Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли

— А с виду и не скажешь, что я понёс невосполнимую утрату, — окинул он Юльку рентгеновским взглядом фаната поиска всяческих истин.

Вернулся мужик с жизненно важной встречи — можно сказать, с войны — а его от души обрадовали: дескать, твоя баба свернула себе шею. Он кинулся в её пенаты, а трупа-то и нет. Труп чаёвничает с интересным мужчиной и в ус не дует.

— Не дождётесь, — машинально бросила она.

Русский народный девиз сидит под языком каждого, кто хоть немного пожил в России. Он быстрей мысли и надёжней любой мантры. Он интернационален и не знает возрастных границ. К тому же расшифровывается по умолчанию в зависимости от персоны и обстоятельств. От легковесного кокетства до самых чёрных ругательств вкупе с пожеланием сдохнуть.

Видимо, в тоне Юльки Кирилл услыхал нечто максимально близкое к последнему. Романтичные объятья — в которые её успели заключить — сразу перестали быть томными. Его руки отвердели. Пальцы беспардонно стиснули подбородок и толкнули вверх. Взгляд похолодел и заострился:

— Ты оступилась на лестнице? Или тебя столкнули?

— Столкнули? — безупречно естественно удивилась Юлька, округлив глаза.

— Кое-кто видел, как Вадим тебя столкнул с лестницы, — отчеканил Кирилл, отсекая всякие попытки собеседника свести допрос в шутку.

— Кое-кто и не такое видит, — парировала Юлька, криво усмехнувшись. — К примеру, инопланетян.

Даянчик как-то сказал, что такие улыбочки мужиков напрягают. Ибо трактуются однозначно, как признак предстоящих разрушительных действий. По-женски неосмотрительных, необдуманных, неоправданных — читай: тупых, мелочных, подлых. Вряд ли это касается всех мужчин поголовно. Но Кирилл реагировал именно так. Поэтому ещё больше напрягся.

— Это правда? — потребовал он «ясности в вопросе».

— Он меня не сталкивал, — холодно заявила Юлька, пытаясь выскрестись из его несгибаемых лап. — Когда Вадюля со мной поравнялся на лестнице, я оступилась. А он обалдел и не успел подхватить. Он же программист, а не спецназовец. За своими-то ногами не всегда может уследить. Хотя руки, по всей видимости, рефлекторно протянул. Со стороны могло показаться, что столкнул. А, если ты скажешь, кто автор этой версии, я его сама столкну с лестницы. Хотя лучше в шахту лифта.

Кирилл прекратил сверлить её всепроникающим взглядом. Поцеловал в лоб, покрепче прижал к себе и резюмировал:

— Ты что-то скрываешь.

На его плече, задрав кверху задницу, висела белая ящерка. Поганка с интересом изучала сплетение человеческих тел, то вытягивая шейку, то втягивая обратно. Сердце захолонуло, и Юлька сглотнула. Сейчас у Кирилла снесёт крышу, и зомби даже не придётся гоняться за жертвой. Придушит её, не сходя с места. Можно себе представить его шок, когда мозги включатся обратно.

Однако случилось чудо. Самое-пресамое невероятное. Ящерка заглянула Юльке в глаза и отчётливо помотала головёнкой: нет. Что «нет»? Почему «нет»? Как долго? Ответов, естественно не последовало. Да и сама «ответчица» испарилась так же внезапно, как и появлялась.

— Пока да, скрываю, — мысленно выдохнув, честно призналась Юлька, прижимаясь к Кириллу с какой-то неоправданной надеждой на что-то расплывчатое, но важное. — Мне нужно это обдумать. Происходят странные вещи.

— Даже так? — не скрыл удивления он и щёлкнул заколкой.

Волосы рассыпались, и он принялся ерошить их — надеялся, что от любимой ласки Юлька размякнет. В девяти случаях из десяти оно срабатывало. Ну, уж в восьми точно. Однако сегодня не тот случай — мысленно проворчала она, ловя еле слышные удары его сердца. И пачкая белоснежную рубаху шефа помадой.

