Странствия хирурга: Миссия пилигрима

Выждав еще какое-то время в надежде, что она передумает, Витус оставил затею. Если человек не хочет, чтобы ему помогли, никто не в силах ему помочь. Пожав плечами, он поднялся и подошел к выходу.

— Я потом встану и приготовлю еду, как обычно, — тихо сказала она вслед.

Витус недоверчиво покачал головой. Однако он ошибся. Когда в четыре Коротышка вернулся с вахты, а Фабио и Гвидо заступили на свое дежурство, Антонелла поднялась и начала готовить ужин. Энано вовсю помогал ей. Разжег костер, отдраил котелок, принес воды, порезал маленькими кусочками сало и колбасу, все это время без умолку разговаривая с ней.

— Ты можешь мне объяснить, какие такие важные вещи обсуждает эта парочка? — Магистр вздремнул после обеда и теперь, проснувшись, зевал во всю глотку.

— Понятия не имею. Знаю только, что до этого Антонелла неважно себя чувствовала. Что-то с ней неладно. А что именно, она не захотела мне сказать.

— Типичная женщина. Вечно они окружают себя тайнами. Ну, главное, она опять здорова. Кстати, а что ты ищешь в своем коробе?

— Ничего. Просто проверяю запас лечебных трав. Нездоровье Антонеллы напомнило мне о том, что пора провести инвентаризацию.

— Ага. А мне пора пустить фонтанчик. Пойду в уборную. — И маленький ученый исчез за стеной из дров.

Витус крикнул ему вдогонку:

— Эй, когда закончишь, будь другом, закопай наши совместные отходы, а то в лагере начинает пованивать.

— Почему все должен делать я? — раздался ворчливый голос Магистра из-за поленницы. — Почему бы этого не сделать Фабио? Или Гвидо?

Витус усмехнулся. Он прекрасно понимал, что его друг не рвется выполнять эту работу, однако кто-то же должен был сделать ее. Закрыв свой короб, он пошел к повозке и взял оттуда две лопаты. Потом прошествовал вместе с ними к отхожему место, где Магистр как раз закончил свои дела.

— Фабио и Гвидо несут вахту. Как будто сам не знаешь. На, лодырь, держи лопату. Я помогу тебе, вдвоем веселее.

Магистр засопел:

— Если бы мое обоняние было бы таким же плохим, как и зрение, это многое бы упрощало. Спасибо, сорняк.

Совместными усилиями они вырыли яму, закопали туда фекалии и засыпали все землей. Дождь кончился. Окончательно стемнело, и друзей потянуло к костру, где возились с ужином Антонелла и Коротышка. В супе было много мяса и овощей, поскольку друзьям удалось отыскать в крестьянском доме еще и несколько мешков с бобами, необмолотой пшеницей и репой, предусмотрительно спрятанными хозяином в подполе.

Антонелла налила суп в общую большую миску. От него исходили пар и изумительный аромат. Ее давешнее недомогание, очевидно, прошло, поэтому Витус не стал больше возвращаться к этой теме. К тому же еда была слишком хороша, чтобы отвлекаться от нее.

Наверное, у нее просто месячные.

— Тс-с, тише, Щетинка! Ну как дела? Все в порядке? — Коротышка присел на корточки возле Антонеллы и заботливо взял ее за руку.

— Нельзя тебе сюда приходить. Что, если другие заметят?

— Ерунда! Фабио и Гвидо караулят, а Витус с Магистром дрыхнут без задних ног. Все в порядке?

— И не называй меня все время Щетинкой!

— Пощему? Ты же щетки делаешь, знащит, Щетинка, по-моему, ощень ласково. Так как ты себя щувствуешь?

— Получше. Но днем сегодня я думала, что умираю. Ты меня не выдал?

— Как я мог! Когда ж срок? — Энано взял руку Антонеллы в свои ладони, чтобы согреть. Со стороны могло показаться, что белка держит в лапках орех.

