Строптивая мишень

— Это затем, чтоб ты окно не открыла.

— А зачем мне его открывать? — удивилась я еще больше, туго соображая спросонья.

— Кто тебя знает. Мне с гвоздями спокойнее. Если стекло вдруг разобьется от того, что по нему ветка стукнула, я с тебя шкуру спущу. Так что подумай хорошенько…

Мелькнула смутная догадка, но верить я отказывалась. Потянулась, взглянула на часы и заметила:

— Пять утра, вскочил в такую рань и стучишь.

— В шесть за мной приедут.

— Что значит «за тобой»? — насторожилась я.

— То и значит. Ты никуда не едешь.

Я вытаращила глаза, села (или в обратной последовательности), открыла рот и сразу закрыла, совершенно растерявшись.

— А я? — только и спросила жалобно.

— А ты подождешь меня здесь.

— Это крестный так решил?

— Это я так решил. И он согласился. Уж больно ты сюpпpизы любишь.

— Послушай, — начала я как можно мягче, но он меня перебил:

— Все. Вопрос решен. Считай, уже обсудили, проголосовали и приняли единогласно.

— Без меня у вас ничего не выйдет, — сказала я. — Вдруг возникнут какие-то вопросы.

— Мы их сами решим. Тебе там делать нечего. Сама говорила: Эдичка явится… Зачем мне лишняя головная боль, свою бы шкуру сберечь, а тут еще о твоей хлопочи… Как только крестный деньги получит, я тебя заберу.

— И мы уедем? — спросила я.

— И мы уедем, — кивнул он. За это я могла простить ему многое. Я встала, натянула футболку и к нему подошла.

— Бронежилетом ты, конечно, не разжился? — Он усмехнулся. — Зря. Полезная вещь. Ладно, если я, по — твоему, должна сидеть здесь, посижу… а нельзя тебе тоже не ездить? — Лешка опять усмехнулся, а я вздохнула. — Жаль… Вот что, я в тот раз, когда от Эдичкиных ребят бежала, с кирпичным заводом неплохо познакомилась…

— Мы его осмотрели, — сказал Алексей.

Много вы увидели, хотелось съязвить мне, но я воздержалась. Нашла лист бумаги, авторучку и стала чертить план.

— Ты уже объясняла, — нахмурился Лешка, а я сказала:

— Вот здесь под старыми поддонами люк. По нему можно спуститься в туннель, или подземный ход какой — то, и выйти возле поселка, тоже через люк.

Алексей настороженно в мои глаза уставился и спросил:

— Что там есть еще, о чем я не знаю? Я вздохнула, игнорируя вопрос.

— Я бы предпочла быть рядом с тобой, мало ли что…

— А я предпочитаю, чтоб ты была как можно дальше. Меня терзают смутные сомнения…

— В моей любви? — Было немного обидно.

— Нет, в твоей искренности. Ты, дорогуша, левая — перелевая, как дешевая водка. Потому под замком посидишь, покуда все не кончится.

И он посадил меня под замок. Приехал братан Колька на своей машине, которую он со страстью русского человека все называть на свой лад кликал «бээмвухой». Перед отъездом мы с Алексеем успели еще раз сцепиться. Проверив оконную раму на прочность, он поцеловал меня в нос и пошел к двери, на ходу извлек из кармана ключ и напомнил:

— Никаких разговоров про случайно разбитое стекло.

— Ты что, меня в комнате запрешь? — вытаращила я глаза.

— А как ты думала?

— Постой, ты ж не на пять минут уезжаешь. А в туалет? А завтрак?

— Я обо всем позаботился, возьми на кухне термос с бутербродами и ведерко на случай крайней нужды.

— Еще чего…

— Значит, без бутербродов и без ведерка.

Свирепея, я сходила на кухню. Колька в компании с каким-то уродливым парнем сидел на веранде и пpоникновенно мне улыбался. Алексей наблюдал за мной с таким видом, точно каждую секунду ожидал, что я превращусь в облачко пара или в мотылька, а скорее всего в ядовитую змею и прошмыгну в узкую щель на волю. Я же, со своей стороны, сожалела, что подобные превращения мне не по силам. Убедившись, что крылья у меня не выросли и юрким мышонком я не стала, Алексей запер дверь и, крикнув: «Не скучай!» — отбыл с дачи.

А я стала отодвигать шкаф. Лешка, хоть и мнил себя крутым, но, как я успела заметить, грешил некоторым верхоглядством. Я же все делаю основательно, потому как никогда с уверенностью не знаешь, что в жизни пригодится. К примеру, эту комнату я не зря избрала своей. Понравилась она мне тем, что в ней был люк в подпол. Подпол располагался под всем домом, в его вели три люка: из кухни, с веранды и из моей комнаты. Прежние хозяева были людьми запасливыми, и всему у них было свое место. Под комнатой, судя по многочисленным полкам, хранились соленья и варенья, под кухней размещались контейнеры с картошкой, а под верандой были сделаны длинные лавки. Немного пораскинув мозгами и вспомнив, что я видела в саду на лужайке, я решила: зимой здесь держали пчел.

