Страж
Шрифт:
Он перевёл взгляд на меня.
— В крови стража Рома — нашего брата по оружию —, был найден яд. Анализ почтенных магистров подтвердил это.
Я даже не пошевелился, когда все взгляды обратились ко мне.
— Мы знаем, что ты ждал удобного момента, чтобы ударить в спину, Остен Рейвель. Ты был уверен, что гибриды завершат начатое. Ты был удостоен чести начать всё заново, но упустил этот шанс. — Комендант стиснул кулак. — И ты услышишь приговор не по законам Альбигора. Тебя будут судить по закону Диких земель.
Он поднял руку.
— Принесите чашу.
Двое магистров
Я узнал запах. Мы все его знали. Грязный Ноктиум, явно чем-то разбавленный. Стоявшая рядом Элвина охнула.
— Это древняя казнь, — едва слышно прошептала она. — Осквернение грязным Ноктиумом. Так раньше казнили отравителей…
Варейн продолжал:
— Ты лишаешься Тени. — Он кивнул магистру Салине, и та сделала знак рукой. Над кожей Остена мелькнула руна, вспыхнула, и погасла, как сломанный светильник. Остен охнул. — Ты больше не рекрут. Не член клана Лунорождённых и не член семьи Рейвель. Отныне ты — изгнанник. Отравитель и убийца.
Остен поднял голову. Лицо его дернулось. Он, похоже, до этого момента не верил, что всё это правда.
— Я… — прохрипел он. — Я не… Это…
— Ты выпьешь свою чашу, — произнёс Варейн. — Яд за яд.
— Нет! Подождите! Это… это не я… — Он задёргался, заметался так отчаянно, что стражам пришлось схватить его крепче. — Это барон! Это барон Артан! Он дал мне приказ! Он сказал, что… если я… то…
— Тихо, — сказал Юрг. — Ты опоздал с признаниями.
— Это Артан мне приказал! Он хотел его смерти! Ром не должен был вернуться в Альбигор!
— Заткнись, — отозвался комендант. — Любой предатель, попавший в петлю, будет молоть что угодно, лишь бы петля развязалась.
— Я… я просто хотел вернуться домой! В Альбигор!
— Дом ты потерял в тот момент, когда занёс клинок над товарищем, — отрезал Варейн. — Страж Ром, подойди.
Я вышел и остановился рядом с ними, стараясь не принюхиваться к испарениям от чаши.
Остен глядел на меня снизу вверх. Он больше не был похож на того наглого мальчишку, что хвастал своим отцом и улыбался во время учений. И маска героической преданности клану тоже треснула, обнажив лишь пустоту.
— Не надо, — прошептал он. — Пожалуйста… Я… я не хотел…
— Конечно, не хотел, — сказал я. — Бедняжка.
— Смотрите и будьте свидетелями тому, как вершится правосудие! — прогремел комендант и кивнул магам. — Напоите его.
Один из помощников Салине взял чашу и поднёс её к лицу Остена.
Он отпрянул, мотнул головой, но его крепко держали стражи. Схватили за плечи, за волосы, оттянув голову и лишив возможности шевелиться. Тень — прижала к земле, а её тёмные щупальца разжали парню челюсть.
Маг влил первую порцию. Он захлёбывался, изо рта шёл мерзкий пар грязного Ноктиума. Вторая — тело Остена начало дёргаться, отторгая инородную субстанцию. Когда чаша опустела, он уже не дёргался.
Остен рухнул на деревянный помост, как мешок. Глаза закатились, кожа приобрела серо-зелёный оттенок. Вонь стояла невыносимая.
— Всё, — сказал Варейн. — Он получил наказание за отравление. И получит ещё одно за предательство
клана.Среди зрителей началось бесчинство. И Лунорождённые, и Пламенники — все кричали проклятия. Лишь Белотканники и трое выживших артефакторов из Золотых весов наблюдали за происходящим с явным неодобрением. Им, вскормленным Альбигором, это казалось жестоким варварством.
А я считал, что Остен получил по заслугам. И ещё получит. И даже не потому, что попытался убить меня. А за то, что так бездарно упустил свой единственный шанс остаться в клане.
Ко мне подошёл Варейн. Тихо. Без пафоса.
— Я поручаю тебе отвезти его в Дикие земли, — сказал он. — Как и подобает изгнаннику — без брони, оружия и припасов. Пусть зверьё решит его судьбу.
Я посмотрел на Остена. Он дышал. Слабо. Но дышал.
— Место — на твоё усмотрение, — добавил Варейн. — Но подальше, чтобы никто из наших на него не наткнулся.
Я молча кивнул.
Повозка медленно тащилась по песку и камням. Колёса скрипели, норовя увязнуть, но держались — элунская техника была старой, но надёжной.
Мы углубились в Дикие земли так глубоко, куда ни один Лунный страж не рискнул бы забраться без причины. Но сегодня причина у меня была.
Я сидел в кабине и смотрел в окно. Небо было бесцветным, почти белым. Земля — пористой и мёртвой. Ни дерева, ни травинки, ни следа зверя — и так до горизонта во все стороны. Только ветер, песок и камень.
Говорили, если проехать от Элуна на север еще семь дней, то упрёшься в море. Но делать там нечего: вода настолько солёная, что в ней даже рыба не живёт.
Сзади раскашлялся Остен.
— Тормози, — велел я водителю. — Жди в кабине.
Повозка остановилась. Я спрыгнул и открыл заднюю дверь. Там, внутри, в углу, будто забытый мешок, лежал Остен. Его трясло. Глаза мутные, губы посинели. Щеки провалились — грязный Ноктиум действовал быстро и неотвратимо.
Я схватил его за цепь на шее и потянул наружу.
— Давай, герой. На свежий воздух.
Он застонал, но подчинился. Вышел, шатаясь, как пьяный. Сделал шаг, второй, потом рухнул на колени, вцепившись пальцами в раскалённый песок. Пальцы были чёрные по фалангам — началось омертвение. Долго мучает, но не убивает сразу. Ещё день проживёт и то лишь потому, что у Лунорождённых природная устойчивость к Ноктиуму.
— Где мы?.. — прохрипел он. — Что это за дыра?
— Добро пожаловать в новое родовое поместье, Рейвель, — сказал я. — Здесь тебя никто не побеспокоит. Даже кандалы сниму. Видишь, как я щедр.
Я нагнулся, расстегнул цепи и аккуратно отбросил их в сторону. Остен не шевелился. Только смотрел на меня снизу вверх — лицо всё ещё было похоже на лицо мальчика. Только вот глаза… там уже ничего не осталось. Ничего от благородного воина, каким он всегда хотел казаться, но никогда не был.
— Ром… — выдавил он. — Не делай этого. Прошу…
— Поздно, — сказал я. — У тебя было два шанса стать человеком. И ты просрал оба.
— Послушай! — Он попытался подняться. Колени подгибались, но он цеплялся за воздух, будто пытался ухватить право жить. — Я не солгал тогда! Это был приказ! Барон Артан… он…