?Студёная любовь?

— Ли, нам стоит отойти… — прошептал Даня в отдалении. — Яшка, охранять…

Я склонилась над принцем, обняла ладонями его бледное, измазанное в кровь лицо. На щеке было несколько глубоких порезов, тысячи рассечений и ран на коже, волосы слиплись и слились с черной тканью куртки. В нескольких местах на груди она была разорвана, вывернув наружу окровавленную плоть.

Я задохнулась от ужаса, прижала к губам ладонь, чтобы не закричать.

Ин-тэ вдруг открыл глаза и вяло пробормотал:

— Не вздумай меня целовать. Я… грязный…

Я помню, что плакала. Когда коснулась его мерзлых губ. Когда ловила выдохи, больше похожие на дыхание стужи. Когда пыталась согреть его холодные пальцы.

Магия пары, раскрываясь пышным алым цветом, потекла ему навстречу легко, будто это было то, что ей нужно. Захватила нас в сияющие объятия, скрутила, обжигая. Принц сначала почти не отвечал, язык лишь соскальзывал по зубам, но я не сдавалась. Понимала, что это важно. Что это нам обоим нужно.

Еще глоток. Еще.

Каждый вдох — надежда. Каждый выдох — жажда.

Синарьен разошелся быстро, захватил мой затылок ладонью, притянул к себе, углубляя поцелуй, покусывая губы, впиваясь в рот, словно сумасшедший. Кончик языка словно доставал до горла, и я задыхалась.

Сердце забилось в двойном ритме, я не удержала стон, а когда рука принца оказалась на груди и болезненно скрутила сосок, вдруг очнулась. Перехватила его пальцы и, сфокусировавшись, приподнялась над ним.

Раны на щеке затянулись, кровь осталась лишь грязной кляксой. Я проверила его грудь. Там царапины тоже зажили. Кожа была немного прохладной, но смертельная опасность миновала.

— Иди ко мне, невеста… — прищурился Синарьен и нажал на мой затылок сильнее.

Я отстранилась, отпихнулась и встала на ноги.

— Смотрю тебе уже лучше. — Отряхнула юбку больше для вида и попытки отвлечься от пошлых мыслей.

— Нет, я все еще умираю… — принц откинулся на земле и даже язык на бок вывалил, шут. — Ну… еще поцелуйчик. А лучше два, — он коварно заулыбался, попытался меня поймать, но я отпрыгнула.

— Хватит! — брякнула и, подхватив юбку, развернулась, чтобы уйти. — Я не потаскуха, чтобы делать с тобой это… по первому требованию.

— Я так никогда и не считал, Любава, — бросил он вслед.

Я не удержалась и посмотрела назад. Принц приподнялся на локтях и не отрывал от моих ног горячего взгляда. Бросила помятую ткань, закрываясь, но уйти не смогла. Разглядывала его лицо. Он чуть не умер у меня на руках, и от этого все тело колотило мелкой дрожью. Позер! Пижон! Ненавижу его, сама не знаю за что.

— Поездочка, однако… — открыто засмеялся принц, тяжело поднимаясь на ноги. — Ты видела? Даниил — дракон!

— Я твою задницу спасала и почти ничего не видела, — прошипела сквозь зубы.

— И за это я очень признателен, — принц шагнул ко мне, я от него. — Вернемся домой, подарю тебе замок. Только не такой мрачный, как этот… — и показал на наше временное пристанище.

— Мне от тебя ничего не нужно, — фыркнула я.

Развернувшись, быстро пошла по мощеной тропке к замку.

— Нужно, еще как… — Наглый голос полетел в спину. — Ты просто пока еще не признаешь этого, но я терпеливый.

— Пошел ты, жених недоделанный, — отмахнулась я и, не оборачиваясь, показала ему средний палец.

— И что это значит?! — спросил он хмуро.

— Что бы ты отправился далеко и надолго. Желательно навсегда.

— О девка дает! Ты знаешь, что я за это тебя могу в темницу посадить?

— Ага, уже села. Бегу, спотыкаюсь.

Откуда во мне эти словечки? Это ведь не моя речь. Что со мной происходит?

Чтобы не ляпнуть еще чего лишнего, я побежала к замку, но у входа была остановлена вихрем. Мощным толчком в спину, разворотом к стене и ударом по губам.

Глава 19

Синар

Никакой магии. Ни капли.

Только страсть, взрывающая каждую мышцу, ломающая принципы, гудящая в голове. Если она у меня еще осталась после драки с мерзкой оской, и все происходящее не очередной сладкий сон. До сих пор над ухом звучит клацанье зубов и мелькают алые, как светляки, глаза.

В кабине колесницы я хватался за жизнь, будто за воздух. А после, уже не веря в успех, потянул звонкую нить в груди. И понял, что именно она меня спасла — вытащила на белый свет в очередной раз.

Любава…

До чего же красивое имя ей дали родители. До чего же невероятное сочетание красоты создали боги. Она ведь, как чашечка ландыша. Нежная, хрупкая, но только с виду… Коснешься — плотная, твердая, как замерзшая вода. Но не леденящая, а та вода, которая, едва ее тронут горячие пальцы, превращается в сверкающие капли влаги.

Сначала невеста немного упиралась. Давила ладонями мне на грудь, пытаясь оттолкнуть. Но стоило пропустить пальцы в мягкие и белые, как снег, волосы, Любава сама запрокинула голову и, задыхаясь от стона, отвечала на поцелуй. Яростно. Страстно. Неумолимо сокращая между нами расстояние.

Меня стискивало, сжимало неведомой силой. И это не было обычной похотью, это было нечто мощнее, чем страсть и желание. То, с чем нельзя справиться и чему нельзя сопротивляться.

Давление сместилось на затылок, опустилось по позвоночнику вдоль спины и мягкой змейкой обернуло поясницу. Еще минута, и я возьму невесту прямо тут, у стены, но что-то дернуло в последний миг. Любава не простит, если опять сорвусь.

Я чуть отстранился от девушки, с болью, с треском. Нас густо оплели алые лозы, соединили, загорелись, напитавшись золотой силой. Чуть шевельнулся, и пыльца магии взлетела, оседая на наши волосы, будто благословение.

Я не дышал, оставаясь на расстоянии миллиметров от желанных губ. Приоткрытых, жадно глотающих воздух. Девушка неосознанно потянулась, но заметив мою довольную ухмылку, упрямо дернулась назад. Да только врезалась лопатками в стену.

— Я хотел… — не смог договорить, что благодарен ей за спасение, утонул в глазах, что будто плавленое олово отражали мой голодный взгляд. Провел костяшками пальцев по гладкой щеке, нежно собрал слезинки, что еще не высохли на молочной коже.

Она плакала, думая, что я погибаю.