Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Зато ты балаболишь за нас двоих, – огрызнулся Эдди, тяжело дыша. – Уж ты-то вряд ли когда-нибудь пернешь с натуги.

– Не боись, беложопый, ух как я перну в твою дохлую харю!

– Слова, слова, – вздохнул Эдди, вытаскивая коляску из ямки с песком на относительно твердый грунт. По крайней мере какое-то время они ехали без приключений. Солнце еще не достигло зенита, а Эдди был уже весь в поту.

Да уж, денек обещает быть поучительным и забавным, подумал он. Это уже заметно.

Остановки.

Это – вторая проблема.

Они выбрались на относительно твердый участок берега. Эдди начал катить коляску гораздо быстрее, смутно надеясь на то, что если ему удастся сохранить такой темп, у него, быть может, получится проскочить следующую песчаную ловушку с разгона.

Но внезапно коляска остановилась. Застряла намертво. Поперечина рукоятки с глухим ударом въехала Эдди в грудь. Он зарычал.

Стрелок обернулся, но даже с его молниеносной реакцией уже невозможно было удержать коляску Госпожи. Она перекувырнулась вместе с Деттой, привязанной и беспомощной, но заливающейся диким гоготом. Она все еще продолжала хохотать, когда Роланд и Эдди сумели наконец поставить коляску на колеса. Некоторые веревки натянулись так туго, что они, наверное, больно врезались в ее тело, едва ли не нарушив циркуляцию крови. Детта разбила лоб, кровь натекла на брови, но она все равно продолжала ржать.

Когда коляска встала на колеса, Роланд и Эдди начисто выбились из сил. Коляска с женщиной вместе весила, наверное, не меньше двухсот пятидесяти фунтов, из которых большая часть приходилась на коляску. Эдди вдруг пришло в голову, что, если бы Роланд забрал эту женщину из его времени, из 1987 года, ее коляска весила бы фунтов на шестьдесят меньше.

Детта хихикала, фыркала, моргала глазами, залитыми кровью.

– Как же вы это со мной обращаетесь, парни?

– Звоните своему адвокату, – буркнул Эдди. – Подавайте в суд.

– И уж как, бедные, задолбались меня поднимать. Минут десять, считай, провозились.

Стрелок оторвал лоскут от своей рубахи – от нее и так остались одни лохмотья, так что было уже не жалко – и протянул левую руку, чтобы вытереть кровь у нее со лба. Она попыталась его укусить, и по жуткому лязгу ее зубов Эдди заключил, что, если бы Роланд замешкался хоть на миг, Детта Уокер уравняла бы количество пальцев у него на руках.

Заливаясь смехом, она уставилась на стрелка с этаким нарочитым весельем в глазах, но Роланд видел, что за этим весельем скрывается страх. Она боялась его. Потому что он был Воистину Гнусный Мужик.

Почему она так его прозвала? Может быть, потому, что на каком-то глубинном уровне подсознания она чувствовала, что он знает о ней всю правду.

– Чуть-чуть, беложопый, тебя не достала, – расхохоталась она. – Чуть-чуть не попался на этот раз.

– Подержи ей голову, – спокойно проговорил стрелок. – Она кусается, как ласка.

Эдди придержал ей голову, и Роланд тщательно вытер рану на лбу. Она была небольшой и, кажется, неглубокой, но стрелок не хотел рисковать: он спустился к морю, смочил лоскут в соленой воде и вернулся обратно.

Когда он приблизился к ней, она завопила благим матом:

– Не прикасайся ко мне этой штукой! Из этой воды зверюги вылазят ядовитые, а ты собрался ею рану! Убери! Убери!

– Держи ей голову, – повторил стрелок все тем же спокойным тоном. Детта мотала ею из стороны в сторону. – Я не могу рисковать.

Эдди схватил… и сжал голову Детты, когда она попыталась вывернуться. Она поняла, что Эдди шутить не намерен, и успокоилась тут же, больше не проявляя никакого страха перед этой мокрой тряпкой. Все равно она лишь притворялась.

