Студенческие хроники или год в общаге

– Приятно познакомиться, – вежливо кивнул я.

Питер, до этого молча стоявший рядом со мной, подал голос, старательно выговаривая слова: так он надеялся прибавить себе солидности.

– Может, пройдём в кабинет и обсудим контракт?

– Конечно-конечно, – засуетился Фрэнк. – Нам ведь нужно обыграть сценарий, составить график работы, да и с партнершей его познакомить, в конце-концов.

Пока он говорил, мы зашли в аудиторию, где проходило прослушивание. Мастерс угрюмо молчал, критично оглядывая меня время от времени. Мне же было откровенно на него наплевать. Я просто радовался, что получил роль.

– Подпиши здесь, – агент протянул мне листок, на котором чернели ровные буквы, слагающие слово “контракт”. Я поставил размашистую закорючку и с довольной улыбкой передал документ обратно.

– Вот сценарий, – Рудольф протянул толстую стопку листов. – Прочти к завтрашнему дню и начинай учить.

– О, конечно, – с сарказмом проговорил я, ядовито ухмыляясь. Режиссёр нахмурился и отвернулся. “Ох уж эта молодёжь!” – донеслось до меня его ворчанье.

– Ну, и где та, с кем мне посчастливилось работать? – поинтересовался я.

– Она отошла на минутку, скоро должна прийти вместе со своим агентом, – сообщил продюсер. Питер откашлялся и предложил начать обсуждение графика. Фрэнк поддержал эту идею, и они погрузились в работу. Я же лениво откинулся на стуле и со скучающим видом слушал их разговор.

– А вот и мы! – в аудиторию зашёл бодрый рыжеволосый мужчина и тут же присел рядом с моим агентом. – Надеюсь, мы не заставили вас слишком долго ждать?

Питер посмотрел на него свысока и чуть слышно фыркнул. Соперничество, что тут сказать…

Следом за рыжим зашла сама актриса. И в то же мгновение я, не помня себя от шока, резко поднялся с места, переставая дышать и загипнотизированно вглядываясь в тёплые шоколадные глаза. Этого просто не могло быть... Сердце бухало, как сумасшедшее, а на губах застыл немой вопрос: как? Каким образом мы могли снова встретиться?

В мою жизнь вмешался злой рок или проклятье, не иначе, потому что другого объяснения происходящему я не находил. И она, по-видимому, тоже. Она была поражена, и её помрачневшее выражение лица говорило об этом.

– Мисс Пирс, – расцвёл в улыбке Грэй, – знакомьтесь, это ваш партнёр – Деймон Сальваторе. Деймон, это Елена.

Пирс? Она сменила фамилию?

Мне не хватило времени обдумать, стоит ли говорить, что мы знаем друг друга. Девушка сама приняла решение.

– Мы знакомы, – холодно бросила она и присела рядом со своим агентом, более не обращая на меня внимания. Непонятно, но это крайне меня разозлило, и я, порывисто отодвинув стул, специально уселся прямо напротив неё. Петрова оставалась невозмутимой.

Продюсер и режиссёр, поняв, что между нами не очень хорошие отношения, тактично воздержались от комментариев, а вместо этого предложили всем вместе обсудить организационные моменты.

В этот день я с Еленой больше не разговаривал. Причинами этого стала откровенная неприязнь со стороны девушки и ностальгические чувства, колыхнувшиеся в моей душе. Всё это мне совсем не нравилось.

Вот уже третью неделю шли съёмки. Работать приходилось много, и я настолько уставал, что не думал о своей партнерше, а по совместительству – бывшей девушке. Пока что сцены были довольно нейтральны, и нам не приходилось нарушать личное пространство друг друга, что одновременно приносило и облегчение, и некую раздраженность от постоянного ожидания. Складывалось чувство, что режиссёр специально откладывал роковой момент, надеясь, что наши с Еленой отношения внезапно наладятся. Да-да, вся съёмочная группа уже давно была в курсе, как мы с Петровой или Пирс, как называли её теперь, “любим” друг друга. Правда, надо отдать должное, не вмешивались в это. Это была война тет-а-тет. Иногда я специально запарывал дубли, приводя девушку в неистовство, спотыкался и язвил. Она же, в свою очередь, безжалостно критиковала мою игру, жаловалась Руди и пару раз “случайно” разливала сок на мой стул. Я не оставил это безнаказанным и, помня ещё со студенческих годов, что у Елены была аллергия на кошек, притащил на съёмочную площадку Фила – толстого мохнатого разгильдяя с вечно недовольной мордой и сонными глазами. Как и ожидалось, у Петровой начался насморк, глаза блестели от аллергических слёз, а кожа приобрела красноватый оттенок. Но девушка упорно не хотела признавать мою победу и пыталась играть в таком состоянии. Мастерс долго терпел, но, в конце-концов, попросил ассистентку сбегать за таблетками, а меня – убрать кота. Я повиновался, но не преминул торжествующе ухмыльнуться, проходя мимо Елены. Та с ненавистью взглянула на меня и (право, не ожидал) показала фак. Маленькая строптивица.

Однако вскоре всё изменилось. Рудольфа отстранили от фильма по неизвестным нам причинам, а вместо него поставили грубого, с плоским чувством юмора и ужасно приземленного Стива Хопкинса, этакого мышиного жеребчика. Его отвратительный смех въедался под череп, истеричные визги вызывали головную боль, а приторный тон, которым он всегда говорил – тошноту. И вот тут-то начался ад.

– Какого хрена из сценария вырезаны почти все драки?! – моему возмущению не было предела. Я швырнул папку перед режиссёром и выжидающе сложил руки на груди.

– Мы снимаем мелодраму, Деймон, а не бои без правил, – просюсюкал Хопкинс.

– Да, но они привносили хоть какое-то разнообразие и драйв! – не отступал я. – Драки и гонки! Зачем вы вырезали их, я спрашиваю?!

– Возникай в другом месте! – неожиданно взвизгнул Стив. – Либо играешь по сценарию, либо ты уволен!

– Что? – я помотрел на него, как на идиота. Что он несёт?

– Мистер Хопкинс! – услышать мелодичный голос партнерши в такой момент я ожидал меньше всего. Елена подошла к нам и, не обращая на меня внимания, обратилась к режиссёру.

– Мистер Хопкинс, почему половина моих слов отсутствует?! Причём, все важные слова, раскрывающие характер героини! Верните их немедленно!

– Да, и драки тоже, – поддакнул я. Петрова бросила на меня быстрый удивлённый взгляд, но промолчала.

– Вы сговорились, что ли?! – Стив вскочил со своего места, вмиг побагровев и размахивая кулачками. – Кем вы себя возомнили, а?! Ваше дело – играть, а не совать нос в то, в чём не разбираетесь! Чтобы я больше не слышал подобных заявлений!

– Но, мистер Хопкинс, теперь моя героиня ведёт себя как самая настоящая дура! – взмолилась девушка. – Я не могу так играть!

– Заткнись! – это агрессивное восклицание заставило обратить внимание на конфликт чуть ли не всю съёмочную группу. Елена ошарашенно захлопала глазами, переваривая оскорбление, а я, первым придя в себя, накинулся на обидчика.

– Ты! Ты просто хамло! – прорычал я, хватая режиссёра за шкирку и швыряя его в противоположный угол. – Кто тебя учил так с дамами разговаривать, ублюдок?!

– Ты уволен, Сальваторе, ты уволен! – заверещал режиссёр, испуганно пятясь к стенке по мере моего приближения. – Проваливай отсюда!

– Ха! И не подумаю! – сверкнул я глазами и, замахнувшись, треснул по лицу Хопкинса. Из его носа хлынула кровь. Я хотел ударить его ещё пару раз, но нас разняли. Я вырвался из хватки операторов, подоспевших на помощь, и, грязно выругавшись, ушёл в гримерную. Не съёмки, а рассадник зла, мать вашу!

Меня не уволили. Более того, после инцидента со Стивом, Мастерс снова вернулся на работу и был откровенно мне благодарен. Это, признаюсь, тешило моё самолюбие. Сценарий снова вернули к первоначальному виду, чему все были несказанно рады, и съёмки продолжили.