Страна восходящего солнца

Особым разделом в подготовке ниндзя можно считать тренировку органов чувств и развитие некоторых экстрасенсорных способностей. Конечно, достичь по-настоящему орлиного зрения днем или кошачьего ночью было непросто, но определенные комплексы упражнений для этого существовали. Между прочим, они, похоже, пережили собственно самих ниндзя и применялись в эпоху Токугава особыми агентами сёгунской и княжеской полиции. Вот как описывает современный японский писатель Фудзисава Сюхэй подобные тренировки в своем рассказе «Тигриное око» (сюжет рассказа построен как раз вокруг тайного приема ночных убийц, «ночью сражающихся, словно днем»): «Для овладения приемом нужно с младенчества учиться видеть предметы в темноте и неустанно тренироваться, делая выпады и поражая эти предметы деревянным мечом. И еще в предании говорилось: «Узри во мраке вещь, затем узри звезду, и вновь на вещь воззрись» ‹…› – Посмотрел на звезды? Хорошо, теперь посмотри вниз, на эти камешки. Камни тоже хорошо видны, так же, как звезды. Смотри хорошенько, пока не увидишь их так же ясно. – Хорошо, отец. – А теперь посмотри вот на этот кустик. Сколько листьев видишь? – Восемь. – Отлично, ты уже стал видеть больше, чем раньше. Ну, давай теперь опять на звезды погляди». Чаще всего эта техника называлась анкокутосидзюцу.Иногда для улучшения ночного видения ребенка помещали в пещеру с минимумом освещения, приучая подолгу находиться в темноте и уметь ориентироваться в подобных условиях. Тренировалась также зрительная память – ведь агент должен был запоминать десятки мелких деталей, увиденных им по дороге, часто всего лишь мельком. Подобные тренировки включали в себя запоминание на краткое время увиденных предметов и т. д. Добавим – такие тренинги часто используются не только современными специалистами по мнемотехнике, но и экстрасенсами (тренирующими умение чувствовать накрытые или находящиеся в коробке предметы). Отличная память служила ниндзя неоценимым подспорьем – ведь часто им приходилось действовать в запутанных коридорах замков, а нередко и на незнакомой местности. И опять же, ниндзя здесь кое-что заимствовали у ямабуси и буддийских монахов – чтецов сутр, которые имели свои методики запоминания длиннющих священных текстов и месторасположений десятков и сотен святилищ различных божеств.

Не меньшую роль играли и упражнения по обострению слухового восприятия. Полагают, что некоторые ниндзя были способны освоить искусство слышать крадущиеся шаги более чем за тридцать метров. Также ниндзя учились различать голоса птиц и зверей, учитывать, что те всегда по-особому реагируют на присутствие поблизости человека. Наставления на эту тему содержатся уже в древнекитайских трактатах – «если над лесом вьются птицы, там скрывается засада» («Сунь-цзы»). Но конечно, здесь следовало подключать и собственные знания о природе и наблюдательность – в конце концов, почти вся жизнь большинства ниндзя проходила отнюдь не в городах, и тесный контакт, единение с природой было нормой. Интересен один фрагмент из хроники, повествующей о трех братьях Сада – ниндзя середины XVI века, служивших князю Мори. По поручению начальника княжеской разведки Хара Морисигэ братья (звали их Хикосиро, Горо и Конэдзуми) создали целую школу по подготовке ниндзя. Одним из методов подготовки ученика была проверка его способностей незаметно пробраться в дом, где жили трое упомянутых братьев. В частности, это почти удалось некоему Маруяма Санкуро, которого, впрочем, вычислил средний из братьев, Горо, вынудив ретироваться. На следующий день учитель объяснил Санкуро, что он понял, что в саду посторонний, когда певшие всю ночь цикады вдруг замолчали. Ученик же догадался, что учитель выбрался в сад через окно и уже подкрадывался к нему, потому что неожиданно зажужжали москиты – Горо, вылезая через окно, потревожил противомоскитную сетку на окне. Другой ученик тех же братьев попытался замаскироваться… под собаку, роющуюся в мусорной куче в поисках костей, но был раскрыт, потому что недостаточно низко опустил голову, грызя кость: многие ниндзя умели не только определять природу звука, но и расстояние до его источника, высоту, с которой исходит звук. Кстати, слуховая и даже зрительная маскировка под животное – еще один из приемов ниндзюцу.

