Стражи границы

— Вот поэтому в Китае и действует система, когда каждый человек может пожаловаться на любого чиновника его вышестоящему начальнику, — объяснил наставник. — В условиях, когда боишься, что за твое неправильное решение тебя снимут с работы с конфискацией имущества, как неправедно нажитого, вряд ли кто станет вымогать взятки или затягивать решение вопроса.

— Зачем конфисковать имущество-то? — не понял Янош. Я, честно говоря, тоже.

— Потому что имущество куплено на зарплату, которую чиновник, как оказалось, не заслужил. Значит, можно считать, что он мошеннически присвоил себе эти средства.

— Прелестно, — недоуменно отметил я. — А семья чиновника тоже остается ни с чем?

— Если жена не работает, то да. А если работает, то конфискуется часть имущества, пропорциональная совокупному доходу виновной стороны. Но жены, как правило, работают. Да что это я говорю, половина наших чиновников — женщины.

— А дети?

— А что дети? Раньше надо было думать.

— Мда… Простите, наставник, сейчас действует именно такая система?

— Да.

— Я читал о подобной, то ли у Шан Яна, то ли у Конфуция.

— У Шан Яна, — уточнил Цай Юнь. — Кун Цзы разработал систему идеального мужа. Собственно говоря, эта система надолго затормозила развитие Китая. Дело в том, что чиновники присвоили себе это звание априори, и, практически, поставили себя над законом и даже над императором. В результате, образовалась обширная армия чиновников, которая наполовину работала сама на себя. Естественно, это чиновничество не слишком стремилось к развитию. Гораздо проще управлять, ссылаясь на речи Конфуция, чем на конкретные расчеты.

— И правильно, — меланхолически кивнул я. — Должен же быть тормоз, иначе и жизнь медом покажется. У нас было христианство, у вас — конфуцианство. Только, насколько я понимаю, христиане постарались вымарать из памяти людей все, что было до принятия христианства каждой конкретной страной, в результате чего основная масса стран начинает свою историю со второго тысячелетия новой эры. Примерно две тысячи лет назад, — я не знал, какое летоисчисление принято в Китае. В двадцатом веке различные летоисчисления были более-менее синхронизированы, в основном, на западноевропейский лад. Но вот удержалась ли эта традиция в Китае, который всегда стремился к внутренней изоляции, после установления восьмимерных границ?

— В Китае наоборот принято оглядываться назад и черпать мудрость в заветах предков.

— И это не менее надежный тормоз, чем, если совсем не оглядываться назад.

— Зато это обеспечивает стабильность общества.

— Безусловно, — согласился я. — Но свежие идеи помогают развитию.

— Совершенно с вами согласен, — мой оппонент неожиданно переменил полярность. — Синтез традиций и свежих идей дает сочетание стабильности и развития. Собственно говоря, именно эту программу приняла коммунистическая партия Китая восемьсот лет назад.

— И Китай стал страной всеобщего благоденствия? — спросил я.

— Не знаю, что вы подразумеваете под всеобщим благоденствием, но Китай стал страной равных возможностей. В Китае нет голодных, и безграмотных, в Китае все могут получить своевременную медицинскую помощь. В Китае все в равной степени отвечают перед законом.

— А как это достигается? — боюсь, предмет этого разговора заставлял Милочку, Яноша и Лучезара сдерживать зевоту.

— Законом, — пожал плечами наставник. — И, главное, уважением к труду. Уважение к труду проповедовали все наши теоретики. Каждый на свой лад. Но подлинное уважение к человеку труда пришло с социализмом.

— Подлинное? — переспросил я.

— Да. Можно говорить об уважении к людям, занимающимся земледелием и войной и, при этом, относиться к землепашцам чисто потребительски. Это не уважение. А вот дать возможность землепашцу жить так, как ему нравится, или ребенку землепашца выбрать профессию по душе — это и есть подлинное уважение к человеку труда.

