Страхолюдие

– А что происходит в замке?
– Граф решил сразу прервать эту наболевшую, за сегодняшний день, тему.

– Да ну их всех!
– Американец был рад такому повороту.
– Они там уже между собой грызутся. Такое впечатление, что эти люди, кроме интриг и скандалов, больше ни на что и не способны.

– Это они по инерции.
– С иронией сказала Мадлен.
– Мой братец их так накрутил, что лондонская знать не успокоится, как минимум, до завтрашнего утра.

– Пожалуй, они не угомонятся многим дольше.
– Кортнер прилег на соседнюю лежанку с Морлей.
– Вы вдумайтесь, какая слава - причем скверная - ожидает их после выхода в свет романа "Страх и люди": Если это не шутка.

– Конечно не шутка.
– Ломонарес сощурил один глаз.

– А вы? Вы, мистер Кортнер, не боитесь?

– Мне бояться просто смешно. К сожалению, я свой век почти отжил. И все, что в моей жизни было плохого - уже случилось. А книги вашей я не боюсь еще и потому, что не причинил вашему отцу какой-то серьезной обиды. Произведений Фантазмагора я не крал; вашей сестры не домогался, с работы не выгонял. А то, что не пожелал рецензировать труды никому не известного автора...
– он пожал плечом.
– Такие недоразумения случаются сплошь и рядом. Вернее, не так. Я хотел сказать: Америка страна свободных людей, которые вольны делать что угодно, и поступать, как им заблагорассудится. Естественно, в рамках существующего закона. Хочешь - читаешь. Не хочешь - не читаешь. Мы так воспитаны.

– Что вы говорите!
– Вскипел Уоллес.
– Вот из-за такого воспитания и зарождаются трагедии. Жажда наживы, личного благополучия, и полное равнодушие к окружающим. Это для вас, чья-то рукопись, может и мелочь. А для автора, совсем напротив. Автор ждет внимания. Пусть даже справедливой критики. Но только не равнодушия. И поверьте, мистер Кортнер, если ваша страна такова изнутри; в скором времени ее ожидают серьезные неприятности.

Посмотрев на офицера и ничего не возразив, писатель лишь тяжело вздохнул, перевел взгляд на Ломонареса.
– Поверьте, сэр, я присоединился к вам не для распрей и укоров, а потому, что восхищен вашим проектом. Если ему суждено осуществиться, вас ждет колоссальный успех!

Морлей чуть не поперхнулась очередным глотком своей горькой настойки.
– Никаких если! Такая затея просто обязана воплотиться в жизнь. И вы сударь способны внести в это дело свою непосредственную лепту.

– Я с радостью. Но как?

– Не торопите событий.
– Раздраженно отрезал граф. Он попросил сестру подать стаканчик апельсинового сока, отпил солидную порцию, вновь вернулся к разговору.
– Об этом у нас будет время побеседовать в Лос-Анджелесе.

– Как вам будет угодно...
– Кортнер мялся в нерешительности.
– Но мне, как человеку любознательному, так и свербит.

Ломонарес сладко потянулся.
– И на какую же тему свербит?

– На любую!
– В данный момент Кортнер походил на жадного школьника.
– К примеру, граф, сознайтесь, каким образом вам так лихо удалось все устроить со смертью леди Стрейд?
– Приложив пятерню к груди, он отвесил Мадлен сердечный поклон.
– У меня не укладывается в голове! Там, на шхуне, мы ясно видели труп! Своими глазами видели, как матросы, упаковали тело леди в мешок, и швырнули за борт... Я понимаю; накануне, когда вы устроили для гостей показательные похороны матроса, в мешке могло быть что угодно... Но тут... прямо на глазах... С огрызком якорной цепи...
– Американец воспроизвел жестикуляцию полного недоумения, и посмотрел на Мадлен.
– Мисс Стрейд, я в откровенном замешательстве...

Мадлен Стрейд улыбнулась той улыбкой, которой сводят с ума молоденькие актрисы публику. Однако в разъяснения пустился Ломонарес.

– Мистер Кортнер, все элементарно, вы видели не настоящую Мадлен Стрейд.

– Ка-а-ак!?
– Уставился писатель на графа, как баран на новые ворота.