Излишне говорить, что попасть из одной части подвала в другую было делом пустяковым. Поэтому, отодвинув шкаф, я через пару минут воевала с крышкой люка в кухне, а спустя еще минуту отряхивалась от пыли и паутины. Проложила входную дверь газетой, чтобы она случайно не захлопнулась, и бросилась к гаражу, сняв ключ с гвоздя в кухне. Алексей отправился к крестному на Колькиной машине, и у меня был шанс значительно облегчить себе жизнь. Алексей оказался верен своим привычкам: ключи от «Нивы» лежали под водительским сиденьем. Я завела машину.

Поселок кирпичного завода тихо и сладко спал, что было неудивительно в воскресенье. Две бабульки выгуливали собак, дворничиха подметала участок перед магазином, разбрызгивая из ведра воду. Съехав с асфальтовой дороги, я затормозила возле кустов сирени. Машина здесь никому не помешает и в глаза не бросается. Я взяла сумку с заднего сиденья и зашагала через пустырь.

Люк был почти целиком скрыт в траве. Если о нем не знать, то, пожалуй, и не заметишь. Впрочем, и заметишь, так не придашь значения: обыкновенный канализационный колодец, каких тысяча по городу. Я достала из сумки ножницы и сдвинула люк в сторону. Включила фонарик и начала спускаться. Единственное, что меня беспокоило, — крысы. Гера клялся, что их здесь нет, потому как питаться нечем, но я почему-то его клятвам не верила. Маршрут был пройден мною неоднократно, необходимое расстояние я преодолела за десять минут и замерла перед металлической дверью. На ней был нарисован череп с костями, а надпись гласила: «Посторонним вход воспрещен». Я себя посторонней не считала, достала ключ и дверь открыла. Комната с хаотичным переплетением труб. С некоторым волнением я устремилась к противоположной стене. Угол темный, и для крыс место просто идеальное… Крысы отсутствовали. На стене щиток с двумя кнопками. Я нажала обе, раздался щелчок, открылась еще одна дверь, и я протиснулась в узкий проход, больше напоминающий тpубу. Идти здесь было невозможно, пробиралась я на четвереньках. Неудобство временное — труба скоро закончилась, и я оказалась в другой комнате, почти точной копии предыдущей. Отсюда был выход в бесконечное хитросплетение переходов. Меня это не пугало. Во-первых, есть карта, во-вторых, целый месяц Гера исправно гонял меня данным маршрутом, так что я могла двигаться здесь с закрытыми глазами.

Набрав код, я вошла в помещение, которое Гера громко именовал «бункером». Сбросила сумку и неторопливо устроилась возле мониторов. Волнения не было, впрочем, как и абсолютной уверенности в успехе. Гений гением, но воплощать Герины великие замыслы мы должны были втроем.

На несколько минут я закрыла глаза, пытаясь расслабиться, а потом взялась за работу. И сразу почувствовала: на заводе кто-то есть. Ничего удивительного. Сегодня здесь будет шумно.

«Гости» вели себя осторожно, но не настолько, чтобы я, понаблюдав час, не засекла их. Это послужило слабым утешением: форму той или иной армии они, к сожалению, не носили, и определить, чьи это люди, я не могла. На всякий случай я занесла на карту места, где видела снайперов. Стрелки часов приближались к одиннадцати, меня начало лихорадить от волнения. Волновалась не только я — ребята наверху заметно подтянулись.

Стрелки сложились в острый угол: одиннадцать. Со стороны главных ворот на территорию въехали машина и микроавтобус и на малой скорости направились к третьему цеху. Одновременно со стороны западных — ворот тоже появились две машины. Через минуту они встретились. Справа возникли двое коротышек в дорогих костюмах, слева Алексей и крестный. Что крестный решит лично во всем участвовать — это было для меня неожиданностью. Одно хорошо — все мои инструкции они соблюдали. Обмен занял несколько больше времени, чем обычно. О чем шел разговор, я слышать не могла. Лица гостей выглядели бесстрастными, Алексей рта не открывал, крестный улыбался и, надо полагать, говорил в привычной цветистой манере. Из машины гостей появился еще один хорошо одетый и низкорослый, взял из рук Алексея чемодан и отправился с ним в микроавтобус. Четверка терпеливо ждала. Наконец он вернулся и сдержанно кивнул. Тут же из их машины выскочил квадратный тип с точно таким же чемоданом в руках. Чемодан положили на капот и приподняли крышку. Теперь кивнул крестный. Снайперы наверху потели от напряжения. Гости сели в машину, развернулись и под прикрытием микроавтобуса покинули завод. То же самое попытались сделать и ребята Савельича, но не столь успешно. Пока я наблюдала за гостями, два снайпера исчезли. Картинка шла без звука, и потому происходящее выглядело особенно страшным. Алексей, Савельич и еще двое вывалились из машины за секунду до того, как огненный столб превратил ее в крошево. Один из парней держал в руках чемодан, второй прикрывал его. Они попытались пробраться к другой машине, откуда палили из авто матов, но и она тотчас превратилась в факел. Два живых факела бились на цементном полу. Через ворота справа влетел ярко-красный джип с тонированными стеклами, слева, нетерпеливо пропуская друг друга, вырулили сразу три машины. Бойкие ребята выскакивали на ходу, паля из автоматов. Понять, кто за кого, было по-прежнему затруднительно.