, не знаете, что ремень должен не висеть на бедрах, а быть утянут выше бедренных костей?!

При этом можно с чистой совестью схватить моряка за ремень и подтянуть его штаны на максимально возможную высоту, вплоть до подмышек. Будьте уверены: любые брюки станут сразу коротки. Хотя, откровенно говоря, я до сих пор так и не знаю, в каком военном документе регламентируются брюки на костях. Но так работали комендантские профессионалы, и нам не оставалось ничего другого, как повторять их приемы. Ситуацию можно было варьировать как угодно: грязный носовой платок, металлическая вставка в бескозырку для придания формы, выгнутые не на должный угол бляха и «краб», шнурки неполной длины, подписка, подстрижка, неглажка, небрит, немыт, тельник грязен или тельник застиран, ленточки на бескозырке мятые, короткие или наоборот очень длинные, форма ушита или мешковата и позорит гордый вид советского моряка. Главное — наличие фантазии и нежелание лично самому посетить гауптвахту в качестве клиента. По сути, весь спектакль — внутреннее самооправдание того, что делаешь мерзость по отношению к парню, который, может, совсем редко вырывается подышать вольным воздухом. Но эмоции в сторону! Ты на работе! Сегодня ты обязан заполнить листок десятью фамилиями с номерами воинских частей и сдать их вечером в комендатуру. Чтобы потом их рассортировали и отправили по частям, где за это матросы получат по полной дисциплинарной схеме, а скорее всего, лишатся ближайшего увольнения. Система.

Конечно, можно попытаться вписывать вымышленные фамилии, но занятие это нецелесообразное, поймают и вдуют. Можно привести в комендатуру одного-двух пьяных «мареманов», тогда никто не поглядит на пустой листок, но пьяные не на каждом маршруте валяются. Вот и совершенствуешь актерское мастерство. Доводишь до совершенства.

После занесения фамилии обалдевшего и скулящего матроса в свой «черный» список можно поиграть и в демократа. Строго, но с доброй и нежной душой. Отдавая документы, сделай сострадательное лицо и участливо спроси: