Страна восходящего солнца

Между прочим, по глубокому убеждению автора этой книги, послевоенный бум «ниндзямании» в Японии связан с двумя совершенно разными процессами в общественном сознании японцев – оскорбленной гордостью после попыток оккупационных американских властей запретить все традиционные боевые искусства и усилением национальных чувств, с одновременным же с усилением левых настроений, поиском кумиров из числа тех, кто боролся против государства, системы угнетения. Ниндзя (особенно такие как Исикава Гоэмон) годились на эту роль почти идеально, так же, как и всяческие повстанцы, разбойники, любые «маргиналы» и «девианты», предпочитавшие свободу покорности. Видимо, именно здесь следует искать корни образа ниндзя как представителя «касты отверженных», борца против режима, антипода благопристойного самурая. Впрочем, читатель сам будет иметь возможность убедиться, стоит ли считать ниндзя идейными предшественниками печально известной «Японской красной армии» и прочих анархистских и левацких группировок.

Теперь несколько слов об организациях ниндзя. Не будет преувеличением утверждение, что занятие ниндзюцу довольно быстро превратилось в семейное дело для многих семейств мелких самураев-госи и крестьян во многих районах Хонсю, но особенно – в провинции Ига и уезде Кога соседней провинции Оми. Отцы учили своему занятию сыновей (как именно – об этом немного позже), а иногда и дочерей. Дзёнины занимались разработкой планов, они же через посредников заключали договоры с князьями. Ниндзя среднего уровня ( тюнин) нередко осуществляли тактическое руководство отрядами ниндзя при выполнении операций, налаживании шпионских сетей, явок, строительстве укреплений и укрытий. Гэнин были исполнителями, действовавшими в одиночку или группой. Впрочем, учитывая специфику их деятельности, у них также была достаточная свобода действий. Кроме того, к концу эпохи Сэнгоку дзидай появилось немало ниндзя-одиночек, не входивших в вышеописанную структуру вследствие разгрома их ячеек и шпионских сетей и действовавших на свой страх и риск за плату или из личных побуждений. Залогом успешной деятельности конспиративных организаций ниндзя (которые охватывали как горные районы Ига и Кога, так и большие города) была строгая секретность и лучший до сего дня принцип конспирации – незнание членами одной ячейки имен и примет руководителей (особенно уровня дзёнин) и членов других ячеек (данная структура получила широкое распространение в XX веке, она лежит в основе многих современных террористических организаций) и, следовательно, невозможность раскрыть всю организацию, схватив членов одной группы-ячейки.

В Ига среди десятков семей к середине XVI века основную силу представляли собой знаменитые кланы Хаттори, Момоти, Фудзибаяси, Цугэ, из которых происходили многие знаменитые дзёнины. Как правило, дзёнины не афишировали рода своих занятий – их имена были строго засекречены. Но имено они около ста лет фактически держали под контролем провинцию Ига вплоть до знаменитого Тэнсё Ига-но ран –мятежа в Ига 1580 года, когда Ода Нобунага расправился с коалицией госи из Ига, подчинив своей власти провинцию, но так и не уничтожив здешних ниндзя. Интересно, что некоторые дзёнины в целях конспирации жили в соответствии с принципом «один человек – несколько жизней», часто перемещаясь, имея по несколько домов в разных (максимально удаленных друг от друга) местностях провинции или даже в разных провинциях, несколько семей и профессий для прикрытия и т. д. Известными тюнинами (командирами среднего звена) из Ига были Татэока Митидзюн и Отова Кидо. Среди гэнинов Ига исследователи выделяют знаменитого Исикаву Гоэмона (с этим доблестным ниндзя-разбойником читатель уже знаком), Симоцугэ Кидзару (именно его некоторые авторы считают прототипом упоминавшегося нами Сарутоби Сасукэ), Симоцугэ Кодзару, Синдо Котаро, Ямада Хатиэмон, Такаяма Таросиро и т. д. Всего под руководством великих дзёнинов Ига в разные времена было от нескольких сот до более тысячи ниндзя, действовавших поодиночке или малыми группами.

