Стрелки Аустерлица

Несмотря на отменную видимость на много верст вокруг, замок виконта Леопольда Моравского пока увидеть я не имел возможности. Его скрывала довольно большая гора, встающая на нашем пути, за которой и располагалась родовая крепость виконта. И до самой этой горы путь все еще оставался неблизким. А признаков каких-либо деревенек или даже маленьких хуторов вокруг не имелось. Ни дыма из печных труб, ни полей, ни пастбищ, ни вырубок.

Казалось, что передо мной лежит какой-то заповедный край. Лишь дикая природа простиралась в этом месте во все стороны без каких бы то ни было признаков человеческой деятельности, кроме самой дороги. Старая и узкая, вся в колдобинах, но она все еще оставалась проходимой. И наши тяжелые обозные телеги даже почти не застревали. Может быть, еще и потому, что к концу дня сделалось значительно холоднее, оттепель сменилась легким морозцем, и дорожная грязь снова начала подмерзать.

Единственным интересным объектом, который я заметил в подзорную трубу, стали руины старинного монастыря, стоящие на холме дальше по ходу нашего движения на фоне гор. И идти до этих развалин оставалось еще, примерно, если судить о расстоянии «на глазок», версты три или немного больше. Подзорная труба позволяла разглядеть, что лес подступал к монастырским развалинам почти вплотную, но каменные башни древней обители до сих пор возвышались выше деревьев. А массивные стены, разрушенные местами, все еще могли дать вполне надежное убежище на ночь, защитив наш отряд от ветра, который дул все сильнее с севера.

И этот усиливающийся ветер предвещал перемену погоды совсем не в лучшую сторону. К тому же, с северной стороны горизонта четко просматривалась серая полоска туч, которая постепенно разрасталась, явно двигаясь в нашем направлении. Потому я все-таки надеялся добраться до руин монастыря засветло. И то, что когда-то там, как поведал мне виконт Леопольд, свирепствовала чума, выкосившая монахов, меня совсем не пугало.

С тех пор прошло больше столетия, а за такой долгий срок вся инфекция, несомненно, уже давно выветрилась. Я точно знал, что чумной микроб-возбудитель просто не способен представлять опасность через столь длительное время. Ведь он сохраняется в костных останках умерших от чумы не больше пары лет. В отличие от возбудителя Сибирской язвы, который может образовывать споры и сохранять активность в костях скелетов столетиями.

Задержавшись на вершине холмика, я наблюдал сверху, как мимо склонов, поросших хвойным лесом, вьется по дороге колонна нашей сводной роты. Ощетинившаяся штыками, она немного напоминала издалека исполинскую многоножку. А сзади нее по-прежнему медленно тащились обозные телеги и крытые фургоны. Авангард вел вахмистр драгун Кирилл Ширяев, а арьергардом командовал Степан Коротаев. Оба надежные ветераны, показавшие себя самым лучшим образом в боевой обстановке.

Пейзаж вокруг раскинулся красивый. Солнце, все больше клонящееся к закату, золотило вершины гор и руины монастыря на востоке. А дремучий лес, окружающий холм, уходил вдаль темно-зеленым ковром хвойных крон сосен и елей, запорошенных снегом. Неприятеля и иных опасностей я пока нигде не увидел. И все выглядело, вроде бы, совсем неплохо.

Но, на сердце у меня лежала какая-то неприятная тяжесть дурного предчувствия. Я нервничал, поскольку от Дорохова, который ускакал вперед со своими разведчиками, донесений не было. А ведь он уже, наверняка, добрался до заброшенного рудника, который, если верить виконту Моравскому, находился за половину версты перед покинутым монастырем. Поручик должен послать обратно гонца с результатами разведки. Но, ни один из разведчиков пока не вернулся к нашему каравану. Только я хотел уже тронуть коня, чтобы съехать вниз с импровизированного наблюдательного пункта, как вдалеке послышались выстрелы.

