Страна негодяев

3

Солдаты, солдаты, солдаты — Сверкающий бич над смерчом. Кто хочет свободы и братства, Тому умирать нипочем. Смыкайтесь же тесной стеною, Кому ненавистен туман, Тот солнце корявой рукою Сорвет на златой барабан. Сорвет и пойдет по дорогам Лить зов над озерами сил — На тени церквей и острогов, На белое стадо горилл. В том зове калмык и татарин Почуют свой чаемый град, И черное небо хвостами, Хвостами коров вспламенят.

4

Верьте, победа за нами! Новый берег недалек. Волны белыми когтями Золотой скребут песок. Скоро, скоро вал последний Миллионом брызнет лун. Сердце – свечка за обедней Пасхе массы и коммун. Ратью смуглой, ратью дружной Мы идем сплотить весь мир. Мы идем, и пылью вьюжной Тает облако горилл. Мы идем, а там, за чащей, Сквозь белесость и туман Наш небесный барабанщик Лупит в солнце-барабан. 1918

Весна

Припадок кончен. Грусть в опале. Приемлю жизнь, как первый сон. Вчера прочел я в «Капитале», Что для поэтов — Свой закон. Метель теперь Хоть чертом вой, Стучись утопленником голым, Я с отрезвевшей головой Товарищ бодрым и веселым. Гнилых нам нечего жалеть, Да и меня жалеть не нужно, Коль мог покорно умереть Я в этой завирухе вьюжной. Тинь-тинь, синица! Добрый день! Не бойся! Я тебя не трону. И коль угодно, На плетень Садись по птичьему закону. Закон вращенья в мире есть, Он – отношенье Средь живущих. Коль ты с людьми единой кущи, Имеешь право Лечь и сесть. Привет тебе, Мой бедный клен! Прости, что я тебя обидел. Твоя одежда в рваном виде, Но будешь Новой наделен. Без ордера тебе апрель Зеленую отпустит шапку, И тихо В нежную охапку Тебя обнимет повитель. И выйдет девушка к тебе, Водой окатит из колодца, Чтобы в суровом октябре Ты мог с метелями бороться. А ночью Выплывет луна. Ее не слопали собаки: Она была лишь не видна Из-за людской Кровавой драки. Но драка кончилась… И вот — Она своим лимонным светом Деревьям, в зелень разодетым, Сиянье звучное Польет. Так пей же, грудь моя, Весну! Волнуйся новыми Стихами! Я нынче, отходя ко сну, Не поругаюсь С петухами. Земля, земля! Ты не металл. Металл ведь Не пускает почку. Достаточно попасть На строчку И вдруг — Понятен «Капитал». Декабрь 1924

Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве

Пастушонку Пете Трудно жить на свете: Тонкой хворостиной Управлять скотиной. Если бы корова Понимала слово, То жилось бы Пете Лучше нет на свете. Но коровы в спуске На траве у леса, Говори по-русски — Смыслят ни бельмеса. Им бы лишь мычалось Да трава качалась. Трудно жить на свете Пастушонку Пете.

* * *

Хорошо весною Думать под сосною, Улыбаясь в дреме, О родимом доме. Май всё хорошеет, Ели всё игольчей; На коровьей шее Плачет колокольчик. Плачет и смеется На цветы и травы, Голос раздается Звоном средь дубравы. Пете-пастушонку Голоса не новы, Он найдет сторонку, Где звенят коровы. Соберет всех в кучу, На село отгонит, Не получит взбучу — Чести не уронит. Любо хворостиной Управлять скотиной. В ночь у перелесиц Спи и плюй на месяц.

* * *

Ну, а если лето — Песня плохо спета. Слишком много дела — В поле рожь поспела. Ах, уж не с того ли Дни похорошели, Все колосья в поле, Как лебяжьи шеи. Но беда на свете Каждый час готова, Зазевался Петя — В рожь зайдет корова. А мужик как взглянет, Разведет ручищей Да как в спину втянет Прямо кнутовищей. Тяжко хворостиной Управлять скотиной.

* * *

Вот приходит осень С цепью кленов голых, Что шумит, как восемь Чертенят веселых. Мокрый лист с осины И дорожных ивок Так и хлещет в спину, В спину и в загривок. Елка ли, кусток ли, Только вплоть до кожи Сапоги промокли, Одежонка тоже. Некому открыться, Весь как есть пропащий. Вспуганная птица Улетает в чащу. И дрожишь полсутки То душой, то телом. Рассказать бы утке — Утка улетела. Рассказать дубровам — У дубровы опадь. Рассказать коровам — Им бы только лопать. Нет, никто на свете На обмокшем спуске Пастушонка Петю Не поймет по-русски. Трудно хворостиной Управлять скотиной.

* * *

Мыслит Петя с жаром: То ли дело в мире Жил он комиссаром На своей квартире. Знал бы все он сроки, Был бы всех речистей, Собирал оброки Да дороги чистил. А по вязкой грязи, По осенней тряске Ездил в каждом разе В волостной коляске. И приснился Пете Страшный сон на свете.

* * *

Все доступно в мире. Петя комиссаром На своей квартире С толстым самоваром. Чай пьет на террасе, Ездит в тарантасе, Лучше нет на свете Жизни, чем у Пети. Но всегда недаром Служат комиссаром. Нужно знать все сроки, Чтоб сбирать оброки. Чай, конечно, сладок, А с вареньем дважды, Но блюсти порядок Может, да не каждый. Нужно знать законы, Ну, а где же Пете? Он еще иконы Держит в волсовете. А вокруг совета, В дождь и непогоду, С самого рассвета Уймища народу. Наш народ ведь голый, Что ни день, то с требой. То построй им школу, То давай им хлеба. Кто им наморочил? Кто им накудахтал? Отчего-то очень Стал им нужен трактор. Ну, а где же Пете? Он ведь пас скотину, Понимал на свете Только хворостину. А народ суровый, В ропоте и гаме Хуже, чем коровы, Хуже и упрямей. С эдаким товаром Дрянь быть комиссаром. Взяли раз Петрушу За живот, за душу, Бросили в коляску Да как дали таску… . . . . . . . . . . Тут проснулся Петя…

* * *

Сладко жить на свете! Встал, а день что надо, Солнечный, звенящий, Легкая прохлада Овевает чащи. Петя с кротким словом Говорит коровам: «Не хочу и даром Быть я комиссаром». А над ним береза, Веткой утираясь, Говорит сквозь слезы, Тихо улыбаясь: «Тяжело на свете Быть для всех примером. Будь ты лучше, Петя, Раньше пионером».

* * *

Малышам в острастку, В мокрый день осенний, Написал ту сказку Я – Сергей Есенин. 7/8 октября 1925

Стихотворения

Поэт («Он бледен. Мыслит страшный путь…»)

Он бледен. Мыслит страшный путь В его душе живут виденья. Ударом жизни вбита грудь, А щеки выпили сомненья. Клоками сбиты волоса, Чело высокое в морщинах, Но ясных грез его краса Горит в продуманных картинах. Сидит он в тесном чердаке, Огарок свечки режет взоры, А карандаш в его руке Ведет с ним тайно разговоры. Он пишет песню грустных дум, Он ловит сердцем тень былого. И этот шум… душевный шум… Снесет он завтра за целковый. 1910–1912