Я кивнул. На невозмутимом лице нашего наставника явственно значилось, что он планирует перейти к расспросам — а как обстоят с этим дела у нас, в Верхней Волыни, и решил поскорее перейти на другую тему, чтобы не лишать человека иллюзий, что социализм — единственная приемлемая система, и что он гораздо лучше любой монархии. Как показала история, страшна не наследственная передача верховного поста в стране, как бы этот пост не назывался — король, император, диктатор, президент, а страшна неограниченная законом власть этого человека. И не менее страшна наследственная аристократия, как бы она не называлась. Дворянством, или же чиновничеством. В сущности, первоначально и дворяне и чиновники были на своем месте и выполняли утилитарные функции. Но поколение за поколением, они становились все более бесполезными членами общества. Кажется, убери их всех, хватишься лишь одного — двух на поколение. Например, кардинала Ришелье или Пушкина. А остальные всего лишь расточали то добро, которое наживали их подневольные крестьяне, которым они всячески мешали, в частности, вытаптывая посевы на охоте. И это не только мое мнение. Это мнение нашло отражение в конституции Верхней Волыни, которая раз и навсегда запретила наследственное дворянство, и даже дети верхневолынского князя от науки, равно как и третий ребенок короля, буде таковой найдется, обходятся без каких-либо титулов и привилегий. Два старших королевских отпрыска обречены стать ведущими актерами на презентациях от коронации до смерти.

Я отхлебнул подогретого вина — кстати, китайские вина имеют очень интересный и необычный вкус, и проговорил, — Кажется, наставник, мы несколько отвлеклись. Вы начали рассказывать нам о Поднебесной, а я отвлек вас на философскую дискуссию. Скажите, наставник, как получилось, что столица Китая перешла в другое измерение?

Китаец получил отменное воспитание, которое, помимо всего прочего, включало конфуцианские добродетели, вроде тех, что нельзя перечить старшим. По возрасту он годился в отцы всем нам, но отцом народа считается король, а не старейший подданный. Пусть мы из разных стран, но перечить старшему по званию, тем более гостю, Цай Юнь не мог. Он слегка поморщился и с некоторой досадой проговорил:

— Сын мой, я успел заметить, что вы весьма начитаны. Может быть, вам в руки попадалась книга «правдивого венецианца»?

—…?

— Я имею в виду Марко Поло.

— А… Да, попадалась.

— Я специально подчеркнул его прозвище, потому что общепризнанно, что в книге написана только правда, насколько ее знал сам автор.

— Да, помню.

— Тогда вспомните один эпизод из этой книги. Тогда Поднебесной, в те времена Поднебесной именовали весь Китай, правила монгольская династия Юань. Император пригласил к себе на службу тибетских отшельников, которые обеспечивали ему относительно комфортное существование. Когда было жарко, они устраивали ему дождь, но немножко в стороне от дворца, когда императору требовалось еда или питье, они подносили ему яства силой воли, не прикасаясь к посуде руками.

Я кивнул. Действительно, я припоминал нечто в этом роде.

— Все это колдовство осуществлялось исключительно в Закрытом городе в Пекине. Тогда он назывался как-то по-другому.

— Вот как?

— Вижу, вы не понимаете. Я же сразу сказал, что этот венецианец писал только правду.

— Вы хотите сказать, наставник, что эти тибетские отшельники практиковали телекинез?

— Безусловно. Причем, они опирались при этом на реальное колдовство, а не на чудеса техники, умело замаскированные цветами, драпировками, зеркалами и светильниками от нескромных взглядов. И, что самое главное, колдовство в Закрытом городе практиковалось не только во время правления династии Юань. Монголы просто приняли его вместе со властью над Поднебесной. А колдовали там всегда, так что весь Закрытый город был буквально пропитан волшбой. Помимо всего прочего, волшба, во времена монгольской династии, должна была или окитаить правителей, или же сжить их со свету. Всерьез окитаить чингизидов не удалось, и династия рухнула на третьем монгольском императоре.

— И что?

— Дело в том, дети мои, что во времена Третьей мировой войны, Пекин, а соответственно и Закрытый город, подвергались ядерным бомбардировкам. Несомненно, вы слышали, какую опасность представляет из себя радиоактивное заражение. Но вы даже представить себе не можете, что таит сочетание древней волшбы и радиации. Да и никто не мог. По крайней мере, до того, как провели полевое испытание.

— Так что же случилось, наставник?

— Об этом сохранились записки очевидцев, которые больше всего напоминают бред безумцев. Они писали про летающие дома, цветущие деревья, роняющие лепестки толстым слоем за много километров от себя, предметы, неожиданно исчезающие и появляющиеся прямо на глазах, про людей, которые то начинали летать, то превращались в призраков, то вдруг снова становившихся нормальными людьми. Погода в Закрытом городе менялась по сотне раз на день, пока не был издан указ, запрещающий все и всякие разговоры и даже упоминания о погоде.