Страж

Однако я не могла настолько сильно обманывать себя.

Я знала, что он сделал.

Что бы он себе ни говорил, я знала.

Я также знала, что со мной не всё в порядке.

В последнее время я всё усерднее пыталась что-то с этим сделать, посмотреть правде в глаза. Я всё усерднее пыталась решить хотя бы проблему того, как я себя веду, даже если я не могла справиться с мириадами невидимых вещей, которые провоцировали меня, или даже с моим собственным эмоциональным состоянием. Может быть, мне просто нужно было почувствовать, что я делаю хоть что-то, что я каким-то образом «справляюсь» с этим.

Поэтому я обратилась к Джону.

Я ничего не сказала ему о том, что сделал Джейден.

Я не рассказала ему о безымянных страхах, застывании, ночных кошмарах.

Но я спросила, могу ли я на некоторое время присоединиться к его занятиям кунг-фу.

Он удивился.

Он также выразил энтузиазм — настоящий энтузиазм — как только моя просьба отложилась у него в голове. Джон составил для меня расписание, а затем отправил меня на начальные тренировки и спарринги с таким энтузиазмом, что я задалась вопросом, может, он уже давно хотел подтолкнуть меня к этому.

Зная Джона, он, вероятно, хотел этого для меня.

Вероятно, он хотел этого для меня с тех пор, как начал собственное обучение.

Он называл меня магнитом для фриков с тех пор, как мы были детьми. Как и мои родители, он также беспокоился обо мне ещё с нашего детства. И хотя он не знал причин, по которым мы с Джейденом расстались, у меня возникло ощущение, что он каким-то образом сложил два плюс два, учитывая мою просьбу и расставание. Какими бы, по его мнению, ни были причины мои причины просить о таком, он явно почувствовал облегчение. Он даже не скрывал своего облегчения от того, что мы с Джейденом больше не были парой, или от того, что самого Джейдена больше не было рядом. Он даже не пытался поговорить со мной об этом после той первой ночи, когда я сказала ему, что мы с Джейденом больше не будем встречаться.

Я также не пыталась поговорить об этом с Джоном, кроме как сказать ему.

Когда он спросил меня, почему мы расстались, я просто пожала плечами и сказала, что он оказался прав. Джейден мудак. Он плохо ко мне относился. Он использовал меня для секса.

Хотя я бы не подумала, что такое расплывчатое объяснение удовлетворит Джона, по какой-то причине оно удовлетворило. Возможно, он просто не хотел знать. Возможно, ему было достаточно того, что я отреагировала на некий поступок Джейдена и указала Джейджену на дверь.

Я не спрашивала.

Вместо этого я сосредоточилась на попытках двигаться вперёд.

Я сосредоточилась на том, чтобы приспособить свой разум к этой новой реальности.

В некотором смысле, я находила это странно успокаивающим — принимать себя такой, какой я есть.

Я не была похожа на других людей.

Джон знал это. Касс тоже это знала, хотя, вероятно, стала бы отрицать, если бы я спросила. Мои родители знали это. Чёрт возьми, мой отец сказал мне то же самое, в основном потому, что это его беспокоило. Моя бабушка знала. Некоторые из моих учителей знали. Моя тетя Кэрол знала.

Я была другой.

Я была другой, и мне нужно было уметь защищать себя.

Гордость, заблуждение, отрицание… все три фактора удерживали меня от осознания этого в течение многих лет.

Однако я знала. Я всегда знала, по крайней мере, на каком-то уровне.

Это было повсюду вокруг меня. Это было прямо у меня перед глазами с того момента, как я впервые начала взаимодействовать с внешним миром. Обычно это выходило боком для меня, когда я была моложе. Как будто я хотела бы быть нормальной, чтобы меня считали нормальной, чтобы я жила нормальной жизнью. Я мечтала о том, чтобы у меня была нормальная кровь, чтобы однажды у меня родились дети, чтобы я вышла замуж, чтобы у меня была настоящая работа.

Я пыталась убедить себя, что каким-то образом вырасту и стану нормальной — как другие дети вырастают из лопоухости или непропорционально больших ног.

Но теперь я знала, насколько это маловероятно.

Я подозревала, что всегда знала, но теперь я столкнулась с этой правдой лицом к лицу.

Я не была нормальной.

Я никогда не буду нормальной.

Я не научусь быть нормальной или не приду к нормальности.

Я та, кто я есть.

Я могла бы научиться лучше скрывать это, маскировать некоторые из моих наиболее вопиющих отклонений, но я не могла заставить себя быть кем-то или чем-то другим.

Поэтому я удалила сообщения Джейдена. Я практиковала чой ли фут. Я ходила на работу.

Я попыталась выкинуть Джейдена и Микки из головы.

В конце концов, после первой недели или около того, я удаляла сообщения, не прослушивая их, как только видела, что его имя мелькает в очереди сообщений.

И я никому не рассказывала о той ночи.

Конечно, теперь я всё вспомнила.

Я вспомнила, хотя большая часть меня желала, чтобы я этого не делала.

Когда провал в памяти прошёл, большая часть того, что я помнила, действительно ощущалось как странное согласие с моей стороны. После отключки я вышла из спальни Джейдена… и просто начала заниматься с ним сексом. Я делала это прямо перед его друзьями и перед как минимум одной из их подружек.

Потом, когда Джейден предложил это, я начала заниматься сексом и с участниками его группы.

Хотя всё это заставляло меня содрогаться от стыда, временами доходить до чистого отвращения, я не могла вспомнить, чтобы отказывалась от чего-либо из этого. Я не могла вспомнить, чтобы Джейден заставлял меня. Я не могла вспомнить, чтобы пила или принимала наркотики. Я не могла вспомнить ничего, что объясняло бы, почему я сделала большинство из этих вещей. На этом уровне, только на уровне конкретной памяти, то, как Джейден объяснял события той ночи, было почти правдоподобным.

Но я ему не поверила.

Я не знала, что именно произошло, но я знала, что его версия событий была неверной.

Я не могла просто вырубиться после половины бутылки пива, а затем проснуться и решить, что оргия с кучей незнакомых мне парней — это отличный способ справиться с моим возможным сотрясением мозга.

Я не знала точной последовательности событий. Я не знала, кто и что со мной сделал, и почему я вышла из той спальни в таком состоянии.

Всё, что я знала — это то, что кто-то солгал мне.

Либо я лгала самой себе до такой степени, что была полностью оторвана от реальности, либо кто-то другой скормил мне кучу абсолютной чуши.

Лично я ставила на Джейдена.

На мой взгляд, было совершенно ясно, что тот лжец — Джейден.

Конечно, у меня не было никаких доказательств.

Я не видела никакого смысла спорить с ним по этому поводу, поскольку спустя недели после инцидента он всё ещё придерживался своей истории «я не знаю, что произошло». Он никогда не скажет мне правду. Если это был не он, если это сделал кто-то другой, разве позволил бы он мне трахнуть всех его друзей? Я понятия не имела, но подозревала, что нормальный человек, по крайней мере, начал бы задавать вопросы.