Стрелочники истории. Дилогия

– Тут он, только что видел.
– ответил за Сергея майор Афанасьев.

– Наши интересуются - сколько народу ушло? В темноте-то не видно.

– Ушли почти все, как и договаривались.
– опять встрял майор.
– С нами ушло, сейчас трудно сказать. Вот рассветет тогда и посчитаем. По моим прикидкам много меньше полка, но батальон - вполне. Сотен пять будет.

– Ух, ё...

– Александр, ты не темни, говори - что дальше, какие планы. Вижу, ты уже успел со своим начальством пообщаться.
– Афанасьев вполне отдышался. Или нас тут всех бросят?

– Какие планы? Сейчас нужно еще на пару километров в лес углубиться, там большой привал сделаем - до утра. А вот потом разделимся. Кто-то на прорыв пойдет, кто-то с нами останется. Само собой - еда, оружие - все договоренности в силе остаются. Только у нас, - Александр показал пальцем в небо.

– Верхнее руководство рассчитывало на двести, максимум двести пятьдесят. А тут в два раза больше. Пойти доложить, что ли?

– Сиди, - одернул его Серега.
– Наверняка они уже в курсе.

– И все-таки, ребята, вы что-то темните. Нас три пулемета прикрывали я видел, с начальством общаетесь, значит - рация рядом, двести бойцов готовы спрятать на ровном месте. Уж не бункер ли где потайной?

– Почти. Пойдешь с нами, все узнаешь, не пойдешь, так и знать незачем.
– Серега осмотрелся.
– Заболтались мы тут, народ уже маленько в себя пришел, пора дальше двигать. Па-а-адьем! Шагом! За мной!

На полянке, куда вывалились первые беглецы, стояли две пластиковых синих бочки, набитые горячими макаронами по флотски - с тушенкой. Отдельно лежали кирпичи буханок черного, батоны белого хлеба и стопки одноразовых мисок с такими же пластиковыми ложками. Командовал хозяйством потерявшийся Юрий Никитин.

– А говорили - будут бутерброды.
– удивился Серега.

– Ага, а кто резать будет? На пятьсот рыл?
– ответил Юра.
– Мария Михайловна сказала, мол, нечего выдумывать и распорядилась макарон сварить.

– Тогда по многу не давать, люди несколько дней голодали, сейчас нажрутся и всем поплохеет.

– Не переживай, по многу и не хватит. Бери, лучше, анкеты с карандашами. Как развиднеется - пусть заполняют. Это Шибалин распорядился. Потом решать будем.

– Привал!
– скомандовал Серега.
– Особо голодные становятся в очередь. У кого ножи - помогайте хлеб резать. Да большими ломтями не кромсайте, нам не жалко, это вам сейчас наедаться нельзя. Ты куда лезешь? Вижу, что с ножом! Сначала кровищу с лезвия смой, вон там ручей течет.

– Какой интересный материал, мягче целлуилоида, никогда такого не видел.
– произнес Афанасьев, показывая Сереге миску.

– Пластик. Тот же целлуилоид, только с какими-то добавками.
– ответил Серега, даже не посмотрев на миску.

Синило, 4 июля 1941 года.

Сообщение о массовом побеге военнопленных из 3-й Армейского сборно-пересыльного лагеря пришло в штаб 2-й танковой группы ночью, однако адъютант не пожелал будить командующего ради такой мелочи. Утром генерал-полковник одобрил решение подчиненного.

– Комендант лагеря просит войска, чтобы оцепить район и прочесать окрестности.

Взглянув на карту, Быстроходный Гейнц отмахнулся:

– Зачем? Район со всех сторон и без дурацкого оцепления блокирован нашими войсками. Прочесать же сами могут. В Минске полно бездельников из ландверных и караульных полков. Ни одного солдата с фронта не давать! Куда пошла основная масса?

– Судя по поступающим с мест сообщениям, большая часть разбежалась в разные стороны мелкими группами. Но есть одна плотная группировка, примерно в тысячу человек, целенаправленно устремившаяся на север, параллельно Березине.

Гудериан еще раз взглянул на карту. А ведь они идут точно в стык 10-й мотострелковой и 17-й танковой. Нехорошее предчувствие вновь появилось. Генерал-полковник попытался проанализировать - какие неприятности может доставить ему побег военнопленных? Нет, тут не может быть ничего серьезного. Да, идут в стык, но объясняется все просто - среди пленных есть местные, а тут самый удобный путь для беглецов. Кругом леса - технике не развернуться. И даже две реки, которые им придется форсировать - лучше, чем открытое пространство в других направлениях. К тому ж, они без оружия. Просто устал, вот и чудятся коварные удары с тыла по его войскам.

– У Слуцка в резерве стоит 1 кавалерийская дивизия?
– спросил Гудериан у адьютанта.

– Да, господин генерал-полковник.

– Мне кажется, ребята застоялись и могут размяться. Вот из них разрешаю выделить подразделения для облавы. Но кого и сколько - на усмотрение командира дивизии. В остальном - пусть своих ландверов снимают с патрулирования. А взамен на посты привлекут хиви, в конце концов.

– Слушаюсь, господин генерал-полковник. В сегодняшнем распорядке никаких изменений не будут?

– Что у нас по плану?

Адъютант развернул блокнот:

– Хайнрих фон Фитингхоф, командир 46 корпуса.

– Да, все остается в силе. Пусть готовят технику.

Торжок, 4 июля 1237 года (червень 6745 год)

Княжеский тиун заметил десятника Фому у конюшни.

– Ты что ж, ирод, делаешь?
– Его князь со вчерашнего дня ждет, а он тут хвосты кобылам крутит!

– Не серчай, Борислав Некуришинич, поздно мы вчера приехали, ну куда ж в полночь переться? Да и сейчас еще почивает, мне челядь сказала.

– Как съездил то?
– сбавив тон, спросил тиун.

– Плохо все, Борислав Некуришинич. Язычники это, да колдуны зело сильные. Сосны в два обхвата валят так быстро, что мигнуть не успеешь. Там уж такое поле расчистили - половина Новоторга поместится. Железная повозка у них, без лошадей, без ничего - сама одним махом те бревна в дыру увозит.

– Какую дыру?

– Такую. Сам не знаю, а посреди леса - дыра, и в той дыре другую землю видно. Голо и пусто, ничего не растет. Не иначе - сама преисподняя.

– Свят, свят, свят...
– тиун перекрестился.

– Вот и думу теперь думаю, что князю говорить? Молод он, а ну как дров наломает?

– Неужто, и правда - преисподняя? Самих чертей видел?

– Чертей не видел, врать не буду, Люди там были, говорят не по нашему, но понять можно. Два десятка видел, а сколько там, за дырой - то мне не ведомо. А вечером туда все ушли и дыру закрыли. Ходил вокруг - нет ничего, как будто и не было. Одни пни стоят, да кроны срезанные.