Страж

— Ром!

Я обернулся — и впервые за всю ночь увидел лица, ради которых бился. Ради которых остался.

Лия подбежала первой. Ну как подбежала — скорее, доковыляла, прихрамывая на одну ногу. Серебристые волосы девушки стали серыми от сажи и пепла, но глаза горели ещё ярче.

Следом подошла Элвина. Даже сейчас её радость была сдержанной, как и подобает аристократке. Но не менее искренней, чем у других.

— Ты выжил…

Я ухмыльнулся и обнял её.

— А ты хорошо смотрелась, командуя отрядом, Эл. Я даже на мгновение подумал, что зря выжил.

— Заткнись уже, а?!

Она легко ударила меня кулаком в грудь и отвела взгляд — и, к моему удивлению, покраснела. Настоящим, тёплым румянцем. Я хотел сказать ещё что-то, шутливо поддеть — но не успел.

Плечо будто пробило ударом топора. Я чуть не пошатнулся — Хван собственной персоной. Как всегда, с дружеским приветствием. Вечно появляется, как буря. И ржёт, как лошадь.

— Что, Ром, даже гибриды почитали тебя невкусным? — прогремел он. — Или ты просто утомил их своими размышлениями о жизни?

— Не-а, договаривался, что тебя сброшу. У тебя мясо повкуснее.

Хван загоготал. Мы хлопнули друг друга по плечу и обнялись так крепко, что у меня хрустнули едва зажившие рёбра.

— Тихо ты, — я закашлялся. — Падать со стены, знаешь ли, было не особо весело.

— Да ладно тебе. Сегодня все убедились, что ты вообще бессмертный.

— Но боль-то я чувствую…

— И поделом, — раздался знакомый голос. — Будешь знать, как пугать людей.

Я оглянулся. Ильга не бежала. Она медленно подошла, опираясь на посох. Бледная от истощения, но даже сейчас прекрасная. В глазах всё еще сверкали оранжевые искры.

Мои ребята тактично расступились, давая ей дорогу. Ильга подошла и осторожно дотронулась до моей щеки, словно боялась, что я снова пропаду.

А потом… просто обняла и уткнулась носом мне в плечо.

Я слышал только, как она прерывисто задышала. Сдерживала себя, чтобы не заплакать на людях. В этом они с Элвиной были похожи — ненавидели демонстрировать слабость.

— Всё, — сказал я. — Я вернулся. Я с тобой.

— И я, — прошептала она.

Они были здесь. Все. Тар едва держался на ногах, но улыбался. Рион был уже с повязкой вокруг головы, но тоже доковылял. Все мои люди живы. Высшая награда для командира — выйти из боя не только с победой, но и сохранив людей.

И в этот момент начался гул. Сначала я подумал, что снова тревога. Но это был не сигнал. Это были голоса.

Мы обернулись.

Пламенники шли плотной колонной, ревя какую-то ритуальную песню. Не все — многие остались лежать в долине. Раненые, уставшие, закопчённые — но живые. Впереди — магус Химваль. Он подошёл и положил руки мне на плечи.

— Огненный брат, — произнёс он.

— Простите? — пробормотал я.

— Так тебя теперь называют у нас. Мы дрались вместе, и ты — наш огненный брат.

И они начали скандировать. Грубо, по-солдатски, но громко:

— Ог-нен-ный брат!

— Ог-нен-ный брат!

Я стоял, не зная, куда смотреть. Я делал, что считал необходимым. Но у Пламенников, кажется, был свой взгляд на вещи.

— Ворота Огненного Чертога в Альбигоре открыты для тебя, — прогудел Химваль, с трудом перекрикивая соклановцев.

Я кивнул.

— Большая честь, магус. Благодарю.

Пламенники ушли, забрав с собой Ильгу. Девушка не хотела уходить, но клан был важнее. У неё были свои обязанности.

— Ну что, страж, намиловался?

Я с улыбкой обернулся к Юргу и Марне и хотел ответить на её шуточку, но не стал.

Марна едва могла идти, но упрямо шагала. Лицо — бледное, как воск. Плохая бледность, опасная. Губы были сжаты от напряжения, словно каждое движение давалось ей с трудом. Под глазами — не тени, а пропасти. И всё равно она обняла меня.

— Молодец, парень, — прохрипела она. — Теперь ты настоящий Страж…

Марна пошатнулась. Глаза — стеклянные, губы — сжались в тонкую линию. Юрг подхватил её — и тогда я увидел.

Остатки плаща стражницы свесились, открыв жуткую кроваво-чёрную полосу на её боку. Старая рана открылась, и, кажется, гибриды всё лишь усугубили.

— Лекаря! — рявкнул Юрг. — Быстро!

Трое Белотканников тут же возникли рядом. Один бросил сумку прямо в пепел и принялся искать чистую повязку. Второй приложил артефакт — тот вспыхнул, но мигнул тревожным алым. Третий осмотрел рану и покачал головой.

— Всё плохо.

Я двинулся было вперёд — но Юрг вскинул руку.

— В форт её. Сейчас же. Осторожно!

* * *

Я сидел на холодной койке, привалившись плечом к стене. Бок саднило, шрам чесался. Что само по себе казалось подозрительным. Ещё недавно в том боку торчал отравленный кинжал. И не где-нибудь — а под рёбрами. Да с проворотом. Остен знал, куда и как бить.

Артефакт на подставке тускло светился, обеззараживая воздух. В палате витал запах снадобий, крови и пепла. Лазарет форта Элун был скорее полевым — перегородки, пледы, старые ширмы. И много, очень много тихих голосов и стонов.

Передо мной суетилась Белотканница — молодая, может, даже младше Лии. Светлые волосы, собранные под капюшоном, тонкие пальцы. Она водила по коже вокруг моей раны зондом, на котором вспыхивали белые руны.

— Так… — бормотала она себе под нос. — Так не должно быть…

— Это вы про мою харизму или про регенерацию?

Она вздрогнула, но не улыбнулась.

— Я про ваше тело, господин страж. Здесь… нет свежего рубца. Только старый след. Шрам выглядит так, словно ему уже несколько месяцев. Может быть — полгода. Но ведь рану вы получили позапрошлой ночью…

— Выходит, не зря враги меня боятся, — улыбнулся я.

Она опустила взгляд. Помолчала. Потом тихо добавила:

— Даже с нашими лучшими артефактами так быстро не заживает. Ни у кого.

Я вздохнул и потёр шею. Не привлекать лишнего внимания не вышло, но с этим разберёмся позже.

— Как Марна? — спросил я, пристально глядя на девушку.

Ответа не последовало.

— Я задал вопрос, почтенная.

Белотканница отвела взгляд.

— У нас полевое оборудование, а не Башня Белой ткани, господин. Артефакты не срабатывают в полную силу. Мы делаем всё возможное, но… Стражница слишком долго скрывала рану. Мы ничего не можем обещать. И транспортировать ее в Альбигор невозможно — слишком тяжёлое состояние.