Страхолюдие

От напряжения Морлей вся скукожилась, обхватила щеки ладонями, и раскрыла рот, как для крика. А седовласый писатель, выпучив глаза, застыл что мумия.

– Но к счастью, - продолжал Ломонарес, - меткий Бадну вовремя пришел в себя, коротко прицелился, и пронзил исчадие ада в самое сердце. Такого душераздирающего рева, господа, я не слышал ни разу в жизни: Сам ужас фонтанировал из глотки чудовища. Оборотень корчился на опавших листьях и ревел. Ревел так жутко, что волосы шевелились на головах, и стыла кровь. Он еще некоторое время боролся за свою жизнь, а после... Честно говоря, мы даже не сообразили сути происходящего. Огромный волк, с неестественной мордой и парадоксальными рогами, за одну секунду, прямо на наших глазах, превратился в голого, белого человека! Единственное, что напоминало нам про оборотня, блеск его изумрудных глаз. И вообще, вся та метаморфоза походила на искусный цирковой трюк. Знаете, как иллюзионист, путем отвода глаз, дурачит доверчивую публику. Но мы были не в цирке, поэтому можете себе представить наши физиономии. А монстр, тем временем, был еще жив; хотя стрела продолжала торчать в сердце. Извиваясь в предсмертных конвульсиях, прежде чем испустить последний дух, он успел сказать. Как для нас, то была бессмысленная тарабарщина. Но, все тот же Бадну, трясясь от страха и все больше бледнея, сумел перевести некоторые фразы. Как выяснилось, монстр говорил на языке Южно Африканских племен каннибалов. А сказал он примерно следующее: Во-первых, он что-то мямлил про ликантропию и про пир Тримальхиона. Затем сказал: Дьявол способен превращать людей в животных, только в их воображении. И, якобы мы, совершив убийство помазанника дьявола, освободили себя от поддельного воображения, и получили возможность лицезреть его подлинный облик. Но, в тоже время, мы обрекли себя на неминуемое низвержение в ад. И он, - монстр имел в виду себя - именно он послужит тем Хароном, который как поводырь увлечет за собой паству в ад. Затем он пообещал скоро вернуться, и сдох.

– Да уж, - Морлей с чувством почесала лоб, - нелепица, конечно, несусветная. Впрочем, напоминает пророчество.

Американец теперь прилег на лежанке, и спросил: - Что же дальше, вы забрали того идола со стены?

Граф состроил мину беспросветной таинственности.
– Представьте себе, его там не оказалось... А касательно приключения... собственно, все. Когда убедились, что оборотень мертв, мы зарыли его там же, на поляне, под деревом граба. После этого разрушили логово, и вернулись на побережье.

– Лучше бы вы его непременно сожгли...
– Тихо изрекла Морлей, задумчиво рассматривая горизонт.

– Что вы сказали?

Голос Ломонареса вернул даму в реальность: Она посмотрела на него и скромно улыбнулась.
– Мне невольно подумалось, что лучше было его тело предать огню. Не зря же средневековые инквизиторы сжигали ведьм. Ну, да Бог с ним. Лучше поведайте, что было дальше? Вы так интересно рассказываете...

Ломонарес довольно улыбнулся.
– А дальше, меня посетила сногсшибательная идея!

– Боже... Граф!
– Казалось, на Кортнера снизошло озарение.
– Вы не представляете! Немыслимое совпадение! До меня только сейчас дошло! В одном из своих романов, "Питтсбургский фантом", я описывал совершенно идентичную историю. Невероятно! Я сочинил то, что спустя несколько лет произошло на самом деле.
– Тут он приложил пятерню к груди; сменив всплеск восторга на извинительный тон.
– Прошу прощения, что перебил.

– Оставьте, мистер Кортнер.
– Ломонарес ничуть не смутился.
– Чем же закончилась ваша история?

Американец медленно перевел стеклянный, обескураженный взгляд на Морлей.
– В конце... все погибли...

