Странник. Американская рулетка СИ
Шрифт:
Он как-то странно посмотрел на меня, будто раздумывая, что со мной сделать, но потом растянул в дикой улыбке губы, резко оттолкнул меня и бросился к небольшому микроавтобусу, только что притормозившему на светофоре. Я увидел, как Чекист резко открыл дверь, неуловимо быстрым движением выбросил не успевшего ничего сообразить пожилого водителя прямо на асфальт, заскочил на сидение и сорвался с места, не обращая внимания на красный сигнал светофора. Визг тормозов, крутой поворот, и вот микроавтобус уже скрылся из глаз под гудки и проклятия, несущиеся из вздыбившихся от неожиданности автомобилей.
Первым моим побуждением было тоже как можно быстрее убежать, что, впрочем, я и собирался сделать изначально. Но тут меня пронзила жуткая в своей очевидности мысль. Это я – именно я и никто другой! – привез сюда бомбу, и вот
Что делать? Я не могу предотвратить взрыв. Не могу. Даже если я сейчас закричу, меня все равно никто не услышит. Что делать?! Понимая, что это уже не имеет смысла, я бросился обратно к «тойоте». Все мои инстинкты вопили и сопротивлялись, но я упорно проталкивался сквозь толпу, а мои глаза невольно выхватывали из нее веселые или угрюмые лица людей, которых нужно было как-то спасти…
Взрыва я почти не услышал. Только воздух на секунду сгустился, стал жестким, застекленел и как будто не пропускал вперед. Мне показалось, что все вокруг – и люди, и машины – замерло, словно наткнувшись на невидимое препятствие. И только потом пришел звук, настолько неуловимо высокий, что о нем можно было скорее догадываться. И сразу же из проема Сорок седьмой улицы повалил необычный черный-белый дым. Он как будто послужил сигналом: все на Таймс-Сквер разом сдвинулось с места, завопило, завертелось. Не зная, что мне делать, я остался стоять, наблюдая, как истаивает сбитая в истерике в один плотный комок толпа, как, наезжая друг на друга, мечутся в разные стороны автомобили. Где-то далеко опять завыли сирены. Какой-то человек с перекошенным лицом сумасшедшего выпрыгнул из разбитой витрины Макдоналдса прямо на меня. Боли я не почувствовал, но, чтобы не упасть, сделал шаг назад и оказался на проезжей части.
И сразу на меня надвинулось что-то большое, грозя раздавить своей тяжелой мощной тушей. В последнюю секунду я успел отскочить, но все же бело-голубой автобус сильно ударил меня по коленям краем высокого бампера. Стало темно и почему-то душно, как будто я проваливался в глубокую яму или люк – совсем как тогда...
Открыв глаза, я увидел, что лежу, уткнувшись носом в грязный асфальт. Я приподнялся и, преодолевая сильную боль в ребрах и коленях, сел. Со всех сторон надрывались сирены. Но, судя по звуку, они были довольно далеко и почему-то не приближались. Я огляделся по сторонам. Дым почти рассеялся. Площадь была совершенно пустынной. Только опрокинутые тележки, расквашенные друг о друга замершие автомобили, разбросанная в беспорядке разноцветная обувь... Прямо на углу Сорок седьмой улицы неподвижно лежал человек. А над ним, как будто в нелепом хмельном сне, переливались всеми красками световые рекламы. Уж не мой ли это индус?.. Теперь торопиться некуда, подумал я с пугающим меня самого безразличием. Ужасное уже случилось. Только почему на месте происшествия нет ни единого живого человека, кроме меня? Где полиция, где бдительные пожарные?..
Поднявшись на ноги и чувствуя противное головокружение, я двинулся в сторону Вест-Сайда. Мои шаги гулко разносились по безлюдной площади. Рано или поздно полиция или ФБР очухаются, и тогда мне лучше не попадаться им на глаза. Я стоял прямо посредине заставленного брошенными в беспорядке машинами Бродвея, когда позади меня раздался непонятный, похожий на лай крик.
– Иван! – истерически кричала невидимая мне женщина. – Иван! Да-да, это ты, Иван...
