Стрингер. Летописец отчуждения

У края кирпичной кладки теплотрасса сворачивала. Пришлось прыгать. Старик предусмотрительно кинул вниз болт. Детекторы аномалий он не признавал, а железяками по-старинке пользовался. Свеженький и блестящий, тот звонко прокатился по раздробленному молодой порослью асфальту и застыл, глядя на них сверкающей шляпкой.

Двор казался пустынным. Ворота ангара с противоположной стороны были плотно закрыты и даже забаррикадированы стальными шпалами.

– Здесь кто-то недавно был, - показал Вечный на разбросанные по асфальту гильзы и пластиковую крышку от медико-набора.

– Конечно, был, - хмыкнул Рябой, - Трупы совсем свежие. Остальные успели свалить и дверку прикрыли… Кто же там засел?

Алексею тоже было интересно, но он предпочитал помалкивать.

– Иди, да посмотри, - предложил Петро, оскаливаясь.

– В любом случае оно пока сыто, - резюмировал Вечный, - Иначе бы нас еще на входе распотрошили. Радуйтесь, салаги, - хохотнул он.

– Пойдем отсюда, - робко попросил Заяц.

– Не торопись, сынок, - старик внимательно осматривал двор, пробегая глазами по хаотично наваленным трубам, «кировским» покрышкам, останкам поваленной сторожевой вышки. Прямо в центре лежал перевернутый БТР. Оторванная башня валялась в провале стены. Как раз на том месте, где стояла вышка, - На тот свет всегда успеем. Вон, скорее всего, кухня, - он ткнул пальцем в сторону двухэтажного кирпичного здания, - Рядом барак. Туда лезть не стоит. Запах человечины выветривается десятки лет. Твари его любят. Вон, вероятно, медпункт. Крест красный на стене. Рядом с ним еще один ангар. Видите? Ворота открыты. Значит, остатки группы через него к выходу ломились. Крови и трупов, вроде нет. Получается, что чисто, хотя проверить не помешает. Я правильно рассуждаю, Рябой? Или бредни полусумасшедшего старикана? Да не кривись ты…

Повел Рябой. Он шел медленно, плавно переставляя ступни с пятки на носок. Стараясь шуметь как можно меньше. Асфальт все равно огрызался хрустом мелких камешков и битого стекла.

У БТРа пряталась жарка. Трава рядом не росла, поэтому определить ее было невозможно. Небольшой огненный шар резко атаковал Рябого, но тот вовремя среагировал. Уклонился, так и не сумев схоронить челку и брови. Сталкер упал и перекатился на безопасное расстояние. Огонек пробежал по кругу и спрятался в останках машины. Жарка - совсем малышка. Старик с улыбкой назвал ее «зажигалкой», потешаясь над маневрами Рябого. Того начало коробить.

На входе в ангар заиндевевшим асфальтом оскалился очередной «фрион». Все НИИ чуть ли не одна большая морозильная камера с маленькой жаркой посредине. Ей не выжить, ледяные аномалии в конце концов доконают. Ловушки тоже дерутся между собой за место под белым солнцем Зоны. Здесь все дерутся. Рябой провел группу как можно дальше от края, держа на угловую опору, над которой навис ржавый козырек. Вечный кивнул на светящийся с другой стороны квадрат выхода:

– За ним должен быть барак. Я здесь бывал.

Рябой зайти не решался. Медлил.

Он рысью пробежал к видневшимся внутри бочкам. Осмотрелся. Прошел еще глубже, укрываясь за нагромождением запчастей для станков. Позвал остальных.

Вечный остался на входе, но Рябой даже не заметил. Слишком явственно он ощущал опасность, но никак не мог определить, откуда она исходит. Датчик движения в ПДА молчал. Выход отлично просматривался. Что лишнее?

Лишним был задок УАЗика, видневшийся у противоположного входа. Слишком неестественный, с кусками свежей грязи на протекторах и запаске. Рябой так и не успел его заметить. Прямо перед ногами грохнуло. Ослепленный сталкер бросился в ближайшее укрытие. Сильно ударился лбом о что-то металлическое. Световая граната яркой вспышкой осветила ангар, густо замазывая зрачки «молоком».

– Лежать, суки!
– грянуло сверху.

Рябого оглушил гром дробовика. Три выстрела почти подряд. У самого уха. Нападавшие ответили плотным автоматным огнем.

– Не стрелять! Без приказа не стрелять!
– орал кто-то переходя на хрип.

