Странная барышня

— Тут есть серьёзные сложности. Я обойду их, но мне придётся ввести на остаток дополнительные проценты. Поймите, что я всего лишь управляющий, а не владелец банка.

— Сколько?

— Пять процентов.

— Чуть меньше девятисот рублей? Пойдёт.

— Вы… Вы… — аж сбледнул Иван Иванович. — Я понимаю, что можете складывать, вычитать и допускаю, что знакомы с умножением и делением. Но проценты?! В голове! Почти не задумавшись?

— Таки в шоке здесь все. И даже старый Натан! — поддержал его охреневание Лезерсон.

— А что тут сложного? Разделить на сто и умножить на пять, — пожала плечами я.

– “Сложного”?! — вскочил старик. — Если бы мои сыновья считали подобное лёгким воспроизвести без рассчётов на бумаге, то я был бы самым счастливым евреем в мире! Лиза! Я ювелир и привык ценить прекрасное! Не в моих правилах разбрасываться деньгами, но такой алмаз достоин чтобы ему было приятно! Эти пять процентов вы получите к драгоценностям. Считайте это моим комплиментом!

— А я вас предупреждал, — хохотнул граф, — что эта девушка умеет преподносить сюрпризы. Рыжие, оказывается, не только хитрыми бывают, но и умными.

— Не то слово, — согласился с ним управляющий. — Но предлагаю от восторженных эмоций перейти к бумагам. К сожалению, слова без них сегодня не в цене.

Долго улаживали все формальности. После них, поставив все необходимые подписи, уже хотела попрощаться, как вдруг поняла, что в сегодняшнем дне мне чего-то очень не хватает. Не для мачехи, а именно для себя.

Платье! Я хочу себе новое платье вместо этих обносков, которыми только полы мыть! У меня осталось в заначке целых пятьдесят рублей, и их обязательно потрачу!

Взяв у графа адрес хорошей швеи, приехала к ней и долго перебирала ткани, подыскивая правильную. Бирюзовый лоскут шёлка привлёк моё внимание, как только взяла его в свои руки. Да, получается дороже, чем пятьдесят рублей, только меня это не остановило.

Даже внутренняя жаба не квакнула, что пускаю деньги не на дело. Я достойна маленького праздника! Надоело постоянно вариться в чужих проблемах, думать о том, что нужно сделать завтра и как отбрыкиваться от Кабылиных. Хочется радости! Пусть это будет платье! Моё! Первое в этом мире! Кому-то покажется ерундой, но мне оно НАДО!

Внесла задаток и поехала домой. Мне было так хорошо на душе от своей спонтанной покупки, что не заметила, как стала петь. Почему-то на ум пришла песня “Валенки”. Незаметно и Макар стал подвывать ей.

— Чудно, барышня, — потом признался он. — Душевная песня, а никогда не слыхивал.

— В книжках вычитала, — приврала я. — Там ещё много хороших есть. Вот полностью грамоте обучишься и запишешь все слова. Первый парень на деревне будешь!

— То бабские песни. Слухать приятно, а петь ни в жисть не буду. Токмо на балалаечке подыграть.

— И мужские имеются. Хочешь, спою одну?

И я, не дожидаясь ответа, затянула вначале “Чёрной ворон”, а потом “Не для тебя”. До Пелагеи с её неповторимой манерой мне далеко, но оказывается, что у Лизы тоже отличный голос.

После последней песни Макар аж расплакался.

— Ох, судьбинушка… Жалостливо как, — признался он, утирая лицо рукавом. — Не дождалася девка с чёрными глазюками! Красивая, как моя Стешенька!

— Так, у ней зелёные.

— А всё равно красивые.

— Правильно! Своя должна всегда быть лучше всех. Иначе ты получаешься дураком, что самую лучшую не выбрал. Макар, а ты частушки знаешь?

— Того добра хоть продавай.

И конюх запел сильным звучным баритоном. Не ожидала от него! Так втянулась в эти озорные четверостишия, что не заметила, как почти доехали до поместья.

— Спасибо тебе, Макарушка, — поблагодарила парня. — Ещё споём, если случай подвернётся.

А вот во дворе усадьбы нас ожидало настоящее светопреставление. Все дворовые бегали ошпаренными курицами, что-то искали, переворошив не только сено у конюшни, но и раскидав поленницу с дровами.

Кажется, я знаю причину этого бедлама. Она только что приехала из города вся довольная и скоро будет удивлять мачеху.

Откладывать это занятие не стала и прошла в дом.

— Елизавета! — увидев меня, завопила взлохмаченная Мэри. — Нас обокрали!

— И много взяли?

— Мой драгоценности! А там их на миллион рублей!

— Ну, не преувеличивайте. Всего-то тысяч на сорок. Если продавать, то и того меньше.

— А ты откуда знаешь? — остановившись как вкопанная, с подозрением спросила Кабылина.

— Так оценщик сказал.

— Какой оценщик?

— Которому я в городе сдала ваши побрякушки в обмен на частичное погашение долга. Или вы думали, что я буду исключительно из своего кармана вашу жизнь разгульную оплачивать?

— Ты…Ты…

Кажется, до пропитых мозгов Мэри начинает доходить… Нет! Дошло полностью! Она кинулась ко мне с желанием то ли расцарапать лицо, то ли повыдёргивать волосы. Такую тушу я останавливать не стала, а просто резко отошла в сторону, позволив Кабылиной налететь на небольшой столик, стоящий в прихожей. Она грохнулась вместе с ним. Послышался громкий треск под телесами мачехи. Хана мебели!

— Сыыынооок! Убиииваюююют!

А вот это уже серьёзно. С Вольдемаром мне на кулачках биться сложно. Пойду-ка на кухню за топором.

28

Вольдемар шустрым “крабиком” проковылял в комнату. Смотрится смешно, хотя вид достаточно агрессивный. Хорошо, что я успела взять топорик около печки и теперь небрежно им помахиваю, стараясь удержать на лице кровожадную улыбку. Хотя, признаться, страшно очень, когда на тебя прёт мужик.

— Ручки-ножки лишние, “братик”? — ласково спросила у него.

Вольдемар резко остановился и окинул прихожую взглядом. Особенно его заинтересовала барахтающаяся на полу среди обломков стола Мэри.

— И пальцем её не тронула, — пояснила я. — Сама сдуру налетела.

Вскоре с помощью сыночка мачеха поднялась. Но ко мне не подходят, опасливо косясь на топор.

— Посидим, поговорим? — предложила им. — Всем же интересно узнать, что происходит?

Первой же и прошла в столовую. Села, демонстративно положив своё оружие на стол около руки. За мной подтянулись и остальные.