Страхолюдие

К ним подошла миссис Морлей.
– Господа, я вам просто удивляюсь. С самого начала путешествия, ваше поведение напоминает общение кошки с собакой. И это не смотря на то, что вы оба являетесь потомками славянских народов.

Засецкую моментально перекосило.
– В некоторой степени, Маргарет, вы правы. Но желаю заметить: Большую половину жизни, точнее, всю сознательную жизнь, я прожила в Лондоне. Теперь я являюсь уважаемым гражданином этого чудесного города. Вот по этой причине, лично я, считаю себя англичанкой. И уж если не по происхождению, то по состоянию души - однозначно.

Ломонарес почувствовал: Беседа с Засецкой имеет все шансы перерасти в очередной скандал. Поэтому, без всяких церемоний он удалился в другой конец залы.

– Позвольте...
– Кортнер вращал головой.
– А где мистер и миссис Кармайны?

Стоявший у дверей Бобби, громко и четко отрапортовал: - Мистер Кармайн и миссис Кармайн пожелали еще задержаться в деревне. А господин Антонио Ломонарес пообещал за ними присмотреть.

Граф нахмурился.
– Я знаю отца, уже через четверть часа он про них забудет.
– Он растерянно посмотрел Уоллесу в глаза.
– Вдруг они вздумают самостоятельно возвращаться в замок?

– Да ради Бога, Альфред, - офицер был явно не согласен, - что тут с ними может случиться? Ну, хочешь, я распоряжусь их встретить?

Ломонарес улыбнулся.
– Да, так будет спокойнее.

Офицер щелкнул пальцами.
– Бобби, подойди.

Джамба уже начала сервировать стол к обеду. В помощь пришли еще несколько аборигенок. К ним присоединился Чарли. На время приготовлений Ломонарес пригласил всех в библиотеку; пообещав превосходный аперитив и ответы на любые вопросы.

– А какой вид открывается взору с вершины горы! Туда можно взобраться по специально протоптанной, прогулочной тропе. Чтобы ее не размывало дождями, аборигены вымостили ее крупным хворостом, а чтобы подъем не казался так крут, ее закрутили по спирали, вокруг горы. Завтра, если позволит погода, желающие смогут принять участие в походе к потухшему кратеру. И не стоит так отчаиваться, мисс Морлей.
– Граф прочитал в ее глазах, как хотелось пожилой, немощной старушке, побывать на пике вулкана.
– Специально для вас, мы устроим королевский вояж.

– Каким образом?
– Принялась моргать тусклыми серыми глазами Морлей, и совершенно неуместно поправлять рукой на голове свое сооружение.

– Как в Индии. Четверо воинов будут нести паланкин, где вы будете восседать точно принцесса Индостана.
– Польщенная старушка кокетливо засмущалась.

– А в самом кратере имеется озеро с кристально чистой, родниковой водой. Местные жители утверждают, что воды те священны и целебны. Окунувшийся в них, омолаживается как минимум лет на десять. Мы там соорудили удобный мостик со сходнями, для купания; так что желающие - милости просим.
– От предвкушения Морлей даже заерзала на стуле.

Увлекательная беседа способна была продлиться до обеда следующего дня, - если не дольше. Но на пороге библиотеки возник молодцеватый Чарли. Не по годам решительным контральто, он прервал гул голосов.

– Дамы и господа - "полундра"!
– Все добродушно посмеялись шутке, и последовали за важным юнгой-церемониймейстером.

Изысканность обеденных кушаний поражала. Рахма Маруп постарался на славу, что даже вечно язвительная баронесса, без малейшего намека на сарказм, соглашалась со всеми восторженными отзывами соседей по застолью.

За окнами сгущались сумерки. Чарли зажег три дюжины свечей в подсвечниках на столе, и в двух массивных канделябрах у входной двери. Ни на минуту не прекращая любопытно-познавательной дискуссии, все уже приступили к десерту, когда тяжелое полотно входной двери медленно отворилось. На пороге, с лицом абсолютно не выражающим никаких эмоций или переживаний, - точно бронзовая маска - застыл боцман Хэнк. Уоллес тут же оставил в покое фруктовый салат со сливками.

– Докладывайте Хэнк, что еще? Вы нашли Рукарбо? Или вы с поручением от господина Ломонареса-старшего?

Хэнк стоял в замешательстве. Неприглядный вид его искаженного, стылого лица, заставил всех поутихнуть.

– Сэр...
– Он хоть и начал говорить, но слова давались с трудом.
– Мне... необходимо переговорить... с вами... и господином Ломонаресом... тет-а-тет.

Засецкая недовольно гыркнула.
– Начинается! Очередной спектакль? А?

– Хэнк, можете говорить.
– Граф скупо взглянул на офицера, и тот продублировал приказ.

– Мы с матросами, - начал боцман срывающейся гортанью, - нашли на склоне Рукарбо.

Облегченно вздыхая, Уоллес от души шлепнул ладонью себя по ляжке.
– Ну, Хэнк, доложу я вам серьезно, горазды вы страху напускать! К чему, таким зверским антуражем своей невменяемой физиономии, так пугать гостей!?
– Офицер развел руками, и обвел взглядом публику.
– Я ведь говорил: - Его взгляд остановился на Кортнере.
– Куда он голубчик, от жены своей законной, с острова, денется!

Тяжело переминаясь с ноги на ногу, продолжая судорожно мять в руках свою бескозырку, боцман сухо прокашлялся. Чарли поднес ему стакан сока. Тот залпом выпил, утер губы рукавом, воткнул взгляд в Ломонареса, и трагично изрек:

– Сэр, я хотел сказать - то, что от него осталось...

Все затаили дыхания. Гулкое эхо голоса боцмана, прошелестев над головами сидящих за столом, скопировав последние слова и слоги, растворилось где-то над камином. "..,от него осталось... го осталось... талось... алось..."

Вместе с исчезнувшим эхом, очнулся боцман.
– Его останки лежат в разрытой могиле Гимафера. Само чудовище исчезло...

Засецкая слушала словно завороженная. Когда боцман озвучил свои последние слова, с видом откровенного восторга, баронесса покивала головой, несколько раз хлопнула в ладоши.

– Браво Хэнк! Вы прирожденный актер!
– она скосила взгляд на Эскота.
– А? Бэри Адер рекомендую взять его в труппу - незаменимая находка.
– Теперь баронесса вновь воззрилась на растерянного боцмана.
– Только на сей раз, вам и вашим подстрекателям, не удастся обвести нас вокруг пальца: Тем более запугать. Теперь-то мы знаем истинную цену вашим страшилкам.
– Ее торжествующий взгляд пал на графа.
– Не так ли, Ломонарес?

Тот некоторое время молчал, затем голосом обреченного - не глядя в сторону Засецкой - выдавил из себя с таким видом, точно пьяница блевотину.

– Прекратите ерничать баронесса, это уже не игра.

Вздыбив ноздри, в пылу нервного припадка, Засецкая вскочила из-за стола точно ужаленная.
– Друзья мои! Нас в очередной раз пытаются одурачить! Нас хотят сделать рабами больной фантазии бездарного писаки! Довольно потакать прихотям захватчиков!

Поперхнувшись собственной слюной, баронесса закашлялась. Выхватив из манжетки платочек, приложила к губам. Холл пленила тишина. За спиной Хэнка выросла мощная, богатырская фигура еще одного человека. Не говоря уже про остальных: даже Засецкая забыла про свой кашель. Взоры всех, кто находился в холле, приковали эти таинственные очертания. Казалось, доступен слуху стал даже трепет сердец. А сердца людей, в данный момент, бились быстрее, чем у птиц.