Стрелок-4

— Почему ты не писал?

— Так получилось. Дел много, война кругом.

— Федя вот находил, — со значением в голосе заметила девушка. — Кстати, а где он?

— Скоро будет, — отозвался Будищев и поспешил перевести разговор на другую тему. — Вы, куда такие красивые направлялись?

— В воскресную школу.

— Это дело богоугодное. Но после нее еще кое-куда сходите. Хорошо?

— Да я сейчас сбегаю, — загорелся мальчишка.

— Сказано тебе, после школы! — строго прервал его наставник, и лишь убедившись, что Семка проникся, продолжил. — Значит так. Первым делом, отнесете вот этот конверт Барановскому Владимиру Степановичу. Отдать лично в руки, ясно?

— Ага.

— Ни прислуге, ни жене, ни брату или теще, а только ему!

— Да понял я!

— Надеюсь, — вздохнул Дмитрий, после чего внимательно посмотрел на них и со вздохом спросил, — сами-то как?

— Хорошо.

— Вот вам немножко денег… бери, говорю, и не спорь со старшими!

— Я тебе рассказать хотел, — сунулся было Семка.

— Потом. Все потом, дружище. А теперь мне пора, пока мои орлы ничего не натворили…

— Скорее возвращайся.

— Всенепременно! Вот разгребусь с делами и к вам…

— Мы будем ждать.

Дмитрий немного помялся, но потом все же решился и спросил:

— Где Геся знаете?

— В Петропавловке. К ней никого не пускают, передачи не принимают.

— Вот как?

— Ага. Владимир Степанович нанял адвоката, но тот нам ничего не говорит.

— Я понял. Мне пора. Простите ребятки, что так вышло… Как вы все-таки повзрослели за это время, особенно ты — Стеша. Гляди Семен, уведут невесту!

С этими словами он еще раз обнял детей, поцеловал девушку в щеку, потрепал парня и, вернувшись в сани, скомандовал:

— Трогай!

— Но, мертвая! — обрадованно рыкнул извозчик и свистнул кнутом.

Услышав знакомый звук, лошадь заржала, красиво изогнув лебединую шею, и налегла на постромки. Сани тронулись, за ними побежали местные мальчишки, закутанные в потрепанную одежку, а Семка со Стешей остались одни.

— И что ты хотел Дмитрию рассказать? — не предвещавшим ничего доброго голосом поинтересовалась девушка.

— О том самом! — отрезал мальчишка, с вызовом посмотрев на нее.

— Не надо ему сейчас говорить, — покачала головой Степанида. — Ты же его знаешь. Пусть успокоиться сначала.

Главный командир Кронштадтского порта адмирал Казакевич встретил Будищева вполне любезно, можно даже сказать радушно. Конечно, генерал-адъютанту свиты его величества и полному адмиралу не к лицу встречаться с обычным прапорщиком, да еще и выслужившегося из нижних чинов, но, по всей видимости, старого морского волка разбирало любопытство.

— Весьма рад вашему триумфальному возвращению, сударь мой! — гулко пробасил Петр Васильевич и подкрутил по-запорожски длинный седой ус. — Уезжали кондуктором, а вернулись офицером. Без году неделя в чинах, а в формуляре уже есть запись, что приняли под командование батарею. Неужто у Скобелева других офицеров под рукой не нашлось?

— Офицеры были, ваше высокопревосходительство, — с достоинством отвечал ему Дмитрий, — только лучше меня никого!

— А вы гордец! — не то порицая, не то хваля, заметил адмирал.

— Никак нет. Но цену себе знаю!

— Ладно, — махнул рукой командир порта. — Ведомы мне ваши обстоятельства. Но уж теперь-то родитель должен признать сына. Как располагаете?

— А мне, ваше высокопревосходительство, без разницы. Признает — хорошо, не признает, тоже не пропаду!

— Это вы, сударь мой, зря, — покачал головой Казакевич. — Как ни крути, а графом лучше быть, чем простым дворянином. Ну да бог с ним, с титулом. Не знаю как отец ваш, а государь, помяните мое слово, эдакую службу без награды не оставит.

— Рад стараться!

— А вот эти ухватки оставьте, чай теперь не унтер, — нахмурился адмирал, но потом с благодушной усмешкой махнул рукой, — ладно, пообтешетесь еще. Какие ваши годы. Экзамен будете на мичмана держать?

— Никак нет.

— Как знаете, — с едва заметным облегчением кивнул Петр Васильевич.

Большая часть службы Казакевича прошла в царствование блаженной памяти императора Николая I. Поступив в Морской кадетский корпус вскоре после казни главарей восстания 14 декабря [4], он с тех пор не снимал флотской формы. Служил на Балтике и в Средиземном море. На Тихом океане побывал везде от Гавайских островов до Камчатки. При губернаторе Муравьеве исследовал вместе с Невельским устье Амура. Как и большинство адмиралов, сделавших карьеру под началом великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича, отличался либеральными взглядами, но… пусть выслужившиеся из нижних чинов занимают вакансии в портовых службах, а не в кают-компаниях боевых кораблей!

— Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, — начал Будищев, обративший внимание на странную конструкцию, стоящую на столе командира над портом. — А что это?

Неведомое сооружение, представляло собой прямоугольную плоскость с прорезями для трех винтов, водруженную на четырехколесную тележку. Посреди нее гондола с макетом паровой машины, а позади нечто вроде хвостового оперения. Судя по всему, это было неким прообразом самолета, но уж больно нескладным.

— Ах это, — благодушно усмехнулся адмирал. — Это некоторым образом модель воздухоплавательного судна. Это один из преподавателей Морского корпуса капитан первого ранга Можайский мне презентовал. Он, как и вы, изволите ли видеть, изобретатель. Любопытный механизм, не правда ли?

— Очень!

— Нравится?

— Как вам сказать, господин адмирал…

— Да говорите прямо, не стесняйтесь. Александра Федоровича здесь нет, а я не обижусь.

— Этот паровоз не полетит!

— Вот как? Хотя я, грешным делом, и сам так думаю. Но оставим дела воздушные силам Горним [5]. Как вы, по всей вероятности и сами понимаете, прапорщики в российском императорском флоте над батареями не начальствуют. Посему извольте передать команду капитан-лейтенанту Рожественскому. Он уж кой год в комиссии артиллерийских опытов обретается. Пусть лучше делом займется. Учтите, офицер он весьма требовательный и знающий.

— Как прикажете, — пожал плечами Будищев.

— Кстати, я слышал, что вы категорически отказались сдавать свои митральезы в Бакинский порт. Почему?

— Дело в том, господин адмирал, что согласно контракту, после года эксплуатации они должны быть доставлены на завод-производитель с целью дефектовки и исправления возникших неисправностей. Я не хотел, чтобы у казны были претензии по этому поводу.

— Разумно. Впрочем, вы, кажется, не только изобретатель, но и компаньон господина Барановского?

— Не совсем. У нас с ним совместная гальваническая мастерская, это верно. Но фабрика, произведшая митральезы, принадлежит Владимиру Степановичу и Петру Викторовичу Барановским.

— У вас есть какие-нибудь просьбы?

— Если возможно, ваше высокопревосходительство я хотел бы получить отпуск для устройства личных дел.

— Не вижу препятствий. Войны теперь никакой нет, послужили вы весьма исправно. Сдавайте команду, и можете считать себя свободным. Двух недель вам хватит?

— Так точно!