Эхо повторяло резкие звуки, отчего казалось, что там вдалеке настоящая канонада, серьезная перестрелка. Чтобы поскорее вернуться к отряду и дать распоряжения, пришлось мне съезжать с холма настолько быстро, насколько это позволяла крутизна склона. К счастью, та сторона возвышенности, с которой я въезжал наверх, была довольно пологой. Потому я спустился тем же путем без особого риска для себя и для Черныша. Едва оказавшись внизу и проехав в голову колонны, я сразу же приказал вахмистру Ширяеву выслать вперед на помощь нашим разведчикам отделение драгун.

Но, пока кавалеристы проверяли оружие и подтягивали подпруги коней, готовясь к лихой скачке и схватке с неприятелем, выстрелы вдали уже смолкли. А вскоре прискакал обратно к каравану и сам Федор Дорохов, доложив, что у входа в заброшенный рудник у его разведчиков состоялась серьезная перестрелка с разбойниками, засевшими там. И разведчикам пришлось прикончить четверых. Еще двое бандитов скрылись в темноте выработки, но преследовать их пока не стали. Выставив своих бойцов охранять у входа, Дорохов прискакал обратно.

— Почему же вы позволили им уйти, поручик? — спросил я.

— Тут такое дело обнаружилось, ротмистр. Помимо этих двоих, которые убежали внутрь рудника, там внутри скрываются еще несколько разбойников. И они открыли оттуда шквальный огонь в нашу сторону. Просто чудо, что никого из моих разведчиков не задело, убили только одну из лошадей, а еще одну ранили, и мы ее пристрелили сами, — объяснил Федор.

— Так сколько же разбойников там всего прячется? — попытался уточнить я.

— Не могу знать. Но их много. Не два и не три, а гораздо больше. Может быть, человек десять. Целая банда. Я думаю, ротмистр, что нам заходить внутрь этой узкой штольни весьма опрометчиво. Это опасно, потому что те негодяи, кто засел там, могут без риска для себя перестрелять по одному всех тех, кто последует туда за ними. Потому что разбойники скрываются в темноте, а те, кто станет их преследовать, окажутся на виду у входа, подсвеченные со спины светом дня, — сбивчиво проговорил поручик, но его слова прозвучали вполне логично.

— В таком случае, возьмите несколько бочонков с порохом из нашего обоза и взорвите вход в эту проклятую штольню к чертовой матери! — приказал я.

Выполняя мой приказ, Дорохов скоро опять отправился вперед, но уже прихватив бочонки с порохом, навешенные с двух сторон на запасных лошадей, и с подкреплением из отделения драгун. А я думал о том, что здешний дымный порох — это, конечно, взрывчатка слабенькая. Совсем не гексоген, не тротил и даже не пироксилин, но, чтобы завалить вход в рудник, хватит и этого при правильной закладке.

«Впрочем, откуда же Дорохов знает, как правильно взрывать? Он же не сапер и даже не артиллерист, чтобы уметь верно расположить заряды взрывчатого вещества и произвести направленные взрывы», — подумав так в последний момент, я пришпорил своего коня. Ведь если и можно на кого-то положиться в этом непростом деле подрывника, так только на себя самого. Когда я догнал поручика и драгун за поворотом дороги, они, конечно, удивились.

— Признаться, не ожидал, ротмистр, что вы захотите составить мне компанию, — произнес Федор, когда мой конь поравнялся с его конем на узкой дороге.

— Мне необходимо все проверить на месте, чтобы убедиться в том, что опасность нейтрализована, — сказал я.

— Иными словами, вы мне не совсем доверяете, князь? — прямо спросил Дорохов.

И я ответил ему:

— Поймите, поручик, тут дело не в доверии к вам или к кому-то еще, а в моем собственном чувстве ответственности и долга. Я, как командир отряда, не могу допустить, чтобы какие-то там разбойники оставались у нас в тылу. Следовательно, я лично должен убедиться в их ликвидации.