Передвигаясь по темным коридорам, чердакам, ниндзя должны были уметь определить, в какой части дома или замка они находятся, куда может выходить коридор, нет ли там ловушек, тупиков и т. д. Ориентироваться помогали едва заметные сквозняки, запахи, звуки, тепловые ощущения. Обоняние, к примеру, помогало найти кухню, спальню и особенно туалет в замке или доме. Заранее просим прощение у наших читателей за такие подробности, но именно туалет и подходы к нему был, похоже, излюбленным местом устройства засад в древней и средневековой Японии. Основных причин тут две – во первых, именно сюда рано или поздно должна была прийти потенциальная жертва, причем без охраны, а во-вторых, именно здесь она была, так сказать, несколько неготова к оказанию сопротивления. Так, именно в этом месте прикончил родного брата любимый герой японских легенд принц Ямато Такэру, именно в туалете, по одной из версий, был убит отважный князь Уэсуги Кэнсин (хотя вся история о его убийстве ниндзя-карликом, нанятым Ода Нобунага и скрывавшимся в выгребной яме, напоминает легенду, и большинство историков принимают версию об инсульте или каком-то ином кровоизлиянии, приведшим к потере сознания и скорой смерти). Но вот Токугава Иэясу едва не погиб, возвращаясь из того же места в свою палатку-во время осады замка в Осака в 1615 году его попытался подстрелить ниндзя. И не случайно князь Такэда Сингэн даже построил себе туалет с двумя выходами в разные комнаты – на всякий случай…

В результате многократных тренировок у многих ниндзя вырабатывалось знаменитое «шестое чувство» ( гоку-и,«экстремальный разум»), выручающее и в бою. Усилить его помогали упорные занятия по методам сюгэндо –своеобразной разновидности эзотерического буддизма, смешанного с синтоистскими ритуалами, а также тантрические практики.

Определенную роль здесь играла даже пища, которую принимали ниндзя. Вновь предоставим слово Хацуми Масааки: «Для ниндзя важно уметь есть сырую пищу, более того, следует избегать есть приготовленную пищу. Когда люди едят приготовленную пищу, они теряют жизненную силу, энергию и шестое чувство. Ниндзя должен привыкнуть к природной пище. Мы способны есть продукты неприготовленными. Во-первых, нужна вода. Но вода для питья – еще не все. Нужно наполнить грудь свежим горным воздухом. Типичную еду ниндзя составляют орехи, коренья и горные травы». С этим утверждением можно согласиться – ведь эти же продукты, а вовсе не рис, большая часть которого уходила в счет уплаты податей, были основой питания японских крестьян-горцев и даже небогатых самураев. Кроме того, эти продукты легко найти в лесу во время длительного похода.

Правда, как раз «духовная составляющая» подготовки ниндзя зачастую является наиболее трудноуловимой, когда речь заходит об документальных источниках. С современной литературой проще – существует множество трудов, авторы которых развернуто и со вкусом рассуждают об идеалах ниндзя, их искусстве избегать схватки, побеждать, не вступая в бой, а иногда даже нежелании убивать врага. В общем, с ниндзюцу повторяется все то, что ориентированные на «современные гуманистические ценности» идеологи (в том числе японские и западные) уже проделали с другими боевыми искусствами. Правда, в ниндзюцу все же несколько сложнее вытравить агрессивную, малопривлекательную для многих современных людей составляющую – в конце концов, ведь это искусство профессионалов-диверсантов и шпионов. Впрочем, и оно, равно как и прочие искусства и Пути стран Дальневосточного региона, вдоволь черпало из сюгэндо и других буддистских традиций, в том числе дзэн. Дзэн с его идеей достижения нирваны не после смерти, а посреди этого мира, который объявлялся призрачным и несущественным, импонировал и самураям, и ниндзя. Дзэнские идеалы невозмутимости, стремления к цели, несмотря ни на что, акцент на интуитивное восприятие были немаловажны для всех, кто выбрал Путь меча. Кажущаяся простота дзэн, отсутствие необходимости заучивать многочисленные сутры также могли привлекать воинов, в том числе и ниндзя. Но самое, как нам кажется, главное – это то, что дзэн учит спокойно относиться к факту исчезновения (как врага, так и себя самого) из этого мира. Смерть, считавшаяся в синто самым нечистым из всего возможного, в дзэнском учении приобретает совершенно иной, противоположный статус – очищающего начала, способного внести в мятежное человеческое существование некую гармонию и покой. Поэтому, как нам кажется, нынешние апологеты ниндзюцу совершенно напрасно пытаются снять противоречие между «гуманными» идеями самосовершенствования, слияния с природой и т. д. и «негуманными» методами диверсий и убийств. Не меч убивает врага – враг убивает себя сам, посредством меча другого. Что-что, а абсолютное ненасилие было не самой популярной идеей как в классической европейской воинской среде времен Средневековья, так и среди самураев или ниндзя. Короче говоря, именно более спокойное отношение к необходимости убивать и умирать в бою могло привлекать воинов в учении дзэн. Естественно, сегодня подобные моменты плохо стыкуются с мировоззрением, которое объявило жизнь любого человека наивысшей ценностью, забыв при этом о многих других когда-то важных вещах. Сегодняшним «ниндзя» (таким как, например, Хацуми Масааки) иногда приходится всячески отбиваться от обвинений в том, что их искусство – это аморальное занятие воров, грабителей и наемных убийц. И действительно – то, что преподают нынешние сэнсэи, не имеет особого отношения к этим презренным занятиям – впрочем, как, видимо, и к ниндзюцу.

