Стратегия обмана. Трилогия

За пять недель были убиты шесть католиков-парамилитаристов, и никаких служебных расследований о превышении полицейскими их полномочий так и не последовало.

Не то, чтобы раньше в ВИРА не знали, насколько жестокой и изуверской может быть ольстерская полиция. Все прекрасно помнили, как в самом начале конфликта они избивали дубинками демонстрантов, как потом врывались в квартиры людей и забивали некоторых насмерть, и как сейчас вместе с британскими солдатами отстреливают детей в парках пластиковыми пулями наповал. Но убийство на месте после задержания... Это уже было слишком. Если полиция хотела бы бороться с республиканцами, достаточно после задержания бойца отвести его в управление и сдать в тюрьму. Но нет, полиции этого было мало, им хотелось крови. И ВИРА ответила любезностью на любезность.

Полгода в составе мобильной ячейки Алекс только и занималась тем, что выслеживала полицейских, как на службе, так и после неё, а потом поджидала намеченную жертву в безлюдном месте и стреляла. На войне как на войне: либо полиция перебьёт ВИРА, либо наоборот.

Слишком остро в воздухе чувствовалась злоба и агрессия, какой не было в католических кварталах даже после Кровавого Воскресенья. Если тогда командование и рядовые бойцы ВИРА довольствовались разрушениями инфраструктуры, то теперь они всё больше жаждали крови и убийств по принципу "око за око". Людей чрезмерно озлобило нескончаемое противостояние, которому не было видно конца.

Но Алекс хотела остаться верной старым идеалам, что привил ей командир Туми. Верхом мастерства для неё стал подрыв полицейского участка в западном Белфасте в излюбленной ею диверсионной манере - без жертв, но с ущербом на миллионы фунтов стерлингов. Горда Алекс была и тем, что взрывчатку для подрыва, не залезая и в без того худую кассу ВИРА, она приобретала на свои деньги, что в предыдущие годы на пару с Родериком смогла заработать на политических провокациях.

А потом к ней пожаловал новый куратор от РУМО и приказал сворачиваться.

– Управление отзывает вас из Ольстера, - сообщил Алекс бесцветный и безэмоциональный субъект средних лет, назвавшийся Домиником.
– В ближайшие дни вам рекомендовано покинуть пределы Великобритании, а лучше и Европы.

Алекс выслушала его внимательно, не перебивая, а под конец только спросила:

– А с чего это вдруг?

– Ронни очень дружен с Мэгги, - туманно объяснил он, - и поэтому в управлении приняли решение не омрачать их союз дорогостоящими выходками.

Алекс только усмехнулась этому намеку на сотрудничество Рейгана и Тэтчер:

– А если бы я не подорвала полицейский участок, а продолжила и дальше отстреливать полицейских, вы бы ко мне не приехали, чтобы пожурить? Ронни и Мэгги бы устроило такое положение вещей, когда отстреливают каких-то мелких людишек, но не покушаются на дорогостоящую инфраструктуру? То есть пока я не заставляю власти лишний раз лезть в казну, я их устраиваю?

– Вы очень верно подметили суть проблемы, - монотонно отчеканил Доминик.

– Да? А Мэгги Тэтчер случайно не кажется, что три миллиона безработных по всей Британии, куда большая проблема, чем взорванный участок в провинциальном городе? Она что, в прошлом году не прокалькулировала, во сколько военному бюджету обошлось отхапать у Аргентины Мальвинские острова?

– Победоносная война для самого непопулярного премьер-министра, - с жиденькой улыбкой развёл руками Доминик.

– Да чёрта с два она победоносная. Мэгги бы ещё объявила войну пигмеям в Габоне. Отобрала кучку островов у придурковатой диктатуры, а дифирамбов столько, будто она возродила Британскую Империю в былом величии и отвоевала Индию, не меньше.

– Это сила пропаганды. Она вселяет в людей гордость и заставляет забыть о насущных проблемах. Вы же, фрау Гольдхаген, их только создаете.

Алекс ужасно не понравилось это официозное обращение к ней по фамилии.

– Ты не понял, Доминик, - не сводя с него глаз, произнесла она, - я никуда не уйду, пока Ольстер не воссоединится с республикой. Я стольких товарищей похоронила за эту мечту, что не имею права от неё отказываться.

– Прискорбно это слышать, - и без тени всякой скорби проговорил он.
– Вы, фрау Гольдхаген, слишком заигрались в ольстерского партизана. Ирландская мечта совсем не ваша. Вот если бы вы мечтали об объединении двух Германий...

– Да мне плевать на них, что на Западную, что на Восточную, - отрезала Алекс.
– Я, как и мой прадед, сторонник независимой Баварии. А там, почему-то сейчас стоят натовские войска. Может, у Ронни Рейгана спросить, какого чёрта они там делают и против какой такой "империи зла" направлены?

Взгляд Доминика был более чем неодобрительным:

– Я знаком с такими умонастроениями. Я понимаю, что за пятнадцать лет службы вы слишком правдоподобно вжились в роль. Но срок вашей службы подошёл к концу, и вам пора возвращаться в реальный мир.

– Какой? Там, где натовские ракеты стоят чуть ли не в каждой европейской стране? А ты знаешь, Доминик, мне будет не очень-то комфортно жить в такой Европе, ведь случись что, одолеет Ронни старческий маразм или ещё что похуже, он нажмёт красную кнопку, и Советы ответят в первую очередь не ему, а тем странам, откуда улетят ракеты.

– Только не вздумайте устраивать теракты на объектах НАТО, - серьёзно заявил Доминик.

– Кстати, отличная идея, - озорно улыбнулась Алекс, - с моим-то уровнем подготовки почти плевое дело, спасибо РУМО за бесплатное обучение.

– Не вздумайте, - ещё раз повторил он.
– Во Франции один ваш коллега тоже забылся и переступил грань между оплаченным террором и личными интересами, и сейчас взрывает всё что ни попадя и обещает продолжать это до тех пор, пока из тюрьмы не выпустят его жену.

– Это кто же такой?
– заинтересовалась Алек, - не Карлос, случайно?

– Случайно он. Так вот, я настоятельно предостерегаю вас от подобной беспечности. Вас нанимали на работу не для решения личных вопросов за служебный счёт, а для вполне конкретных дел. Если вы, как и Карлос, перестанете это понимать, то вспомните что происходило в Риме в начале этого года. Будьте уверены, и вас не минёт чаша сия.

Намёк на суд по делу Моро и двадцать пять обвинительных приговоров был более чем понят. Но партизанскую войну Алекс так и не оставила.

Вслед за полицейскими, внесудебным отстрелом бойцов ВИРА занялась и армия, в особенности специальные подразделения САС. Они даже не стеснялись публично заявлять о своём кредо: "сначала стреляй, потом спрашивай". Слишком самоуверенное поведение для оккупационной армии, что стоит на чужой земле. Именно поэтому мобильной ячейке ВИРА было поручено умерить пыл и разубедить САС в безнаказанности, если не по суду, то по справедливости военного времени.