Страна негодяев

Удалец

Ой, мне дома не сидится, Размахнуться б на войне. Полечу я быстрой птицей На саврасом скакуне. Не ревите, мать и тетка, Слезы сушат удальца. Подарила мне красотка Два серебряных кольца. Эх, достану я ей пикой Душегрейку на меху, Пусть от радости великой Ходит ночью к жениху. Ты гори, моя зарница, Не страшен мне вражий стан. Зацелует баловница, Как куплю ей сарафан. Отчего вам хныкать, бабы, Домекнуться не могу. Али руки эти слабы, Что пешню согнут в дугу. Буду весел я до гроба, Удалая голова. Провожай меня, зазноба, Да держи свои слова. <1914–1915>

«Вечер, как сажа…»

Вечер, как сажа, Льется в окно. Белая пряжа Ткет полотно. Пляшет гасница, Прыгает тень. В окна стучится Старый плетень. Липнет к окошку Черная гать. Девочку-крошку Байкает мать. Взрыкает зыбка Сонный тропарь: «Спи, моя рыбка, Спи, не гутарь». <1914–1916>

«Прячет месяц за овинами…»

Прячет месяц за овинами Желтый лик от солнца ярого. Высоко над луговинами По востоку пышет зарево. Пеной рос заря туманится, Словно глубь очей невестиных. Прибрела весна, как странница, С посошком в лаптях берестяных. На березки в роще теневой Серьги звонкие повесила И с рассветом в сад сиреневый Мотыльком порхнула весело. <1914–1916>

«По лесу леший кричит на сову…»

По лесу леший кричит на сову, Прячутся мошки от птичек в траву. Ау! Спит медведиха, и чудится ей: Колет охотник острогой детей. Ау! Плачет она и трясет головой: – Детушки-дети, идите домой. Ау! Звонкое эхо кричит в синеву: – Эй ты, откликнись, кого я зову! Ау! <1914–1916>

«За рекой горят огни…»

За рекой горят огни, Погорают мох и пни. Ой, купало, ой, купало, Погорают мох и пни. Плачет леший у сосны — Жалко летошней весны. Ой, купало, ой, купало, Жалко летошней весны. А у наших у ворот Пляшет девок корогод. Ой, купало, ой, купало, Пляшет девок корогод. Кому радость, кому грех, А нам радость, а нам смех. Ой, купало, ой, купало, А нам радость, а нам смех. <1914–1916>

Молотьба

Вышел зараня дед На гумно молотить: «Выходи-ка, сосед, Старику подсобить». Положили гурьбой Золотые снопы. На гумне вперебой Зазвенели цепы. И ворочает дед Немолоченый край: «Постучи-ка, сосед, Выбивай каравай». И под сильной рукой Вылетает зерно. Тут и солод с мукой, И на свадьбу вино. За тяжелой сохой Эта доля дана. Тучен колос сухой — Будет брага хмельна. <1914–1916>

Табун

В холмах зеленых табуны коней Сдувают ноздрями златой налет со дней. С бугра высокого в синеющий залив Упала смоль качающихся грив. Дрожат их головы над тихою водой, И ловит месяц их серебряной уздой. Храпя в испуге на свою же тень, Зазастить гривами они ждут новый день.

* * *

Весенний день звенит над конским ухом С приветливым желаньем к первым мухам. Но к вечеру уж кони над лугами Брыкаются и хлопают ушами. Все резче звон, прилипший на копытах, То тонет в воздухе, то виснет на ракитах. И лишь волна потянется к звезде, Мелькают мухи пеплом по воде.

* * *

Погасло солнце. Тихо на лужке. Пастух играет песню на рожке. Уставясь лбами, слушает табун, Что им поет вихрастый гамаюн. А эхо резвое, скользнув по их губам, Уносит думы их к неведомым лугам. Любя твой день и ночи темноту, Тебе, о родина, сложил я песню ту. 1915

«На небесном синем блюде…»

На небесном синем блюде Желтых туч медовый дым. Грезит ночь. Уснули люди. Только я тоской томим. Облаками перекрещен, Сладкий дым вдыхает бор. За кольцо небесных трещин Тянет пальцы косогор. На болоте крячет цапля, Четко хлюпает вода, А из туч глядит, как капля, Одинокая звезда. Я хотел бы в мутном дыме Той звездой поджечь леса И погинуть вместе с ними, Как зарница – в небеса. <1915>

Греция

Могучий Ахиллес громил твердыни Трои. Блистательный Патрокл сраженный умирал. А Гектор меч о траву вытирал И сыпал на врага цветущие левкои. Над прахом горестно слетались с плачем сои, И лунный серп сеть туник прорывал. Усталый Ахиллес на землю припадал, Он нес убитого в родимые покои. Ах, Греция! мечта души моей! Ты сказка нежная, но я к тебе нежней, Нежней, чем к Гектору, герою, Андромаха. Возьми свой меч. Будь Сербии сестрою. Напомни миру сгибнувшую Трою, И для вандалов пусть чернеют меч и плаха. <1915>

Польша

Над Польшей облако кровавое повисло, И капли красные сжигают города. Но светит в зареве былых веков звезда. Под розовой волной, вздымаясь, плачет Висла. В кольце времен с одним оттенком смысла К весам войны подходят все года. И победителю за стяг его труда Сам враг кладет цветы на чашки коромысла. О Польша, светлый сон в сырой тюрьме Костюшки, Невольница в осколках ореола. Я вижу: твой Мицкевич заряжает пушки. Ты мощною рукой сеть плена распорола. Пускай горят родных краев опушки, Но слышен звон побед к молебствию костела. <1915>