– Очень просто; на палубе лежал неимоверно похожий на мою сестру макет. Муляж был изготовлен еще в Америке. Материалом послужил обычный воск, какие-то древесные смолы, резина, натуральные волосы и ногти. Кстати, глаза из горного хрусталя. Но, тут конечно важную роль сыграл эффект неожиданности, плюс чувство страха, тревоги. Возможно, в более спокойной обстановке вы бы и заподозрили подвох, но в тот миг... вряд ли. Да и папа, так старательно отгонял вас от тела.

– С ума сойти, все так просто!
– Кортнер интенсивно чесал затылок, вращал зрачками, видимо, пытаясь сообразить, как лучше сформулировать следующий вопрос.

– И к слову, - решил граф заполнить паузу, - я намерен завтра же познакомить вас с человеком, чьи руки сотворили тот редчайший шедевр. И не только. Ведь тело псевдо Уоллеса, которое подвергли четвертованию на глазах пленников, так же было сконструировано этим талантливейшим мастером. Правда, Бернарда пришлось моделировать не из воска, а из молодой телятины.

Уоллес открыл глаза и с отвращением фукнул: - Фу-у! Вспоминаю ту отвратительную картину, и мне делается конфузно. Натуральный кошмар.

– Но вы, друг мой, держались молодцом.

– Конечно, ведь этот алкоголик Барбус, перед спектаклем, влил в меня лошадиную порцию виски. И, тем не менее, когда я лежал в том мерзком ящике, а моя голова была незаметно приделана к искусственной шее двойника, в мозгах вертелась лишь одна мысль: "Только бы Тхаматан не промахнулся!!!" А когда он замахнулся своим здоровенным мечом, я думал, сердце остановилось. К счастью этот шаман мастер своего дела. Он рубанул по искусственной шее в сантиметре от моего подбородка. Но, вот когда я откинул голову назад, и закатил глаза, тут мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не расхохотаться.

Граф коротко рассмеялся.
– Вот когда начало действовать виски.
– И почти без паузы вернулся к теме разговора.
– Этого человека мы нашли на острове Тайвань, когда в прошлом году везли в Манилу груз шерсти, кожи и кокосового волокна. Ну вы, разумеется, знаете, это находится в районе Филиппинского моря.

– Насколько я силен в географии, сам Тайвань соседствует с Восточно-Китайским морем.

– Превосходно, мистер Кортнер, вы правы. Все что мы подразумеваем, все находится в одном регионе. Так вот, мы как-то с отцом забрели там, в один ресторанчик; очень любопытный. В ресторане подавали блюда в виде человеческих конечностей и органов. Причем, как мясные и рыбные, так и кондитерские сладости. Между прочим, Уоллес вы помните, вы там тоже были. Еще не запамятовали нашу дегустацию соблазнительной женской ножки?

Офицер вожделенно застонал.

– Вот-вот, мы просто впали в изумление, от такой экзотики. Как впоследствии выяснилось, у них работал повар индус, Рахма Маруп. Мы с ним познакомились, и наш юстициарий, в процессе непродолжительных уговоров, склонил Марупа плыть с нами.

– Ага!!!
– Опять подскочил на лежанке Уоллес.
– За такую сумму меня можно без труда уговорить вплавь, загонять до смерти в океане дельфина.

– Ну-ну, Бернард, не прибедняйтесь.
– В шутку погрозил пальцем граф, и Уоллес лег обратно.
– В данный момент мои агенты ведут интенсивные переговоры о приобретении скромного ресторанчика в самом центре Парижа. Там-то и предстоит Марупу удивлять своим искусством Европу.

– Да, господин Ломонарес, планы у вас солидные.

– Обождите Смит.
– Морлей захотелось что-то спросить.
– Граф, вы утверждаете, что использовалась натуральная телятина?

– Совершенно верно.

– Одна и та же, которую подавали сегодня утром, и что подсунули пленникам в том деревянном сарае?

– Именно так. А что вас смущает, мисс?

– Просто я живу сравнительно долго, и всю свою жизнь не признавала никакого другого мяса кроме телятины. Я перепробовала немыслимое количество блюд из телятины. Даже пробовала сырую, вымоченную в каких-то там соусах. Но изысканность вкуса вашей телятины... граф, это что-то особенное. Такого мне пробовать не доводилось. Это что, какой-то секретный рецепт приготовления?