Ниндзя из Ига были настоящими профессионалами-наемниками, поступавшими на службу ради денег и чести своего клана. Впрочем, в этом они мало отличались от многих современных им самураев или пехотинцев-асигару. Многие дзёнины неплохо разбирались в современной им политической ситуации – так, они нередко нанимались на службу к тем князьям, которые могли быть так или иначе выгодными коалиции госи из Ига. Между семьями Ига всегда существовала конкуренция, нередко вспыхивали конфликты, подчас очень кровавые, но перед лицом внешней угрозы ниндзя умели сплотиться, как это случилось, к примеру, в черном для них 1580 году, когда весь недюжинный героизм, хитрости и таланты не уберегли замки и святыни Ига от вторгнувшейся в край огромной армии Ода Нобунага. Нобунага, обозленный попытками ниндзя убить его, устроил в провинции настоящий террор, уничтожая сотни и тысячи крестьян, госи, монахов. Но многие ниндзя уцелели, бежав из провинции. Часть позднее вернулась в родные края, продолжив заниматься ниндзюцу, а некоторые разбрелись по стране, продавая свое мастерство всем желающим, которых было хоть отбавляй до самого установления в стране режима сёгуната Токугава. В эпоху Токугава многие ниндзя из Ига вошли в Ига-моно («спецназ» Токугава Иэясу); под командованием дзёнинов из рода Хаттори они принимали участие во всех последних битвах между самураями (при Сэкигахара, в осадах замка в Осака и т. д.), получая за службу очень солидный паек – по 100 коку риса для рядовых, несколько тысяч – для командиров. Отряд Ига-гуми(или Ига-моно –«люди из Ига») в несколько видоизмененной форме просуществовал на службе сёгуната вплоть до революции Мэйдзи, когда многие из потомков ниндзя нашли себя в заново создаваемых японских спецслужбах.

Ниндзя из Кога несколько отличались от своих соседей. Во-первых, уезд контролировало значительно большее количество кланов (дошедшие до нас реестры часто упоминают «53 рода Кога»), во-вторых, большинство из них были по своей сути как раз мелкими самураями-госи, а не крестьянами, как в Ига (где часто даже тюнины происходили из крестьян). Большинство этих родов считали себя вассалами рода Сасаки – владельцев провинции Оми. В XV веке они умудрились разгромить большое войско сёгуната Асикага, посланное против Сасаки. Вплоть до разгрома войска князя Сасаки армиями Ода Нобунага в 1570 году они, как правило, служили этому княжескому роду, а впоследствии различные отряды Кога-моно («людей из Кога») нанимались на службу к разным хозяевам, включая Такэда Сингэна, Уэсуги Кэнсина, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. Знаменитыми родами из Кога были собственно Кога, Мотидзуки, Утики, Угаи, Акутагава, Кино, Тоно, Нагано. Ниндзя из Кога нередко формировали целые ударные отряды (склонность действовать группами отличала их от соседей из Ига, начавших практиковать подобные действия гораздо позже, и не в таких масштабах), имевшие громкие названия – «Отряд летучий дракон», «Отряд белый дракон», «Отряд Фудзивара», «Отряд Тайра». Отряды «людей из Кога» состояли на службе у сёгуната также очень долго, вплоть до Мэйдзи – в качестве соглядатаев, полицейских агентов и т. д. В частности, именно ниндзя из Кога проникли в замок Хара во время Симабарского восстания (см. главу о христианстве в Японии).