С минуту люди пребывали в безмолвном напряжении. Но Ломонарес быстро нашелся.

– Мистер Кортнер, мне известен трагизм вашего стиля. Вот только финал нашего сюжета будет далек от драматизма, так как отец, в свою историю, заложил счастливый, а главное, справедливый конец.
– Теперь лицо графа скопировало облик полководца победителя.
– С вашего позволения, я продолжу: Незамедлительно после тех событий мы взяли обратный курс на Новую Гвинею. И знаете, что произошло? В результате продуктивных переговоров с Барбусом, нами было достигнуто соглашение о переправке на шхуне всех уцелевших от набегов каннибалов тобамбурийцев на этот остров. "Святой призрак", в принципе не отличается чрезмерно большим водоизмещением, и нам на борт еще не приходилось брать столько народу. Корабль был критически перегружен. С божьей помощью нам посчастливилось не попасть в шторм, иначе произошла бы непоправимая трагедия. А так, все обошлось благополучно, и за два рейса "Святой призрак" транспортировал сюда всех туземцев до единого.

Затем, мы с отцом посетили австралийский Сидней, где утрясли с властями некоторые юридические нюансы нашего тут проживания. И хотя мне пришлось выложить кругленькую сумму в казну Австралии, а так же ежегодно выплачивать солидный налог, все же игра стоит свеч.

Кортнер непонимающе пожал плечами.
– Но какой смысл проявлять такую трогательную заботу о стаде безмозглых дикарей?

– Вот тут-то и сыграла роль американская предприимчивость. Все-таки, прожив некоторое время в вашей стране, я кое-чему научился. Ведь, по сути, этот клочок земли, с его природным потенциалом, является золотой жилой. Первое время один только гранит принес весьма ощутимое подспорье в начинающейся коммерческой эпопее. А сельскохозяйственные угодия? Я снабжаю большую часть Тихоокеанского побережья Америки дешевым кофе, какао, плодами манго, кокоса, банана. Разумеется, дешевыми для меня. А животноводчество? Высококачественной кожи и овечьей шерсти, мы в год реализуем на Тайване, на добрую сотню тысяч долларов. И это еще не упоминалось кокосовое волокно, виноградные вина и чай. В данный момент мои солиситоры форсируют обширные негоциации по этим вопросам, с купечеством северных районов России. Ну и, само собой разумеется, все вышеупомянутые блага производятся руками тобамбурийцев. Теперь оба племени смешались, но и те и другие нам безмерно благодарны. Одни: за избавление от людоедов. Другие: за избавление от чудовища. Однако сие ни в коей мере не означает, что я их варварски эксплуатирую. Боже упаси! Спасенные от гибели люди имеют все, что хотят. А главное, сытую, спокойную жизнь и уверенность в завтрашнем дне. Согласитесь, не так уж и мало. Я даже предлагал каждой семье обзавестись, почти таким же домом, как у вождя. Только островитяне не привыкли к такому быту. Для них привычнее их бамбуковые хижины. К тому же у племени существуют свои законы и принципы.

– Вот вы граф заговорили о домах.
– Кортнер не скрывал своей писательской любознательности.
– Конечно, я не берусь критиковать ваш монументальный шедевр зодчества, но согласитесь: гранитный замок расположен в довольно экзотическом для строительства месте. И это каменное плато, которое нависает в ста футах над ущельем... Вы не боитесь, что под тяжестью замка оно, рано или поздно, рухнет.

– Нет, мистер Кортнер. Соответствующие расчеты делали инженеры архитекторы с мировыми именами. Вы знаете кто такой Карл фон Шенна?

Американец задумчиво завращал зрачками, а Морлей с пониманием покивала.

– Да граф, я с вами согласна, этот немец лучший из лучших.

Кортнер опять заерзал на месте.
– Собственно говоря, я не силен в архитектурных особенностях. А вот внутреннее благоустройство, меня поразило.

