Страж

— Заходите.

Зал был высоким, с балками под потолком и огромным столом, за которым обычно заседали влиятельные лица клана.

Сегодня за столом сидела только одна фигура — Герцог. Перед ним — разложенные фрагменты панциря твари, прозрачные колбы с тканевыми пробами и несколько артефактных зеркал, отражавших с разных углов распластанное под печатями тело существа.

— Прошу, — сказал он, не поднимая головы. — Присаживайтесь.

Многие расселись, но из всех лунных стражей место занял лишь Тарен Сойр. Мы остались стоять чуть поодаль.

— Магистр Салине доложила, что у них есть первые данные анализа, — сказал Герцог и жестом пригласил ее говорить. — Прошу вас.

Салине поднялась, провела ладонью над ближайшей колбой. Внутри ткань, похожая на чёрный воск, чуть дрогнула — словно от слабого дыхания.

— Первичные анализы структуры подтвердили, что это не естественный мутант, — сказала она. — Не предмет естественной мутации под влиянием Ноктиума, а… искусственный процесс.

— То есть? — Тарен Сойр поднял бровь.

— Тварь создана в лаборатории. Она содержит материал нескольких видов тварей и… человеческий. Видите вот эти синие вкрапления? — Салине ткнула длинным стилусом в разрезанный фрагмент костной ткани. — Это следы стабилизации волокон алхимическими реактивами.

Я медленно выдохнул. Не потому что удивился, а потому что понял, что мы в заднице.

— Пепельники? — спросила Марна. Голос у неё был низкий, почти глухой.

Салине подняла голову.

— Пепельники умеют многое, но таких технологий у них нет, — покачала головой магистр. — Либо же мы многого не знаем о Пепельниках… Я не смею ничего утверждать. Пока у нас нет полной картины, и это лишь догадки. Но следы алхимической сборки по составу и структуре похожи на те, которые используются у нас. В Альбигоре.

В зале повисло молчание. Я слышал, как где-то за стенами замка бил гонг.

Марна нахмурилась.

— То есть кто-то выводил этих тварей специально, так что ли?

— Я думаю, что у нас есть два варианта, — сказала Салине. — Либо кто-то из Пепельников заполучил наши разработки. Либо здесь, в Альбигоре, кто-то тайно занимается созданием гибридов.

Она посмотрела прямо мне в глаза. И я понял: это не угроза. Это предупреждение.

— В любом случае, — продолжила она чуть тише, — это не станет последним нападением. Если за этим стоит план, то он уже выполняется.

Я перевёл взгляд на стол. На серую ткань, что когда-то была живым существом, а теперь казалась остывшим фрагментом чего-то куда более сложного. Тварь, которая до последнего не боялась солнечного света. Которая училась.

— Если такие твари появятся в большем количестве… — начал Юрг.

— Когда, — перебил его Герцог. — Тогда никакие укрепления форта Элун не помогут.

Салине кивнула.

— До тех пор, пока мы не поймём, откуда они взялись и кто их создал, считайте, что вы живёте в осаждённом городе, — сказала она. — И что каждый ваш выход за стены — это не патруль. Это война.

Никто не возразил. Герцог смерил магистров тяжелым взглядом и подозвал к себе одного из помощников. Тот кивнул и вышел за дверь.

— Я хочу, чтобы защитники Элуна сами рассказали о том, с чем столкнулись. — Герцог взглянул на старшего в отряде Остена. — Драуг, вам слово.

Никол Драуг поднялся и выложил на стол несколько записывающих кристаллов. Высокий, сутулый, с серым лицом и тёмными глазами. Грязный Ноктиум уже стал частью него.

— Менее луны назад начались первые атаки. По ночам. Сначала — небольшими стаями. Обычные низшие твари, мутировавшие на залежах Ноктиума. Ничего, чего бы мы не видели. Эти атаки отбивались легко, хотя и показались нам лишком частыми.

Он сделал паузу, медленно провёл пальцами по щеке, где тлела свежая розовая полоса — похоже, когти.

— Но потом пришли другие. Похожие на ту особь, которую вы захватили. Умные. Днём не уходят. Выламывают укрепления. У них есть подобие организованности… Сначала они прощупывают нас, ищут слабые места. И лишь затем атакуют. И каждый раз по-новому, словно подбирают тактику.

Я чувствовал, как у Марны возле меня чуть дрогнули плечи.

— Потери? — спросил Варейн.

— Когда мы уходили, была утрачена пятая часть гарнизона. — Драуг выговорил это, словно отрезал кусок собственной плоти. — Тварей невозможно пересчитать: часть исчезает днём, часть остаётся среди руин. Нам стоило большого труда прорваться сквозь них…

Герцог сжал ладонью поручень кресла. Лишь этот еле заметный жест выдал, что даже ему было тяжело слушать.

— Мы шли быстро. Мы пришли просить не бюрократии. Мы пришли за помощью. Каждый день промедления может стоит Элуну жизни. Тварям нужен наш Ноктиум, и они не остановятся.

Он сказал это без патетики, без давления. Просто как факт. Но от этого по спине пробежал холодок.

Варейн перевёл взгляд на нашего командира.

— Что думаете, мастер Сойр?

— Думаю, что было бы куда проще воевать с ними, знай мы, кто и зачем их сделал, — отозвался командир. — Нужно собрать несколько полноценных отрядов. И нам будет гораздо проще шинковать этих мразей, если маги расскажут об их слабых местах.

Салине встретила его взгляд.

— У них нет слабых мест в привычном нам понимании.

Варейн едва заметно кивнул.

— Никол Драуг. — Он снова повернулся к командиру. — Вы получите помощь. Я распоряжусь о создании отрядов немедленно.

Драуг не сделал ни единого жеста благодарности. Только выдохнул — долгий, как будто этот выдох копился всю дорогу.

— Благодарю вас, Герцог, — сказал он. — Мы… Мы знали, что клан не оставит нас.

Герцог поднял руку, и к нему подошёл маг-референт с раскрытым планшетом.

— Отряды выдвинутся завтра. С восходом.

* * *

Площадь перед замком Герцога напоминала шмелиный улей. Капитанские адъютанты сновали между строевыми, гонцы спорили с магами, а стражи из внутренних караулов поглядывали на нас так, будто не знали, чего опасаться больше — нашествия тварей или собственного начальства.

Я стоял у подножия лестницы, прислонившись к каменному парапету. Воздух пропах горьковатым запахом пыли и масла — к выдвижению готовили механические платформы, и в этом было что-то символическое. Город сам собирался двинуться в бой.

— Честно говоря, я бы предпочёл встретить ещё одну тварь, чем этот парад лицемерия, — пробормотал Юрг рядом, поправляя воротник. — Хотя, с другой стороны, тварь хотя бы не делает вид, что уважает тебя.

— Какая философия, — отозвался я. — Может, и ты когда-нибудь напишешь трактат.

— Назову его «Всё дерьмо и немного хуже», — буркнул он.

Марна стояла чуть поодаль, наблюдая за движением людей. Её взгляд был таким, будто она уже мысленно выстраивала цепочку приказов и прогнозировала, кто из нас вернётся в лучшем случае с половиной конечностей.