— Если б я знала! — Щеточница тяжело вздохнула. — Скорей бы уж все было позади! Мне так страшно!

— Я ж с тобой. Не дрейфь!

— Ты обещал принести мне лекарство. Тот напиток из ивовой коры, который кирургик недавно делал. Кажется, хорошо помогает от болей. Ты не можешь мне раздобыть порошок?

— Могу, могу, Щетинка! Я ж люблю тебя! Еще как люблю! Ни одной куколки еще так не любил! Ты моя душещка!

— Тогда принеси мне порошок. — Рука Антонеллы судорожно сжалась. Это не укрылось от Коротышки, и он догадался, что на его возлюбленную сейчас накатит новая волна боли. Он рывком вскочил, быстро побежал в мужскую палатку, где стоял короб Витуса, и на цыпочках прокрался туда. До его ушей донесся мерный, спокойный храп. Не было видно ни зги, и он на ощупь прошел дальше. Наконец добрался до короба. Принялся шарить в поисках баночки, заклиная Великого Бракодела, чтобы помог найти ее, и, как ему показалось, действительно нашел. Отсыпал себе в ладонь одну порцию, другой рукой спрятал баночку обратно и выбрался из палатки. Снаружи было немного светлее благодаря отблеску огня. Коротышка подошел к котелку, взял поварешку и зачерпнул остатки супа, в который высыпал порошок. Потом прошлепал к палатке Антонеллы, отщипнув по пути лучину от полена, и помешал ею суп.

Опускаясь рядом со щеточницей, Энано с гордостью прошептал:

— Принес порошок в хлёбове!

— Хлёбове? — переспросила Антонелла бесцветным голосом.

— Хлёбово — это суп, моя Щетинка. Он тебе понравится, ведь там порошок от боли! Ну давай, опрокинь!

Антонелла выпила маленькими глоточками содержимое поварешки и бессильно откинулась назад.

— По-моему, я тоже люблю тебя, — выдохнула она.

Через два дня, около девяти вечера, когда Витус с Магистром стояли в дозоре, маленький ученый сокрушенно произнес:

— В роли дозорного от меня немного пользы, все равно я почти ничего не вижу. Но вот то, что огонь почти догорел, я вижу отчетливо.

— Что? Что ты говоришь? — встрепенулся Витус. Он был целиком погружен в свои мысли, что совершенно естественно при однообразном движении по кругу.

— Я говорю, огонь почти догорел, — повторил Магистр. — Что там происходит с Коротышкой? Мне казалось, он отвечает за поддержание огня? Вместо того чтобы следить за огнем, он постоянно увивается вокруг Антонеллы.

— Коротышка обеспокоен ее здоровьем, и, боюсь, не беспочвенно. Сегодня утром он хотел сделать ей настой ивовой коры, поскольку она страдает от сильных болей, но мой запас почти иссяк. Странно, я думал, в баночке еще много порошка. Во всяком случае, я разделяю его тревогу за Антонеллу. Если бы она, по крайней мере, призналась, что у нее болит! Сначала я думал, что у нее чересчур болезненные месячные, но состояние держится слишком долго. Надеюсь, что у нее хотя бы нет одной из этих неизлечимых женских болезней, вроде кисты или еще чего-нибудь.

Друзья как раз поравнялись с мужской палаткой. Витус просунул голову внутрь и тихонько позвал:

— Эй, Энано! Энано, ты слышишь меня? Проснись! Огонь гаснет.

Никакого ответа. Лишь мощный чавкающий всхрап. Магистр посветил внутрь палатки.

— Эй, Коротышка! Поднимайся! Ну и ну! Витус, надеюсь, ты видишь то же, что я?

— Да, малыш демонстрирует полное отсутствие. Отгадай с трех раз, где он торчит. Забота об Антонелле — весьма достойное дело, но ночные визиты в ее палатку — это уже перегиб.