Страх Мудреца. Дилогия

Восковые печати.

Прекрасный пергамент.

Отличное чистописание.

Я обратил внимание казначея на то, что письмо Маера позволяло Университету брать любые суммы, необходимые для покрытия моего обучения.

Любые суммы.

Казаначей прочитал его снова и согласился, что это кажется имеет место быть.

Жаль, что стоимость моего обучения всегда была так низка, размышлял я вслух.

Никогда более десяти талантов.

Это немного упускает возможность для Университета.

Маер был богаче, чем король Винта, в конце концов.

И он заплатит за любое обучение...

Рием был здравомыслящим человеком и он понял, на что я только что намекал.

Затем последовал краткий и жаркие переговоры, после чего мы пожали друг другу руки, и я увидел его улыбку в первый раз.

Я перекусил обедом, а затем ожидал в очереди с остальными студентами, которые не имели талончиков о принятии.

Большинство из них были новыми студентами, но некоторые из них прибыли для повторного поступления, как и я.

Это была длинная очередь, и все до некоторой степени заметно нервничали.

Я свистнул, чтобы скоротать время и купил мясной пирог и кружку горячего сидра у человека с корзиной.

Я вызвал небольшой переполох, когда вошел в круг света перед столом магистров.

Они слышали новости и были удивлены, увидев меня в живых, большинство из них приятно.

Килвин потребовал от меня сообщения на ближайший семинар, в то время как Мандраг, Даль и Арвил спорили, какие курсы обучения я буду исследовать.

Элодин просто махнул мне, только этим по-видимому отреагировав на мое чудесное возвращение из мертвых.

Через минуту благоприятного хаоса, декан взял ситуацию под контроль и начал мое интервью.

Я достаточно легко ответил на вопросы Даля и Килвина.

Но я повозился с моими расчетами с Брандером, затем я должен был признаться, что не знаю ответа на вопрос Мандрага о сублимации.

Элодин пожал плечами, откинув возможность расспросить меня, широко зевая.

Лоррен спросил удивительно простой вопрос о Мендерских ересях и мне удалось дать быстрый и умный ответ на него.

Я должен был намного задуматься, отвечая на вопрос Арвила о лациллиуме.

Оставался только Хемме, который был яростно нахмурен с тех пор, как я вначале подошел к столу магистров.

Мое тусклое выступление и медленные ответы привели к самодовольной кривизне его губ по этим пунктам.

Его глаза блестели, когда я дал неправильный ответ.

– Ну ну, - сказал он, перетасовывая стопку бумаг перед ним.

– Я не думал, что мы снова будем иметь дело с твоей проблемой.
– Он неискренне мне улыбнулся.

– Я слышал, что ты уже мертв.

– Я слышал, что вы носите красный корсет с кружевами, - сказал я, как ни в чем не бывало.

– Но я не доверяю каждой ерунде, которая бывает в слухах.

Последовали некоторые выкрики и против меня было быстро выдвинуто обвинение по факту "ненадлежащего поведения в адрес магистра".

Я был приговорен к составлению письма с извинениями и оштрафован на один серебряный талант.

Деньги потраченые не зря.

Это было плохое поведение, хотя и несвоевременное, особенно после моего напротив не блестящего выступления.

В результате мне была назначена стоимость обучения в размере двадцати четырех талантов.

Излишне говорить, что я был ужасно смущен.

Потом я вернулся в кабинет казначея.

Я официально представил письмо о кредите Алверона Риему и неофициально собрал свое ранее согласованное урезание: половину всего, что будет выплачено свыше десяти талантов.

Я положил семь талантов в мой кошелек и лениво спросил о том, что разве кто-нибудь когда-либо оплачивал так хорошо наглость и невежество.

Я направился к Анкеру, где был рад обнаружить, что никто не сообщил владельцу о моей смерти.

Ключ к моей комнате был где-то на дне Сентийского моря, но у Анкера был запасной.

Я поднялся на второй этаж и почувствовал себя расслабленным при знакомом виде наклонного потолка и узкой кровати.

Все было покрыто тонким слоем пыли.

Вы можете подумать, что в моей маленькой комнате с наклонным потолком и узкой кроватью я чувствовал себя стесненным после моего Гранд Люкса в имении Алверона.

Но ничего не может быть дальше от истины.

Я занялся распаковкой моей дорожной сумки и собирал паутину из углов.

Через час, мне удалось взломать замок на сундуке в ногах моей кровати и распаковать вещи, которые я хранил.

Я заново открыл мою наполовину разобранные гармонические часы и лениво возился с ними, пытаясь вспомнить, был ли я в середине разборки его на части или сборки их обратно вместе.

Затем, так как у меня не было других неотложных обязательств, я направился обратно через реку.

Я остановился в Эолиане, где Деоч с энтузиазмом меня поприветствовал, заключил в медвежьи объятия, подняв меня с земли.

После такой долгой дороги, так много времени проведя среди чужих и врагов, я и забыл, каково это быть окруженным теплом дружеских лиц.

Деоч, Станчион и я делились напитками и обменивались историями, пока на улице не стало темно и я оставил их заниматься своими делами.

Я некоторое время бродил по городу, заходя в несколько знакомых домов и таверн.

Два или три парка.

Скамейку под деревом во дворе.

Деоч сказал мне, что он давно не видел даже тени Денны за год.

Но даже безуспешные поиски ее утешали в пути.

В какой-то степени это, казалось, было сердцем наших отношений.

***

Позже той ночью я забрался на Основное здание и прошел через знакомый лабиринт труб и несовпадающего сланца, глины и олова.

Я вышел из-за угла и увидел Аури, сидящую на трубе, и ее длинные, тонкие волосы, плавающие вокруг головы, как если бы она была под водой.