Я медленно обернулся. Вытянув руки, словно слепая, ко мне бежала та самая похожая на Мэрилин Монро блондинка, которую я встретил в Неваде, в кабинете у Триммера, и с которой летел потом в Лас-Вегас. Увидев заплаканное лицо и перепачканную одежду, я невольно шагнул ей навстречу. Подскочив поближе, блондинка с размаху залепила мне довольно чувствительную пощечину. От неожиданности я чуть было не
упал, но все же успел схватить ее за руки. Я ожидал, что эта сумасшедшая начтет вырываться, но она тут же обмякла, в отчаянии глядя на меня обезумевшими глазами с размазанной тушью на ресницах.– Я не успела… Должна была успеть, но не успела… Они, конечно, все проворонили... а теперь уже и не важно. Теперь уже ничего не важно, – она слабо улыбнулась мне и опустилась на асфальт прямо посреди дороги. – Вы ведь только простой исполнитель, Иван. Вы, наверное, сами ничего не знаете. Ну и ладно, все равно изменить ничего нельзя. Мы с вами скоро умрем, но ведь и остальные тоже, так что... Какая разница, сейчас или чуть позже, правда?.. А я себе ногу ужасно натерла… Наверное, там, в лесу, пока бегала по кочкам. Так страшно было… Все звонила в ФБР, а там автоответчик твердит: оставьте сообщение... Какое сообщение? Кому? Ну и ладно, все равно вас никто, кроме меня, не знал в лицо... Плюнула и села на автобус. И вот приехала...
Девица, похоже, была совсем не в себе. Она стащила с ноги перепачканную глиной кроссовку, потом грязный носок, и стала сосредоточенно массировать себе ступню. Потом она, словно только сейчас заметив, что не одна, подняла голову, улыбнулась мне, огляделась…
– Вон видишь тот ресторан? Никогда там не была. А давай пойдем туда и пообедаем! Мы теперь с тобой – глаза у блондинки поразительно быстро снова наполнились слезами, – как Адам и Ева. Или как Робинзон с Пятницей. У нас теперь тоже есть свой остров. А все остальные убежали. Они еще не знают, что бежать некуда...
Мне вдруг стало так жаль ее, что, вопреки желанию побыстрее добраться до порта Элизабет, я присел рядом с ней и даже попробовал неуклюже погладить по растрепанным волосам. Не понимая, о чем говорить с этой несчастной сумасшедшей, я со страхом чувствовал, как уходит бесценное время. Еще немного, и здесь окажутся спасатели, а с ними и полиция.
– Да, мы точно как Адам и Ева! – блондинка вдруг крепко ухватилась рукой за мою шею и потянула к себе. – Меня зовут Джоан, а ты тоже русский, хотя и не Виктор. Но где теперь Виктор?.. Может быть, мы еще и успеем. Иди скорее сюда…
Я попытался отодрать цепкие руки от своей шеи, но не смог, не удержался на корточках и упал прямо на девушку. Она с готовностью прогнулась, прижимаясь ко мне всем телом, своей бесцеремонностью напомнив мне наших уличных мэри. Это было даже больше, чем сумасшествие. Ярким осенним днем прямо посреди огромного города на пустой, брошенной в панике Таймс-Сквер меня соблазняла фантастически красивая женщина. Все поплыло у меня перед глазами…
– Все равно мы скоро умрем, – прямо в ухо горячо шептала мне Джоан, – поэтому все остальное уже не важно. И актрисой я никогда не стану, и детишек от работяги не нарожаю...
Она вдруг резко села, сверля меня неожиданно злым взглядом.
– Это все ты виноват! Не понимаешь, что ли?! Нет?.. Ты эту бомбу взорвал, ты! Здесь сейчас такая радиация, что...
В голове у меня словно что-то полыхнуло. Она, эта Джоан, вовсе никакая не сумасшедшая! Ну, конечно, Триммер подсунул мне «грязную» радиоактивную бомбу... А я-то, дурак, все ломал голову, что находится в чемодане... Идиот! Что же теперь делать? Бежать? Но я пробыл в зоне заражения так долго, что теперь это бесполезно... Я попробовал вспомнить, как именно развивается лучевая болезнь… что-то такое рассказывали про Чернобыль… Меня начало подташнивать, но я попытался взять себя в руки. Теперь понятно, почему не приближаются сирены. Вероятно, ждут специальную команду в костюмах радиационной защиты. Да и потом, им сейчас важнее поймать всех убежавших, эвакуировать еще не зараженных... Только нам с Джоан это уже никак не могло помочь. Теперь я полностью понимал ее. Может быть, подумал я, и действительно гульнуть напоследок в каком-нибудь из этих покинутых кабаков? А потом... Вот и все, Странник!
Где-то совсем рядом с нами пронзительно взревел автомобильный клаксон, эхом отражаясь от опустевших зданий. Я вздрогнул, увидел, как мгновенно, до синевы побледнела Джоан, вскочил на ноги и почувствовал резкую боль в помятых ребрах. Из незаметно подъехавшей серой «тойоты» махала рукой улыбающаяся Настя.
– Але, – весело закричала она по-русски, – операция «Большой страх» закончена! Едем дальше! Ну что уставился, давай, садись.
Я невольно шагнул к машине, но тут же оглянулся на замершую Джоан.