Студёная любовь

Странно было смотреть, как сокурсницы дерутся за неволю. Кто им сказал, что с покровителем будет проще? Никто не давал гарантий, что владелец будет понимать, любить или хотя бы уважать. Никто не обещал, что хозяин не казнит тебя за мелкую промашку в первый месяц работы.

Я внутренне всегда сжималась, думая об отборе, и сейчас остро чувствовала, что этот праздник – фарс.

Взрывая тишину, пелена магического зеркала, напоминающая алую воду, пропустила на площадь нового посетителя. В портал, точно поезд, на всех парах влетела серебристая махина. Я таких на Энтаре никогда не видела. Она рассекла воздух над академией, оставив туманный след, а в ушах навязчивый гул. Толпа сместилась ближе к порталу и о драке девочек все внезапно забыли.

Меня пробрало необъяснимой дрожью. Чтобы позволить другим студентам приблизиться к явно непростому гостю, а самой не нарваться на неприятности, отошла подальше.

– Останься, – бросила Глории через плечо, надеясь, что та отстанет.

Соседка завороженно рассматривала гостей и облизывала пересохшие губы, но плелась за мной, как привязанная.

– Это последний бал на нашем курсе, больше выбора не будет. Воспользуйся шансом, – повторила я.

– Не пропустят, – прыснула Глория, показывая на количество желающих, и задорно сморщила обсыпанный веснушками нос. – Там, гляди, какая орава. Они меня затопчут быстрее, чем я доберусь хотя бы поглазеть. От судьбы не убежишь: не выберут, и мороз с ним… Попробую государственное распределение.

– Все равно иди. Развлечешься. – Я кивнула в сторону портала. – Нечего со мной стоять. Тебе же хочется поближе посмотреть, не отрицай.

– А ты пойдешь?

– Конечно, – пришлось соврать, иначе не отстанет. – Только с ректором поговорю и вернусь.

Девушка помялась, сложила пухлые ладошки перед животом, потопталась около меня, но не ушла.

– Что ты хочешь? – спросила я, догадываясь, что Глория не просто так медлит.

– Можно я тебя легонько обниму? – соседка поджала губы и посмотрела на меня из-под густых ресниц. – Знаю, что ты не любишь… но…

– Это лишнее, – я повела плечом от фантомной боли, стоило только представить прикосновение.

Во мне спрятана вечная мерзлота, что очень не любит, когда на нее посягают. Это не болезнь – это магическое влияние, здесь сомнений нет. Патроун подозревал, что моя холодность и бесчувственность – следствие сильного вмешательства. Только откуда такой блок взялся, мастера так и не определили. Среди иномирцев я – брак, который невозможно изучить. Сила во мне скрыта очень мощная, но неуправляемая, оттого бесполезная.

Ис-тэ понимал, что не гожусь я для программы распределения, потому не настаивал на выборе и разрешил не снимать подаренный им артефакт на празднике, лишь попросил поприсутствовать на танцах и послушать его речь. Я ведь не сумею быть покорной слугой или хорошей женой, если меня вдруг выберут. Да и не всякую работу мне можно доверить, потому что несу в себе холод и разрушение. Ректор поэтому послабил мое условие, хотя совет академии был против. Но я ведь не смогу прикасаться к будущему хозяину: либо расколюсь от боли, либо его убью. В итоге маги ради безопасности вельмож все-таки согласились меня не трогать и отдали на полное попечение ис-тэ.

Я тряхнула головой, прогоняя мысли, и повернулась к танцующим. Что-то слабо потянуло в груди, мелкие мурашки рассыпались по плечам, а старый шрам на правой кисти, спрятанный под длинным рукавом, вдруг неприятно потянуло. Чтобы унять жжение, стиснула пальцы, сжала зубы. Хотела использовать охлаждающую магию, но вспомнила, что на балу это строго запрещено. Перетерплю.

– Ты хорошая, Любава, – сказала Глория, все еще маясь около меня. Я перевела на нее взгляд, и девушка словно почувствовала мою боль, побледнела, склеры налились сверкающей влагой. – Что-то мешает тебе быть открытой, но ты добрая. Знаю. Чувствую.

Соседка по основному таланту – менталист, но я все равно никогда не верила ее комплиментам и словам. Слишком все это странно. Как можно сказать, что ты чувствуешь кого-то добрым или злым? Как определить, человек хороший или плохой? Разве срединных понятий не бывает?

Так и магия. Она или есть, или нет. Нельзя представить или поверить, что вода замерзла, если она горячая. Чтобы изменить состояние жидкости, придется прочитать заклинание, направить силу из эссахи и сначала охладить влагу, а потом превратить ее в твердь.

– Беги, – вымучив улыбку, я кивнула в сторону портала.

Пусть уходит уже. Может, я и открывалась бы другим, если б не эта, сводящая с ума, боль.

Глория подступила ко мне, но, наткнувшись на мой взгляд острее ножа, попятилась и убежала прочь.

– Не скучай, Любава, – вылетел из толпы ее голос.

Почему-то я смотрела соседке вслед и не могла отвести взгляда от мешковатой белой юбки. Та долго мелькала между другими нарядами, пока не остановилась около необычной машины.

Вытянутая громадина, то ли сани, то ли колесница, упираясь на две длинные лапы, напоминающие ножи – только повернутые плашмя, замерла у портала. Она не вписывалась в пейзаж Агоса и архитектуру академии. Две железные лошади, больше человека раза в три, в упряжке взбивали льдистую землю, щедро рассыпая искры снега по площади. От них веяло несокрушимой мощью.

Возле диковинной машины быстро собралась толпа, в основном девушки. Они поглядывали на новоприбывшего гостя, словно перед ними не меньше, чем божество. Было ощущение, что им уже гарантировано обещали выгодное место в роскошном замке принца. Или графа. Или лорда. Кто он там?

Я ступила ближе. Немного. Не знаю, зачем, просто делать было нечего, вот и полюбопытствовала.

Дернула же меня тьма!

Глава 5

Любава

Среди моих сокурсниц и других студенток, как гусь среди гусынь, возвышался молодой мужчина – я бы ему дала не больше тридцати оборотов. Он стоял спиной, и почему-то меня будто приморозило от его появления. Длинные каштановые волосы заплетены в толстую косу касались поясницы, а дерзкий закрученный хвостик лежал на крепких ягодицах. Никогда не видела таких длинных волос у мужчин, разве что у глубоких старцев, как ис-тэ Патроун.

Разглядывая крупные плечи приезжего, заметила мудреную вышивку на его мундире. Что-то в этих узорах почудилось знакомое – это встревожило, отчего я еще приблизилась. Опустила взгляд ниже – черная ткань брюк облегала крепкие бедра и обтягивала длинные, мускулистые ноги. Белые сапоги до колен с пестрым тиснением на голенищах стучали каблуками по камню, высекая искры от каждого движения.

Странное ощущение неправильности закололо в груди. Я приложила руку к амулету на ключице, утопив пальцы в белом ворсе, и одними губами прочитала «сейваша». Это не магия, это ключ, открывающий, его прочитать может даже простец. Амулет снимет острую боль на несколько минут, усилив действие артефакта.