Студенческие хроники или год в общаге

– Простите. Я не хотела. Идите.

– Хорошо, хорошо. Только не злись, – в примирительном жесте подняла руки Ребекка. – Пойдём, девочки.

Подруги, на прощание ободряюще улыбнувшись, ушли на лекции. Как только захлопнулась входная дверь, я тут же ринулась обратно в ванную, к своему верному другу – унитазу. В его компании я провела ещё час, прежде чем почувствовала спасительное облегчение.

Сидеть дома не было смысла, тем более, что я не хотела пропускать лекцию профессора Плек. Я быстро переоделась и, довольно улыбнувшись своему отражению, побежала на пары.

Почти дойдя до аудитории номер десять, меня кто-то схватил за руку и затащил в сумрачную часть коридора. Я вскрикнула и попыталась отбиться, но незнакомец быстро приложил к моим губам указательный палец. Я замерла, широко распахнув глаза. Это был Деймон.

После его измены моя жизнь превратилась в груду осколков и развалин от надежд и мечтаний. Всё рухнуло в одночасье. Каждую ночь перед моими глазами стояла картина, главными персонажами которой были Сальваторе и Хейли. Целующиеся. Касающиеся друг друга.

Это было настолько больно, что, если бы существовал эликсир забытья, я без раздумий выпила бы его. Но такого не было, поэтому я начала всерьёз задумываться о том, чтобы наложить на себя руки. Не смогла. В какой-то момент я поняла, что мне всё ещё есть ради чего жить. Подруги и, главное, – сестра. Я не могла бросить её. Я взяла себя в руки и полностью посвятила себя близким мне людям. Это помогло. Я почти перестала думать о нём . И сейчас…

– Привет, – хрипло произнёс парень и улыбнулся. Во мне тут же смешались два чувства: отвращение и отрада. И если первое имело явный характер, то второе светлыми лучиками, слабым дуновением ветерка пробивалась сквозь толстую стену антипатии. Держи себя в руках, Елена!

– Пусти! – решительно вскинула я подбородок и сделала шаг в сторону аудитории. Деймон быстро преградил мне путь, упираясь руками в стену справа и слева от меня.

– Елена, постой, давай поговорим, – настойчиво попросил он, заглядывая мне в глаза. Ненавижу его небесно-голубую радужку! Ненавижу, ненавижу! И люблю.

– О чём, Деймон? – устало вздохнула я. – Ты разве до сих пор ничего не понял? Между нами всё кончено!

– Елена, послушай, да, я налажал! – быстро, боясь, что я не дослушаю, шептал Сальваторе. – Но Хейли сама меня поцеловала. Она… Это всё было подстроено!

– Кем? – тяжело рассмеялась я. – Только не говори, что Кэтрин. Я не поверю ни единому твоему слову и просто не буду слушать.

– Хорошо, – сжав зубы, рыкнул парень. – Тогда прости меня! Прошу!

– Слишком много громких слов на сегодня, – покачала я головой. – Пусти меня, Деймон. Пожалуйста.

Я убрала его руку и хотела уйти, но внезапно Деймон схватил меня за плечи и, встряхнув, пригвоздил к стене.

– Ты никуда не пойдёшь, пока не простишь меня! – прошипел он, впиваясь пальцами мне в плечи.

– Ай! – вскрикнула я, пытаясь вырваться. – Отпусти!

Но хуже всего было не это. Одеколон Сальваторе. Раньше я обожала этот запах: сладостно-горьковатый, с блестяще скомбинированными сладкими и солёными нотками. Но теперь… Теперь он мне казался самым ужасным ароматом на свете и вызвал неконтролируемый приступ тошноты. Я с силой сглотнула, подавляя её.

– Деймон, мне плохо, – прохрипела я, зажимая рот рукой и глубоко дыша. Видимо, я действительно выглядела отвратительно, потому что парень ослабил хватку и, осторожно коснувшись ладонью моей щеки, обеспокоенно спросил:

– Что с тобой, Елена?

Я не успела ответить. К нам вихрем подлетела Кэтрин и схватила Деймона за отвороты рубашки. Оказывается, первая лекция уже давным-давно закончилась.

– Какого чёрта ты делаешь возле моей сестры?! – её буквально трясло от ярости. – Кажется, я ясно выразилась: не смей к ней приближаться!

За Кэтрин подбежала запыхавшаяся Ребекка. Она тут же попыталась отцепить подругу от Сальваторе, но сестра не хотела так просто сдаваться.

– Не указывай мне, что делать! – рявкнул парень, с ненавистью глядя на Кэт. – Если я хочу говорить с Еленой, значит я буду говорить с ней и…

Я не дослушала. Сорвалась с места и пулей бросилась к женскому туалету.

И снова здравствуй, дорогой унитаз!

Кажется, зря я ушла из квартиры. Отравление оказалось куда более серьёзным, чем я думала.

Спустя несколько минут послышались чьи-то шаги.

– Елена, ты здесь? – раздался взволнованный голос Бекки.

– Да, – изнемождённо отозвалась я и поднялась с колен. Уселась на бачок и, убрав волосы со вспотевшего лба, пнула ногой дверь кабинки.

– Как ты себя чувствуешь? – подойдя ко мне, заботливо поинтересовалась подруга.

– Уже лучше, – вздохнула я. – Где Кэтрин?

– Выясняет отношения с Сальваторе, – хмыкнула блондинка. – А ты чего погеройствовать решила?

– Тошнота прошла, мне не хотелось сидеть дома, – пожала я плечами и опустила голову. – Теперь понимаю, что лучше не надо было это делать.

– Вставай, – Ребекка помогла мне подняться и подвела к умывальнику. – Умывайся, а потом я отведу тебя обратно в квартиру.

Я включила кран, набрала в ладони холодную воду и опустила в неё лицо. Хорошо.

Поправив волосы, я покорно последовала за подругой обратно в общагу и уже не предпринимала попытки уйти на лекции.

POV Кэролайн

Лекция по драматургии проходила скучно. Клаус сидел рядом, приобняв меня за плечи, и лениво записывал конспект. Находиться в такой близости с ним было непривычно: я никак не могла взять в толк, что всё это происходит наяву.

Идиллия, установившаяся между нами, была похоже скорее на сон. Сон, где я называла Майклсона не “наглым придурком”, а “мой парень Ник”. Это было жутко неловко, но, в то же время, вселяло в меня какую-то гордость, Особенно тогда, когда одногруппники с неприкрываемым любопытством наблюдали за нами.

Я заёрзала на стуле, окончательно переставая слушать препода, и с любопытством начала оглядывать аудиторию и лица одногруппников. Такие смешные! Вспомнив, что Джереми Гилберт одалживал у меня конспект и до сих пор не вернул его, я помахала парню рукой, привлекая его внимание. Затем быстро начирикала записку и, скомкав её, бросила одногруппнику. Тот нетерпеливо развернул “почту” и начал сосредоточенно читать. Поняв, что от него хотят, он достал из рюкзака тетрадь, написал что-то в ней карандашом и передал мне. Беззвучно поблагодарив Гилберта, я открыла конспект и с улыбкой прочла оставленную там запись: