Стратегия

Знаю, мир полон Елен. Я встречу ее снова и снова. Но вопрос в том, за что я хочу бороться? Признание Феликса? Нет. Я больше его не уважаю.

Поворачиваясь на месте, я провожу рукой по своему портфелю, кожа гладкая под моими пальцами. Маленькая улыбка растягивает мои губы. Она горько сладкая. Возможно, я поступаю неправильно. Не знаю. Я думала, что хорошо понимаю, куда хочу направить свою жизнь, когда окончила университет, что все будет ясно.

Я любила время в университете. Любила. Жизнь была одной большой вечеринкой, приправленной кусочками неистовства учебы между временем веселья. Я ничего не воспринимала серьезно, и это было отлично. У меня было время. Потому что, давайте на чистоту, быть студентом безопасно - по типу школьной жизни, но без присмотра родителей.

А сейчас? Ничего не кажется безопасным. Я раскачиваюсь в полном одиночестве, без каких-либо ограничивающих сетей. И это кажется на удивление приятным. Захватывающим. Ага, я могу эффектно облажаться. Могу никогда не отыскать то, что ищу в своей карьере. Но одно у меня точно есть.

Итан. Он мой. Весь мой. Удивительно, насколько это удовлетворяет.

И ужасает. Если я поскользнусь и упаду вместе с ним, то разобьюсь, буду сломленной и разрушенной.

Но по крайней мере, я хочу за него бороться.

Я привыкла думать, что возможно, парень сделает меня целостной. Но это неправда. Мне самой разбираться со своим дерьмом, но Итан делает это барахтанье в грязи намного легче. Он - моя награда, когда все сказано и сделано.

А это место? Я с ним покончила.

Осталось сделать одну единственную вещь.

– Фиона?
– Елена выходит из-за угла, словно ее кто позвал, и замечает меня, сидящей за ее столом.
– Что ты здесь делаешь?

Рефлекторно моя ладонь толкает прохладную кожу портфеля.

– Я ждала тебя.

Ее шаги замедляются, и я начинаю гадать, раскусила ли она меня. Я ярко улыбаюсь ей, так же, как она мне все эти месяцы.

– Я хотела спросить о твоем мнении об одной вещи.
– Моя рука не дрожит, когда открываю кейс и достаю стопку рисунков.

Она колеблется, ее рука зависает в воздухе, а брови хмурятся.

– О?

– Ага. Я уволилась сегодня утром и думаю использовать это для своего резюме.

– Ты уволилась?
– В ее голосе слышны странные нотки паники.
– Но почему?

– Не знаю...
– Я пожимаю плечами.
– Я не подхожу этой компании. Феликс имеет свое виденье...
– Я снова пожимаю плечами.

– О, но ты преуспеешь!
– настаивает она.
– Я тебе помогу.

Мне хочется рассмеяться от иронии.

– Так помоги мне сейчас. Увольнение - завершенное дело.
– И это правда. Мое заявление об увольнении лежит на его столе. И я не собираюсь отрабатывать еще две недели. Дерьмово? Да. Но он переживет. К тому же, мне не нужны его рекомендации, у меня иные планы.

Я толкаю дизайны в сторону Елены.

Наконец, она поднимает их, ее глаза разглядывают странички.

– Они великолепны. Я уже люблю их.

Как и половина элиты Манхэттена, которая восхищалась пентхаусом Джанис Марк. Чувствую ли я себя виноватой за то, что показала Елене эскизы уже реализованной квартиры?

Возможно, мне стоило бы, но нет.

Я поднимаюсь и захлопываю кейс.

– Могу я оставить их у тебя на выходные? Не хочу быть здесь, когда придет Феликс.
– Я растягиваю паузу.
– Он не видел этого, и я бы не хотела, чтобы увидел, ладно?

Вот так. Если она украдет эти дизайны, ее провал случится по ее вине.

Она и глазом не моргает, когда торжественно мне улыбается, а ее рука уже лежит на бумагах.

– Гарантирую, что они будут в порядке.

Я киваю. Но когда она начинает притягивать их к себе, моя рука опускается на эскизы, с хлопком.

– Знаешь что? Я не могу этого сделать. Я собиралась дать их тебе, зная, что они плохи, и ты выдашь их за свои собственные. Но не могу уйти отсюда и притвориться, что то, что ты делала, то, что ты будешь делать, не является серьезной лажей.

Ее лицо бледнеет, когда челюсть Елены отвисает. Затем она становится бордовой, а ее глаза прищуриваются.

– Опять ты за свое? Иисусе, Фиона, тебе стоит остановиться. Это жалко. Я не копировала твои дизайны. Я просто сделала их лучше.

– Говори себе, все, что хочешь, лишь бы спокойно прожить этот день, Елена.
– Я наклоняюсь вперед, так сильно желая ударить ее, что мои пальцы сжимаются в кулак.
– То дерьмо, что ты проделала со шторами? Притворившись, что мы о них говорили? Это неправильно. А это лишь одна из множества лжи, что ты сказала. Так что не смей делать вид, будто все это лишь в моей голове.

– Это бизнес. Ты делаешь то, что должен делать, чтобы двигаться вперед.

– Я не хочу выигрывать таким образом.

Уродливая улыбка искажает ее губы.

– Свежие новости, Фи. Ты и не выиграла.

Один удар. Конечно, один удар - это ведь ничего страшного?

Но я держу в себе весь этот поток негатива.

– Я не единственная, кто знает.

Она вздрагивает.

– Что?

– Феликсу все известно. Он всегда знал. Просто его не волнует это, потому что у твоей матери есть нужные ему контакты.
– Я делаю вдох. – Вот, почему я увольняюсь. Не могу работать на мужчину, у которого нет морали, или рядом с женщиной, которая использует людей, выдавая их творчество за свое.

Руки Елены тоже складываются в кулаки.

– У меня есть талант...

– Очень трагично. Так как у тебя правда есть талант. Настоящий, от бога. Но вместо того, чтобы реализовывать его, ты тратишь время на то, что крадешь идеи других.

Ее лицо вытягивается, становясь насыщенно-красным.

– Я думала, что ты милая. Но ты лишь злая сучка.

Я не могу не засмеяться.

– Если быть злой сучкой означает то, что я больше не являюсь твоим средством достижения цели, тогда я с удовольствием стану так называться.
– На этих словах я встаю.
– Хорошей тебе жизни, Елена.

– Ты не знаешь, на что это похоже, - вдруг произносит она.
– Это давление. Моя мама. Все знают, кто она...

– Я не знаю, на что это похоже?
– Теперь у меня отвисает челюсть.
– Ты шутишь? Мой отец стал суперзвездой еще до моего рождения. У матери свой собственный бизнес. Моя сестра стремительно становится постоянным гостем ESPN. Черт, я плаваю в бассейне суперуспевающих членов семьи.

– Это не тоже самое. Ты не в одной с ними отрасли.
– Ее кулак ударяет в грудь.
– Я должна оставить след в этом бизнесе.