— Так точно, мон жэнэраль.

— Так, может, обдумаем вместе? — настаивал Кирилл тоном соблазнителя неприступнейших дев.

— Непременно, — хмыкнула она, оценив его попытку на четыре с плюсом.

Проигрывать подобные финты на женщине, которую уже затащил в постель, по меньшей мере, непоследовательно. Проще говоря, поздно. Соблазнённую женщину такими приёмчиками не пронять — она уже перешла из стадии «примерок и консенсусов» к стадии «торгов и соглашений». Ибо отдала мужику самое дорогое, что у него есть: себя. Хочете, не хочете, но вы меня получите — и заплатите.

— Чему улыбаешься? — осведомился Кирилл, не видя её лица, и сам же ответил: — Веду себя, как дурак?

— Как мужчина, — возразила Юлька, скосив глаза на извазюканную рубаху под щекой. — Перед выходом в коридор застегни пиджак. А у себя переоденься.

— Зачем? — ехидно поддел её шеф, продолжая манипуляции с волосами. — Пускай смотрят и завидуют.

Было бы чему — вновь мысленно проворчала она, принимая знойный провокационный поцелуй. Так же рассчитанный на то, что девушка размякнет и расколется. Чуток размякла — как без этого? Но для «расколоться» усилия так себе.

Словом, она выстояла. С удивлением обнаружив, что откровенничать не особо-то и тянет. Возможно, пока. По ощущениям: не так уж и припёрло. Выговорилась Илье Моисеевичу и полегчало. К тому же старик прав: объект для начала нужно хоть немножко прощупать. Впрочем, белая липучка может и передумать — кто её знает? Как прицепилась, так и отцепится.

Разлучил их звонок смартфона — странно, что целых десять минут Кирилла никто не домогался. Он мгновенно превратился в генерального директора и умаршировал прочь. Юлька же вернулась к работе: благословенному заделью, не позволяющему морочить себе голову всякими ящерицами.

Ребёнку позвонила за полчаса до официального конца рабочего дня. Когда загруженная работой и звенящая от телефонных звонков башка могла воспроизводить лишь усталое блеяние. Лучший конспиративный приём: в таком блеянии чадушко ни черта не прочитает в подтекстах её самочувствия. Ничего не болит, ничего её не напрягает и не пугает — мама просто устала.

Кому как, а Юлька терпеть не могла представать перед сыном размазнёй. Пускай знает, у кого посчастливилось родиться: у сильной умной женщины — с лица тоже ничего, хотя это второстепенная подробность. Если верить воспитательным статейкам на тематических сайтах, такое поведение родителей стимулирует в ребёнке желание их перещеголять.

Правда, не гарантирует, что в качестве образца ребёнок выберет твои лучшие качества. Тут уж как повезёт — отвратительно подлая рулетка. Если же всю жизнь поворачиваться к ребёнку только своим «парадным лицом», научишь его лишь одному: врать.

— Привет, аспид. Чем расстроишь бедную изнемогающую мать? — включив громкую связь и уложив смартфон на стол, Юлька разлеглась в кресле, вытянув ноги.

— Суп ем, — пробубнил отпрыск в сотовый, явно зажимая его плечом. — Каждый день. Кисель пью. Для пользы желудка. Носки меняю каждый… неделю, — не посмел он соврать и вовсе уж неправдоподобно.

— Засранец, — дежурно укорила его Юлька, хотя и при ней смена носков каждый раз проходила с боем.

Потел Севка мало, практически не воняя «мужским духом». Что давало удобный повод таскать бельё по несколько дней подряд. Все битвы на почве прививания ему базовой гигиены разбивались о плотину лично приобретённого опыта. Не воняет, медленно пачкается — так зачем усложнять жизнь? Электроэнергию с водой нужно экономить — митинговал Севка при каждой стычке — даже правительство рекомендует, а оно врать не станет.