Страсти Евы
Шрифт:
«Старый ублюдок!» - что есть силы я всаживаю кулаком по первому попавшемуся под руку предмету - входная дверь придорожной шашлычной с жалобным скрипом обвисает на петлях.
– Какого дьявола ты срываешь мне планы?!
– истерично кричит отец.
– Ты окончательно спятил?!
– Упечешь меня в клинику для душевнобольных?
– без намека на юмор отвечаю я, раздраженно отпихивая ногой мешающую проходу раздраконенную дверь.
– Не зарывайся, Гавриил!
– ревет Герман.
– Ты говоришь с отцом!
– Ты перестал им быть с тех самых пор, как убил мою мать!
Я чувствую в себе возродившуюся потребность сорвать злость.
– Эй ты, шкаф, руки за голову и лицом к стене!
– выдвигает он смелое требование, потянувшись рукой к ружью под стойкой кассы.
– Сюда уже едет полиция.
«Долбаный владелец долбаной шашлычной!» - чертыхаюсь я про себя, закатывая глаза. Скончаться в чертовой дыре с пробитым черепом - не такую вульгарную кончину я для себя представлял. По пути с кладбища я всего-то заскочил за выпивкой, чтобы утопить горе в вине.
– Парень, ты больной, что ли?
– с опаской и недоумением таращится на меня джигит, предупредительно снимая ружье с предохранителя.
– Так заметно?
– саркастично прищуриваюсь я.
– Псих вооружен!
– как резанный, орет он вдруг на всю округу.
Долбаный владелец долбаной шашлычной приметил мой выглядывающий из борта пиджака пистолет. Я и словом обмолвиться не поспеваю, как он без предупреждения выстреливает в меня. Сквозная пуля пробивает мой левый бицепс, но очевидно же, что предназначалась сердцу.
– Сукин сын, ты, мать твою, зачем в меня выстрелил?!
– сквозь зубы шиплю я, обхватывая продырявленную руку, из которой вовсю хлещет кровища.
Джигит в невозможной шляпе растерянно хлопает глазами, но продолжает держать меня на прицеле и вопить, словно потерпевший:
– Не двигайся, иначе буду стрелять!
Тупиковые ситуации я решаю радикальным методом - гипнозом. Рядовые проблемы эффективнее улаживает денежный подход. В данный момент всякая минута на вес золота. Со стороны я выгляжу чокнутым мясником, у которого был крайне неудачный день. Никто не рискнет иметь дело со мной и моим заряженным десятидюймовым «Десерт Иглом». Честно, я и сам себя побаиваюсь. На их месте я бы не стал связываться с больным на всю голову Зверем.
– Господа, добро пожаловать ко мне на шоу!
– с оскалом гипнотизера завладеваю я двумя дюжинами глаз, манерно раскидывая руки в стороны, в правой пока работает айфон, с левой на пол бегут кровавые ручьи.
– Закройте глаза и медленно сосчитайте до ста. Забудьте обо мне. Меня здесь никогда не было.
Гипноз действует безотказно. Люди в закусочной мгновенно повинуются моему приказу. В Ордене абсолютная власть над разумами целых масс дана мне одному, но, как ни печально, всему есть своя цена… и порой цена неоправданно завышена.
Силой мысли я залечиваю сквозное ранение, параллельно отыскивая в баре спиртное. Качество алкоголя оставляет желать лучшего, но при моих тяготах грех жаловаться. Початую бутылку водки сомнительного качества я нахожу очень даже привлекательной и делаю подряд несколько приличных глотков. Зудящая боль в руке постепенно отступает на второй план, на первый выходит разрывающийся голос из динамиков
айфона.– Гавриил, ты меня слышишь! Ответь!
«Старый ублюдок не отключился… какая досада».
– Что еще мне нужно услышать в свой адрес?
– подношу я к уху заляпанный кровью дисплей.
– Уилсон, этот недоумок, наступает нам на пятки, - сетует Герман и отрубается с ультиматумом: - Ты вступаешь в игру. Переходим к запасному плану.
Со всего размаха я зашвыриваю вылаканную бутыль в рекламный пластиковый шашлык, лишая его беззаботной улыбки из кетчупа. Муляж заметно грустнеет, но в остальном ему хоть бы что: как висел себе, так и висит. Что не убивает - делает сильнее.
Люди в закусочной по одному оживают. На ходу я кладу в кассу толстую стопку купюр для возмещения нанесенного ущерба и увлекаю за собой приглянувшуюся мне дешевую бутылочку. На выходе дверь за моей спиной обрывается, со стеклянным звоном лобзая фасадной частью асфальт.
«Добро пожаловать в мир моего рассудка!» - поздравительно салютирую я ей пузырем водки и жадно присасываюсь к горлышку. В салоне «Хаммера» мой захмелевший рассудок насилует закрученная до дыр кантата Карла Орфа.
Я аббат страны веселья и праздности,и моя паства - один из пьющих,и я хотел бы быть в секте Десятника,и кто-то найдет меня в таверне утром,после вечерни он уедет, взяв мои одежды,и поэтому будет он снискивать крики:Wafna! Wafna!Что вы наделали, ведомые судьбой!Радости своей жизнивсе вы потеряли!«Радость своей жизни я потерял!» - в душевном упадке я вдавливаю педаль газа и вылетаю на трассу. За время пути к имению я мало-мальски умиряю пыл, а высосанная треть спиртного иллюзорно уменьшает зашкаливающий коэффициент колющей боли под ребрами. Стоит старому ублюдку объявиться в моей жизни - все тут же летит к чертям собачьим. Да будет горек мед твой победы, отец.
– Гавриил Германович, у нас ЧП… у нас ЧП!
– захлебываясь волнением, кричит без остановки летящий ко мне по лестнице Петр.
Доживающего век пожилого распорядителя имения, морщинистое лицо которого выражает ужас, я доселе не лицезрел. Возможная суть известий моментально отрезвляет меня, под ребрами леденеет.
– Гавриил Германович, ЧП… ЧП, - никак не может отдышаться Петр, закашлявшись.
– Сначала он пришел в себя, но потом все датчики полетели. Я нажал кнопку экстренной помощи. Он снова без сознания. Вы были недоступны. Господин Волков уже на подъезде.
Внимая его торопливому бормотанию, я бегом устремляюсь в подземный бункер. Довоенное бомбоубежище перепроектировано под оснащенную современной биотехникой домашнюю лабораторию. Не приведи Всевидящей Тени забрать на тот свет того, кто сейчас в ней находится. Я бы предпочел поменяться с ним местами, попади я хоть в самое днище адского котла.