Рябой вжался в пол, стараясь хоть чем-нибудь прикрыться. Глаза слезились. В ноздри ударил запах пороха. Зрение медленно возвращалось. Стрельба резко стихла.

Петро лежал в луже крови, раскинув руки в стороны. Кончики пальцев и правая нога конвульсивно подрагивали. Вторая неестественно выгнута в суставе - пуля раздробила колено. Вспаханный на груди камуфляж набухал красным.

Заяц прикрыл спиной Пресса. Он был еще жив. Бок страшно разорван, из глубокой раны выпирают ребра и мощными толчками хлещет алое. Лицо белее мела, глаза растерянно бегают по журналисту. «Зеленый» пытался прошептать что-то стрингеру прямо в ухо, размазывая ладонью по волосам кровь. Смертин угрем елозил на бетоне, не обращая на него никакого внимания. Заяц с такой силой придавил его к полу, что не давал даже вздохнуть. Рябому было не до этой суеты. Он бешено озирался по сторонам, стараясь рассмотреть неожиданных врагов. Классическая засада. Перекрестный огонь, шансов не было. Сталкер подслеповато скосился на десяток силуэтов, укрывшихся в сумраке ржавых балконов, ведущих к дверям на верхние этажи. Размытые тени - не более. Рябой медленно поднял руки, демонстративно роняя ПМ:

– Все… все… мы… не опасны… все…

– Это точно, - противно хмыкнул кто-то за спиной.

– Всем заткнуться!
– хрипло забасил старший. Под тяжестью человека загрохотала сваренная из железных прутьев лестница, спрятанная за массивным станком, - Нам нужен Смертин. Есть среди вас такой?

Рябой, не долго думая, кивнул в сторону Пресса. В конце концов, какое ему дело до этого найденыша.

– «Монолит», - коротко бросил затянутый в черно-желтый комбинезон, обшитый на груди и плечах кевларом, низкорослый крепыш. Ствол короткого пистолета-пулемета настырно смотрел Рябому в переносицу, - Вяжите обоих.

С балкона галопом спустились еще пятеро бойцов. Двое заломили сталкеру руки, еще двое, не церемонясь, занимались Смертиным. Несколько раз тяжелые бутсы невзначай угодили обоим пленникам по ребрам. Рябой терпел, сжав зубы и уставившись на грязный бетон пола. Старший подошел к скукожившемуся Зайцу. Носком ботинка перевернул на спину. Брезгливо посмотрел и всадил одиночный в голову. Желторотик обмяк. Прав был, все-таки, Вечный.

Сам старик свалил. Учуял опасность и смылся, бросив группу. «Монолитовцы», занятые пленниками, преследовать не стали.

– Смертин Алексей Петрович?
– грубо спросил старший, ухватив одной рукой Пресса за подбородок и внимательно всматриваясь в лицо.

– Нет, - дернулся стрингер, - Здесь меня зовут Пресс.

– Саян! Кажется он, - подошел к старшему гладко выбритый рыхлый толстяк, укутанный в маск-халат цвета хаки. Из-за спины выглядывал чехол от снайперской винтовки, - Хотя морда заросла вся. Скурвился совсем. На фото выглядел моложе.

– И воняет безбожно, - отвлекся на него Саян, вешая пистолет-пулемет на плечо.

Опасаться больше было нечего. «Монолитовцы» окружили их со всех сторон.

– С ентим чо делать?
– промямлил один из бойцов, пиная Рябого.

– По этому приказа не было. Мочите.

Рябого будто ледяной водой окатило.

– Стойте!
– взбрыкнул Алексей, пытаясь подняться.
– Он со мной.

Присесть ему уже помогли прикладом.

Он сам не знал, на что подписал сталкера. Может на медленные пытки, может на более позднюю и более страшную смерть, а возможно и спас ему жизнь. Этих людей стрингер не знал. Зато они его - прекрасно. Как оказалось, даже фотка имеется. Эта возня уже надоела. Хотелось нормального человеческого покоя. Хорошего сна на обычной кровати, чашки с обычной сгущенкой. Черт возьми, имел же он на это право! Словом, все обрыдло и не было конца и края. А ведь раньше он таких мелочей не ценил, пропускал сквозь пальцы, как само собой разумеющееся. В любой командировке всегда находилась гостиница или отель, или, на худой конец, комнатушка, где можно было на время расслабиться. Пусть даже солдатский барак! Зона же только напрягала. Казалось, здесь нет безопасных мест, и отовсюду тебя оценивают немые жестокие глаза. Не важно, какой-нибудь твари или человека. В Зоне эти понятия были скорее равными.