Стукач

Толя Штайгер умер. Остановилось сердце.

Я так и не разбогател, но денег на жизнь хватало. Иногда оставалось даже на какие то поездки по миру.

Меня приглашали. Награждали сувенирными и ненастоящими медалями. Давали какие- то грамоты.

Московская писательская организация в очередной раз пригласила меня для вручения какой-то премии. Сначала ехать не хотелось. С годами мне всё меньше нравилось путешествовать.

Но потом представил, что мне наконец то дадут «Золотое перо» и дрогнул.

Кстати, мои ожидания не оправдались. Мне вручили слоника в каком- то бархатном мешочке и бутылку водки. Но это было потом.

Через два дня мне позвонил Гайгер. Он по прежнему демократично обращался ко мне на ты. Я ему интеллигентно выкал. Мы не виделись с ним лет пять.

—В общем-то, я по делу,— бодрым голосом сказал доктор филологических наук.

Я напрягся. Звонок и вступление не обещали ничего хорошего.

—Весь внимание.

За окном, со стороны спортивной площадки раздавался упругий стук теннисных ракеток.

– Дело в том, что мы готовим подборку статей под названием- «Россия, глазами соотечественников».

—Не понял. При чём здесь я?

Гайгер ответил мне с едва заметным раздражением.

– Россия поднимается с колен. Сейчас там прогрессивный и мыслящий президент. С тоталитарным прошлым покончено. Ты должен помочь нашей Родине, с которой нас многое связывает.

Я начал лихорадочно прикидывать варианты. Отказываться или не отказываться от такой нагрузки. С одной стороны почему бы не помочь Родине? Хоть и бывшей. С другой- на кой хрен мне это нужно?

Прогрессивного президента я знал. Вернее видел. По телевизору.

Когда его спросили, что случилось с подводной лодкой «Курск», он ающе развёл руками.

«Она утонула»!

Победила проклятая врождённая деликатность. Я согласился.

Вернувшись из Москвы я послал Гайгеру свою статью о русских старухах, стоящих в метро на коленях и просящих милостыню. О бомжах на вокзалах. У некоторых из них из низ под глазами были свежие синяки и плакаты- «Меня пытали украинские бандеровцы в Луганске. Подайте на лечение».

Я спросил, у одного из них, где находится Луганск? Какие украинские города находятся рядом?

Судя по ответу Луганск находился на Западе Украины. Рядом находились Киев и почему то Краснодар.

Я сделал вывод, что мои визави имеют к Украине и Луганску такое же отношение, как я к республике Науру.

Я не политик и даже не член партии «Единая Россия». На жизнь смотрю с обывательской позиции. Если кто- то придёт в дом, в котором я живу и начнёт устанавливать в нём какой-то, пусть даже распрекрасный «Русский мир» я буду против этого очень возражать.

Если кто-то захочет против моего желания оттяпать у меня кусок дома или даже просто часть гаража, я возьму в руки дубину. Я писал о том, что Россия как то странно поменяла свои взгляды. Раньше мы били ракетами по Чечне, за то, что та хотела отделиться. Теперь Россия помогает Донбассу, который тоже пытается отделиться. У нынешнего президента налицо какое- то легкомысленное непостоянство. Именно об этом я и написал в своей статье.

Гайгер тут же позвонил. Сказал, что критикуя Путина я бью по России.

На протяжении всего разговора с ним, я испытывал смутное ощущение какой то ненормальности происходящего.

Почему я должен был принимать точку зрения Гайгера? Если даже ту точку зрения озвучил президент России и её подобострастно поддержали российские гайгеры, это всего лишь их точка зрения. Не не моя!

Подобострастие, это главный признак холуя. Он обожает начальство до признаков смешения, принимая и отождествляя его с родиной, долгом, мирозданием…

Я сказал профессору, что не хочу с ним разговаривать и тратить время на выслушивание бреда. А если он не перестанет меня донимать, я пошлю его на три самые популярные русские буквы.

Гайгер послушался. Звонить перестал. Зато прислал мне письмо с обвинением в том, что я ненавижу Россию.

Немного подумав я написал:

—Знаете что, Роберт Матвеевич, идите вы наверное на хер!

Мне по прежнему было неудобно называть его на- ты.

Но на этом история не закончилась. Некоторое время Роберт Матвеевич не подавал никаких признаков жизни. Я даже подумал, что он одумался. Но это было не так. На вооружение была принята тактика аллигатора.

Когда хищник вроде бы дремлет, но тем временем готовится к прыжку. Через месяц с небольшим мне позвонил один из друзей. Сказал голосом, полным трагизма.

– Гайгер в своей «Пилораме» написал про тебя статью. Это не статья. Это донос в стиле 37-го года. Там даже есть фраза о том, что ты предал своего Верховного главнокомандующего!

В тот день у меня страшно болела голова. Вся информация мозга доходила с трудом. С изумлением, переходящим в тупизм, я спросил:

– А кто мой Верховный главнокомандующий?

Знакомый ответил вопросом на вопрос.

– Тебе срифмовать?

Эту статейку я тут же послал Прибу.

Он позвонил мне через полчаса, когда я по обыкновению ходил в трусах по квартире и натужно думал о том, почему Гайгер не попался мне на Кавказе. Комбат реагировал бурно. Матерясь и хрипя он орал в трубку:

– Скажи мне Серёга, вот я капитан запаса! Ты воевавший на Кавказе боевой офицер! Почему мы должны терпеть эту кагебешную гниду Гайгера?

Я поморщился и отодвинув трубку от уха спросил:

– Эдуардыч, ты хочешь вызвать его на дуэль?

Приб заговорил одними хриплыми междометиями, перемежаемыми матом.

– Да какая нах... к маме вениамина дуэль?! Я эту суку нах... мля! пасу уже десять лет.

Неожиданно в голове у Александра Эдуардовича что- то щёлкнуло и он заговорил литературным русским языком, почти без употребления слов паразитов.

– Помню проводили конференцию писателей. Были приглашены самые известные российские писатели, живущие в Германии.

Войнович не приехал, сказал, что он мля! Видел всех в гробу и по нотам... Были также руководители ферайнов, в основном еврейских. Мелькали лица из российского посольства, пригласили редакторов газет, профессуру. В том числе — и эту суку... доктора Гайгера.

Народу было много. При товарище Сталине в СССР было уже более 2000 писателей. Сейчас наверное раз в десять больше. Это даже, если не считать графоманов и проходимцев!