Почему же именно в Ига и Кога, возникли самые мощные группировки ниндзя, и были ли центры ниндзюцу где-либо еще в Японии? Возможные ответы приводит в своей работе А. Горбылев: с одной стороны, эти местности провинции находятся рядом с историческим центром японской государственности, на перекрестье дорог, ведущих в Киото, Осака и Нагоя, и в то же время, в отличие от многих соседних провинций (таких как Ямато, Ямасиро, Овари), Ига и Кога не слишком плодородны, гористы, они были не слишком густо и очень неравномерно заселены и не представляли собой особо лакомого куска для крупных феодалов в эпоху Сэнгоку дзидай. То есть относительная экономическая отсталость Ига и Кога уравновешивалась близостью к важнейшим культурным центрам (отсюда возможность проникновения в среду местных ниндзя китайских военных трактатов, европейских технологий и т. д.). Неподалеку же часто селились корейские и китайские иммигранты, которых японские императоры и сёгуны селили поближе к столице. В окрестных горах и горных долинах Ямато, Ёсино, Кумано находились десятки обителей приверженцев различных школ эзотерического буддизма и особого учения сюгэндо –монахов-ямабуси (напоминавших китайских сяней –просветленных даосов). Монахи-сохэи славились как непревзойденные мастера боя копьем, секирой, японской алебардой- нагината. В Ига и Кога нередко бежали проигравшие свою войну соседям князья и самураи из других провинций, принося с собой не только умение обращаться с мечом, но и вкус к «большой политике». Но, как нам кажется, именно географический фактор обусловил появление десятков мелких кланов, практиковавших ниндзюцу, – как правило, один род проживал в одной (или нескольких соседних) деревнях, имея вокруг себя, в уединенных маленьких долинах, непростых соседей. В таких условиях дефицит людских ресурсов неизбежно приводил к попыткам организовать наблюдение и сбор информации, наладить работу шпионских сетей. По мере усиления давления извне, достигшего апогея в середине XVI века, кланы стали все активнее сотрудничать, прекрасно осознавая, что их ремесло способно принести значительно больший доход, чем сельское хозяйство. Отсюда – быстро оформившаяся профессионализация ниндзюцу. Прикрытием, связанным с возможностью свободно перемещаться по стране, а иногда и дополнительным заработком был целый ряд других профессий (не связанных с земледелием), которыми занимались многие ниндзя – и дзёнины, и гэнины.

Вообще, как писал А. Горбылев, в самом факте существования семей, бережно хранивших традиции шпионажа, для Японии ничего особенно странного нет, ведь недаром у японцев существовала пословица: «Сын кузнеца становится кузнецом, а сын самурая – самураем». Взять, к примеру, древнейшее и мощнейшее семейство ниндзя из Ига – семью Хаттори. Иероглифы, которыми записывается фамилия Хаттори, могут быть прочитаны также как «Фуку-бэ»,что означает «Платяная корпорация». Элемент бэсвидетельствует об иностранном, видимо китайском, происхождении этого рода, а все слово означает, что этот род, поселившись в Японии, занимался ткацким ремеслом. Известно также, что кроме ткачества Хаттори обладали неплохими познаниями в области театральных представлений саругаку,включавшими в себя пение, танцы, акробатику, фокусы и т. д. Именно под исполнителей саругаку нередко маскировались ниндзя. Пришельцев из Китая в Японии ценили очень высоко, поскольку они обладали обширными знаниями в науках и ремеслах. Поэтому предки Хаттори исстари занимали привилегированное положение. Глава этой семьи уже к X веку превратился в мурадзи –нечто вроде губернатора провинции Ига, а члены его семьи стали служить в охране самого императора.

Но во второй половине XII века в период войны Гэмпэй между родами Тайра и Минамото семейство Хаттори сделало серьезную ошибку, поддержав Тайра, которые потерпели сокрушительное поражение в войне с Минамото (1185 год, битва при Данноура). В результате Хаттори потеряли весьма престижное и доходное положение губернаторов провинции, удержав за собой небольшие территории в горах Судзука в провинции Ига. Судя по всему, именно потребность защиты своих владений от посягательств врагов и вынудила Хаттори заняться партизанской войной, оживить в памяти наставления китайских классиков по военному делу. Пригодились тут и знания в области саругаку, и опыт службы в охране дворца.