Она улыбнулась Роланду, когда тот промывал ей рану, осторожно удаляя последние прилипшие песчинки.

– Это надо ж, мужик, у тебя видок, – заметила Детта. – Ты не просто весь выдохся, ты же совсем больной, беложопый. Этак ты далеко не уйдешь. Этак ты скоро ножки протянешь.

Тем временем Эдди разобрался в примитивной системе управления коляской. Он обнаружил простой ручной тормоз, блокирующий оба колеса. Детта дотянулась до него правой рукой, подождала, пока Эдди как следует не разгонится, а потом резко дернула рычаг, умышленно перевернув коляску. Но зачем? Лишь для того, чтобы они остановились и потеряли время. Не слишком разумный поступок, но такой женщине, как Детта, по мнению Эдди, и не нужно каких-то разумных причин. Такая, как Детта, с большой охотой будет делать другим подлянки исключительно из-за своей непроходимой низости.

Роланд немного ослабил веревки, чтобы не нарушать кровообращение, а потом привязал ее правую руку так, чтобы она не могла дотянуться до тормоза.

– Ничего, господин хороший, – уверила Детта, обнажив все свои зубы в гнусной ухмылке. – Ничего. Найдутся другие способы попридержать вас, ребятки. Разнообразные способы.

– Пойдем, – сухо сказал стрелок.

– Ты сам-то как, старина? – спросил Эдди. Уж очень Роланд был бледным. – Нормально?

– Да. Пойдем.

Они побрели по пляжу дальше.

10

Стрелок настоял, чтобы Эдди хотя бы на час дал ему везти коляску, и тот неохотно уступил. С первой песчаной ловушкой Роланд справился сам, однако уже на второй Эдди пришлось помогать стрелку – один бы Роланд не вытянул: он и так уже жадно ловил ртом воздух, а на лбу у него выступили капли пота.

Эдди дал ему прокатить коляску еще немного, и Роланд даже наловчился лавировать между песчаными ямками, затягивающими колеса, но в конце концов коляска опять застряла, и Эдди сумел вытерпеть только пару мгновений, наблюдая за тем, как Роланд пытается ее вытащить, – он тяжело дышал, а ведьма в коляске (теперь Эдди стал ее мысленно так называть) ревела со смеху и всем телом откидывалась назад, значительно усложняя задачу. Он не выдержал и, оттолкнув стрелка плечом, одним яростным рывком выдернул коляску из песка. Коляска пошатнулась, и теперь он увидел/почувствовал, как ведьма подалась вперед, насколько это позволяли веревки. Каким-то жутким, едва ли не сверхъестественным чутьем она безошибочно улавливала, что нужно делать в каждый определенный момент, чтобы перевернуть коляску.

Роланд навалился всем весом на спинку коляски, помогая Эдди, и ее удалось уравновесить.

Детта обернулась к ним и заговорщически подмигнула, причем так похабно, что у Эдди по рукам побежали мурашки.

– Вы чуть меня снова не кувырнули, ребятки, – объявила она. – Вы уж со мной поаккуратнее, ладно? Я как-никак пожилая тетка, калека, так что вы обходитесь со мной поласковей. Обо мне нужно заботиться.

Она рассмеялась… оглушительно рассмеялась.

И хотя Эдди действительно нравилась эта женщина, то есть другой ее лик, и он готов был о ней заботиться – он даже готов был влюбиться в нее сразу же, с первого взгляда, с первого разговора, – теперь у него руки так и чесались сомкнуться на ее горле и подавить этот смех, так чтобы она никогда уже не смогла смеяться.

Она опять оглянулась назад, прочла его мысли, как будто они были написаны у него на лбу большими красными буквами, и еще пуще расхохоталась. В глазах ее пылал вызов. Ну давай, беложопый. Давай. Тебе же хочется. Давай, сделай, чего тебе хочется.

Иными словами, опрокидывай не одну коляску, но и женщину тоже, подумал Эдди. Опрокидывай, чтобы уже до конца. Вот чего она хочет. Для Детты Уокер умереть от руки белого человека – быть может, единственная настоящая цель ее жизни.