Некоторые рассказы о ниндзя напоминают знаменитые дзэнские коаны ^[15], направленные на развитие нестандартного мышления и поиска пути выхода из любой ситуации. Таков, например, рассказ о ниндзя, которого маленький сын долго просил научить «искусству быть невидимым». Наконец отец согласился, но в момент проникновения в чужой дом он попросту бросил сына, подняв на ноги охрану. Сын, не растерявшись, спрятался в сундук, где и пролежал все время, пока стража искала вора, и поминал отца «незлым тихим словом». Когда юный ниндзя вернулся домой, ответом на жалобы стало: «Но ведь ты хотел научиться ниндзюцу – вот ты и начал учиться, на своем опыте!» Похожа на коан и история про учителя ниндзюцу и его учеников, которых сэнсэй послал в лавку фарфоровой посуды украсть большую фигурку черепахи, чтобы продемонстрировать свои успехи в нелегком шпионском деле. Естественно, никто из учеников не смог выполнить задание – ведь они мыслили слишком прямолинейно. Тогда учитель отправился в лавку сам, украл десяток маленьких черепашек, незаметно сунув их в рукав, и на вырученные деньги купил ту самую большую черепаху, формально выполнив свое же требование и продемонстрировав нестандартность мышления.

Имеются сведения об обучении ниндзя основам акупрессуры, самовнушения и гипноза – все эти полезные навыки могли пригодиться в нелегкой жизни «воинов-теней». Так, для преодоления чувства страха следовало в течение пяти минут одновременно нажимать указательными пальцами обеих рук на точки, расположенные на внешней стороне икры ближе к колену (точки «Божественного спокойствия»), для преодоления усталости – несколько минут нажимать кончиком большого пальца одной руки в ритме пульса на точку между первой и второй фалангами мизинца другой руки. Снять головную боль после контузии помогал массаж точки между большим и указательным пальцем, притупить жажду – покусывание кончика языка или сосание зерен кунжута. Знание анатомии и физиологии человека помогало ниндзя не только для лечения своих ран и болезней, но и давало возможность замаскироваться под бродячего врача, лечащего иглоукалываниями и прижиганиями. Гипноз помогал ввести потенциальную жертву в беспомощное состояние. Впрочем, иногда трудно определить, где заканчивалась «экстрасенсорная» подготовка и начиналось чистой воды фокусничество, которое неодобрительно воспринимается современными ревнителями ниндзюцу. Хотя и фокусы могли пригодиться ниндзя – среди нескольких разучиваемых ниндзя ролей для работы «под прикрытием» была и роль бродячего фокусника-иллюзиониста. Мы позволим себе познакомить читателя с несколькими трюками, которые обычно показывали подобные уличные фокусники (по-японски эти трюки называются фудоканасибаринодзюцу).

Слово Хацуми Масааки: «Количество зрителей не имеет значения. Заставьте их согнуть локти под прямым углом, руки держать перед собой и пусть они вращают руки круговым движением. Неожиданно закричите «киай!» [боевой клич, звучит примерно как резкое «к-и-и-ай». – Д. Ж.]. Их руки застынут. Затем возьмите руки, согнутые под прямым углом, и аккуратно переведите их за спину. Зафиксируйте их там. Руки останутся в этой позиции. Исполнитель предлагает помощнику лечь на пол лицом вверх и прогнуться, подняв живот. В таком положении похоже, что тело застыло. Затем кладут верхнюю часть корпуса и ноги на стулья. В такой позиции один или два нетолстых человека могут сесть ему на живот, и он не упадет. Даже если специальная каменная плита будет положена на живот этого человека и по ней будут бить железным молотом, он будет чувствовать себя нормально. Есть исполнители, которые на человека в такой позиции моста ставят тяжелую деревянную ступку с зернами риса и затем деревянным молотом толкут рис в муку. Некоторые кладут дайкон (длинную белую редиску) человеку на живот и разрубают ее мечом. Есть трюк, когда исполнитель останавливает прохожего криком «киай!». Здесь хитрость в том, чтобы крикнуть в тот момент, когда человек собирается поднять ногу для следующего шага. Знание таких естественных феноменов может быть полезно в боевых искусствах.