Однако госи из Ига и Кога были озабочены не только проблемами обеспечения безопасности от внешнего врага. С конца XII века окрепшие госи повели ожесточенные войны друг против друга в целях захвата новых земель и богатств. В этот период были построены десятки крепостей и замков, окруженных рвами, накоплены большие запасы оружия, созданы мощные дружины. До наших дней во многих поселках уезда Кога и в Ига сохранились развалины крепостей, которые свидетельствуют о битвах тех дней. В огне этих сражений рождалось и совершенствовалось тайное искусство партизанской войны и шпионажа, которое позже получило название ниндзюцу.

Во второй половине XV века Япония вступила в период феодальной раздробленности и беспрерывных войн. В условиях постоянной войны всех против всех важнейшим условием успеха стала хорошая осведомленность о положении в стане врага и его замыслах. Все военные феодалы-даймё испытывали острейшую нужду в профессионально подготовленных шпионах и разведчиках, а, как известно, спрос рождает предложение. Госи из Ига и Кога, обладавшие богатым опытом ведения партизанских боев в сложных горных условиях, имевшие «под ружьем» сильные, прекрасно натренированные в методах диверсий и убийств дружины, решили сделать свой бизнес путем «сдачи в аренду» профессиональных убийц и шпионов. Подобные услуги весьма хорошо оплачивались, о чем свидетельствует, например, гонорар знаменитого дзёнина Хаттори Хандзо, полученный им за обеспечение безопасности князя Токугавы Иэясу во время путешествия последнего по провинции Ига – 300 коку, т. е. около 45 тонн риса!

Поскольку сражения в то время вели гораздо влиятельные князья, госи из Ига и Кога, осознав бесплодность попыток истребить друг друга и найдя другие возможности для заработка, поняли, что для них выгоднее совместными усилиями защищать свои владения от посягательств извне. И они объединились в довольно крупные военно-политические союзы – ситуация, очень напоминающая тогда реалии Швейцарии, с ее лесными кантонами и грозными, прославившимися на всю Европу наемниками.

Сочетание условий, сложившихся в Ига и Кога, было выгодным, достаточно редким, но не уникальным. Подтверждением этого является тот факт, что ниндзюцу в эпоху Сэнгоку дзидай развивалось еще как минимум в одной (впрочем, географически близкой к Ига и Кога) провинции Японии – Кии, которая находится также на Хонсю, на побережье Внутреннего Японского моря. Здесь ниндзюцу в середине XVI века практиковали члены повстанческой лиги «Сайга-икки» и боевые монахи монастыря Нэгоро-дзи, наладившие активные контакты с европейскими торговцами оружием и тысячами закупавшие португальские ружья. Имеются сведения, что члены «Сайга-икки» были мастерами в использовании водных средств ( суйки), среди них было немало хороших оружейников. С водной средой связана и одна малоизвестная, но любопытная версия возникновения ниндзюцу, которую излагает в своих книгах современный японский теоретик и практик ниндзюцу Хацуми Масааки (условно ее можно назвать «пиратской»): «Говорят, что залив Исэ и полуостров Сима были полны пиратов, которые орудовали в районе Оми (современная префектура Сига). Важно то, что пираты жили в эпоху соперничества воинственных феодалов, стремившихся завоевать всю страну. Фудзивара-но Куродо Санэюки, один из главарей пиратов, разбойничавший в районах Сима и Кисю, говорят, пользовался веревкой с крюком на конце – кагинава (одно из орудий ниндзя), чтобы взбираться на корабль или тащить его на буксире. Благодаря кагинава возникло искусство кусаригама-но дзюцу – техника применения клинка [так в русском переводе книги Хацуми Масааки. Вообще же кусаригама –известный любителям ниндзя боевой серп с цепью. – Д. Ж.] на цепи стиля Кукисин-рю. От кагинава произошло также камаяри (раздвоенное копье), которое использовали для захвата корабля; а также хия (огненные стрелы), которыми поджигали корабли».