– Что конкретно?

Кортнер на секунду закатил глаза под лоб.
– ... Да вот, хотя бы горячая вода.

– Все очень просто. С тыльной стороны здания, на уровне крыши находится вполне вместительный, металлический резервуар. В него, по такой же металлической трубе подается вода, прямиком из бьющего на склоне горы ключа: он зарождается несколькими метрами выше конька кровли. Крышку резервуара, один мой знакомый инженер-механик из Америки, смастерил из двояковыпуклого стекла, внутри которого жидкость. Впрочем, и само стекло не простое, оно выполнено по принципу увеличительной лупы. Вы, должно быть, знаете, если правильно поймать и сфокусировать таким прибором солнечные лучи, можно запросто поджечь, скажем, солому или бумагу. Кстати, этот - по тем временам фантастический - способ был описан знаменитым Верном. Вот мне и пришло в голову: Почему бы не попытаться нагреть воду? Слава Богу, солнца на острове с избытком.

Ломонаресу нравилось хвастать своими достижениями. Граф еще с минуту ждал новых вопросов. Гости задумчиво молчали. И он не выдержал.

– Хотя, лично мне, нравится другое изобретение. Я придумал холодильную камеру, чтобы продукты не портились.

Кортнер настороженно приподнялся на одном локте, сощурил уголки глаз, потряс пальцем у виска.

– Уж не имеете ли вы в виду, ту странную кладовку, в которой, почему-то, очень прохладно?

– Э! Значит вы успели, познакомиться с моим новшеством?

– Если это то, что вы имеете в виду - да. Ах, граф, вспомните же. Ведь мы с вами и вашим отцом вместе доставали из кладовки окорок, сыр... какие-то консервы. Я даже, помню, удивился: Почему там так холодно. Скорей же просветите, каким образом это достигается?

– Вот! В этом вся суть!
– Ломонарес поднял над головой пятерню с таким видом, будто собирается давать присягу перед рыцарским орденом.
– Дело в том, что сразу за забором, с той стороны, где он проходит у самого склона горы, существует еще один, маленький родничок. Раньше он стекал прямо на плато. Поэтому, чтобы начать строительство, необходимо было отвести воду в сторону. Рабочие так и сделали. Они вставили в землю трубу и сконструировали элементарный сток по желобам, направив его к северному краю плато. Тогда вода лилась прямо в ущелье. Но когда строительство было завершено; когда рабочие устроили водоснабжение ванных комнат и кухни; когда смонтировали слив нечистот в отстойник у подножия горы; меня посетила гениальная идея. Ведь если с помощью всевозможных трубопроводов, реально наладить систему сложного водоснабжения, то почему нельзя пойти дальше? Вы, мистер Кортнер, не обратили внимания на тонкие медные трубки, которыми в виде змейки опутаны все три стены той - как вы выразились - кладовки?

Американец призадумался.
– Что-то припоминаю... но, если откровенно, поймите правильно: в ту смутную минуту было не до этого.

– Я вас понимаю. Но змеевик вы все же заметили?
– Писатель утвердительно кивну.
– Так вот, к вашему сведенью, по тем трубочкам, и днем и ночью, непрерывно, течет ледяная родниковая вода.

– То есть...
– прикрыв рот пальцами, Морлей икнула.
– Как это?

– Элементарно. Вода самотеком втекает по основной трубе вверх змеевика, проделывает все существующие повороты и изгибы, а затем, из нижнего патрубка втекает в ту трубу, которая исполняет роль слива нечистот. Теперь дальше: Расстояние между родником и холодильной камерой ничтожное, вода нагреваться не успевает, что обеспечивает постоянную холодность трубочек. Сама камера сложена из гранитных блоков. Гранит, сам по себе камень холодный. Поэтому, если не оставлять на долго дверцу камеры открытой, там регулярно поддерживается низкая температура; и продукты, соответственно, лучше хранятся.