Эффект карточного домика можно показать, поставив несколько людей в неустойчивое положение. Чем больше участников, тем более неудобной должна быть их позиция для удачного фокуса. Когда один человек потеряет равновесие, остальные последуют за ним один за другим, и все упадут. Сконцентрируйтесь, и голосом воздействуйте на них, заставляя упасть. Все подобные силовые трюки используют равновесие людей. Их заставляют упасть или делают их тела на взгляд тяжелыми или легкими…

Положите около десяти металлических листов, прошитых гвоздями остриями вверх, а затем встаньте на гвозди босыми ногами. Вы не почувствуете боли, потому что вес вашего тела приложен ко всем гвоздям, на которых вы стоите. Более того, чем ближе гвозди друг к другу, тем меньше будет боли. Этот принцип развивали многие исполнители. Лежа на щите с гвоздями, человек может держать другого, стоящего сверху. На него можно положить что-то тяжелое, например, большой камень на живот и бить по нему стальным молотом (о похожем мы уже говорили). А можно положить на человека сверху деревянную панель и проехать по ней на машине. Можно стоять босыми ногами на битом стекле и не пораниться, если осколков стекла много. Дело в том, что вес тела поровну распределен между всеми осколками под ногами. Используется тот же принцип, что и при стоянии на гвоздях. Боли не будет, потому что вес приложен к сотням точек. Кожа на подошве самая толстая на теле человека. Сходя с битого стекла, стряхните все осколки. Единственный оставшийся кусочек стекла может легко повредить кожу».

Добавим, что сам Хацуми Масааки, основатель «современного ниндзюцу», относится к подобным трюкам несколько свысока, считая их профанацией истинного ниндзюцу, суть которого вовсе не в фокусах. Его средневековые коллеги, впрочем, с успехом применяли эти и многие другие трюки.

Кроме амплуа фокусника, ниндзя нередко разучивали еще несколько – бродячего актера, странствующего монаха, собирающего подаяние на храм, ямабуси, крестьянина, горожанина-ремесленника, купца. Три первых амплуа давали прежде всего возможность более-менее свободно передвигаться по стране, не привлекая особого внимания, и проходить многочисленные заставы, а три последние – спокойно проживать в любой местности. Для успеха здесь требовался актерский талант, знание реалий той или иной профессии, диалектов различных провинций и везение – ведь всегда существовал риск нарваться на настоящего монаха какого-нибудь храма, который вполне мог привлечь внимание стражи к лжесобрату…

Таким образом, обучение ниндзюцу было действительно комплексным и непростым делом. Вершин достигали далеко не все, и процент «выбраковки» явно был высоким – прежде всего из-за экстремальной физической подготовки. Но тот, кто проходил тернистый путь до конца, – становился настоящим профессионалом, всесторонне подготовленным и смертельно опасным для врагов.

Важнейшие для ниндзюцу (как и для прочих японских и вообще дальневосточных Путей) ощущение верного соотношения физической подготовки и энергетики и состояние просветленности, позволяющее победить без борьбы (на уровне единоборства – это умение «победить до начала боя» или даже избежать прямой конфронтации, на уровне стратегии – применение того, что Б. Лиддел Гарт в XX веке назвал «стратегией непрямых действий»), прекрасно отражены в мудрой японской притче XIX века о котах и мастере кэндо(Пути меча, которое иногда называют японским фехтованием) Сокэн-сэнсэе. «Жил-был в начале XIX века в Японии знаменитый мастер кэндо по имени Сокэн. Однажды в его доме завелась большая крыса, которая постоянно шумела по ночам и мешала ему спать. Сокэн обратился к своему знакомому, разводившему и дрессировавшему кошек, попросив на время его лучшего кота-крысолова. Тот одолжил ему очень сильного кота, быстрого и опытного в искусстве ловли крыс. Но, когда кот встретился с этой крысой, ему пришлось сразу же бежать, задрав хвост. Очевидно, было в этой крысе что-то очень необычное. Тогда Сокэн взял другого кота: рыжего, обладавшего мощным кии агрессивным характером. Этот кот вступил в бой с крысой, но потерпел поражение и бежал. Третий, черно-белый кот, хотя и был прекрасно подготовлен, также не смог ничего сделать с крысой.