Суд короля

— Это значит, Николас Линдли, — торжественно возгласил Барлинг, — что в горне Джеффри Смита будет докрасна раскален железный брусок, который вы возьмете в свою ладонь.

Воздух заполнился возгласами сладостного ужаса.

Барлинг поднял над головой три пальца:

— Вы пройдете с этим бруском три шага.

Снова грянули крики, а Стэнтона замутило. Линдли давно рухнул бы на землю, не держи он его так крепко.

— Ваша плоть сгорит, — сказал Барлинг, — а на ладони останется глубокая рана.

— Слава Господу и ордалии! — выкрикнул Осмонд. — Ордалия!

Остальные подхватили выкрик священника и стали хором повторять его с горящими радостью мщения лицами. Барлинг подождал, пока все замолкнут, и продолжил:

— Эту рану перевяжут на три дня, — он вновь вскинул руку с тремя пальцами, — а потом откроют. Так Господь и совершит Свой суд. Если плоть будет найдена неповрежденной, значит, Господь явил нам вашу невиновность. Если же рана останется, это будет свидетельствовать против вас. — Он уронил руку. — И тогда, Николас Линдли, вас повесят.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Стоило мне увидеть вас этим утром, Хьюго Стэнтон, и я сразу понял, что вы не годитесь для службы его величеству, — клерк сказал это, совсем не повышая голоса. Да оно было и не нужно.

Стэнтон понимал, что попал в худшее положение из всех возможных. Он ждал этого разговора с того самого момента, как они с Барлингом наконец-то прибыли на закате в просторную усадьбу Эдгара.

Это некогда красивое здание ныне пребывало в разорении и упадке, как и его хозяин. Первым делом Эдгар раздал указания многочисленным слугам, тут же врассыпную побежавшим выполнять волю хозяина по устилающему пол грязному рубленому камышу:

— Еды! Быстро! В брюхе пусто, как в мешке! — Лорд то и дело прикладывался к выщербленному кубку, полному до краев. — Да, и у нас тут гости. Подготовьте комнаты для людей короля.

Слуги забегали пуще прежнего.

Стэнтон направился было за провожатым в свою комнату, когда Барлинг коротко шепнул ему в ухо:

— За мной. Сейчас же.

И теперь он стоял — уставший, голодный, с пересохшим горлом и в пропыленной за день одежде — под сверлящим взглядом бледного клерка.

— Не. Годитесь, — раздельно повторил Барлинг.

— Да, сэр. Не гожусь. — Стэнтон сомневался, что от этих слов будет хоть какой-то прок. Его и не было.

— Мне стоило прислушаться к голосу разума. Отсутствие под рукой в таком деле посыльного несомненно означает дополнительные трудности — но они не идут ни в какое сравнение с теми, которые создает лезущий не свои дела человек. — Барлинг покачал головой. — Могу я спросить вас почему?

— Что… в смысле, почему — что, сэр? Боюсь, я не…

Барлинг закатил глаза:

— Господь Всемогущий да дарует мне терпения! Почему вы, простой посыльный, считаете возможным вмешиваться в мое расследование? Почему в кузнице вы взяли на себя смелость интересоваться ростом покойного Джеффри Смита?

— Не знаю, сэр.

Хотя он прекрасно знал. И клерк это видел:

— Знаете, Стэнтон, еще как знаете — лжец из вас никудышный. Почему вы спросили про Смита?

— Недавно мне случилось оказаться рядом с невиновными людьми, которых приговорили к наказанию за то, чего они не совершали, сэр. Я заступился за одного из них. Заступился, потому что заметил нестыковку. Совсем как сегодня. Видите ли, мой дядя был ковочным кузнецом, сэр, — вот я и зацепился взглядом за уровень наковальни. И задумался. Кроме того, мне кажется, что Линдли говорит правду. — Он понимал, что в сказанном едва ли можно отыскать смысл, и окончательно смешался под взглядом Барлинга. — Еще чуть-чуть, и было бы поздно, но из-за моих слов невиновный человек остался жив. А вслед за ним и все остальные тоже.

— Вы говорите сущими загадками. Объясните все как положено.

— Боюсь, что не могу, сэр.

— Вы что же, настолько тупы?

— Нет, сэр. Просто это случилось еще до того, как я стал посыльным при выездной сессии, — поэтому и не могу.

— Стэнтон, вы, кажется, не понимаете, кто вы и где находитесь. Я старший клерк суда его величества короля Генриха. Вы должны отвечать на любой заданный мною вопрос.

Стэнтон глубоко вздохнул. Ему нужно было разом прекратить все попытки Барлинга докопаться до его прошлого — и сделать это немедленно.

— Тогда я отвечу так, сэр. Я был посыльным в другом месте. В распоряжение выездной сессии суда я поступил по решению лорда-судьи де Гленвиля. Это все, что мне позволено рассказывать под страхом смертной казни.

Сработало.

— Ясно, — сказал Барлинг хоть и с неудовольствием, но без гнева. — А свой подбитый глаз вы тоже заработали, защищая невиновных? Или и здесь прикажете у де Гленвиля сперва справиться?

— Нет, сэр. Это следствие моих неразумных поступков.

— Тех, от которых следовало воздержаться?

Стэнтон вспомнил ордалию, вспомнил девушку, которой он беспечно позволил заманить себя в переулок, и пробормотал:

— Да, сэр.

— Я так и думал. Вы ведете себя подобно подавляющему большинству молодых людей. — Барлинг принялся загибать пальцы, перечисляя недостатки Стэнтона: — Безрассудство — это раз. Задиристость — два. Нежелание остановиться и оценить последствия своих поступков — три. — Он уронил руки. — Именно это произошло в кузнице, когда вы принялись лепетать, выкладывая свои беспомощные соображения. Да не беспомощные даже, а пустые! Рост Линдли тут ни при чем, тавро такой длины дает убийце изрядную свободу действий. — Барлинг сердито вздохнул. — Ваше выступление разъярило Эдгара, и он осмелился подвергнуть сомнению мою компетентность перед лицом этого оголтелого сборища. Вы, Хьюго Стэнтон, опасно близко подошли к тому, чтобы выставить меня дураком.

Он замолчал, переводя дух.

Стэнтон не сказал ни слова — попросту не отважился, видя Барлинга в таком запале.

— Скажите-ка мне, Стэнтон, если выставить дураком меня, кто еще в дураках окажется?

— Король, сэр.

Чтоб он в аду сгорел.

— Именно. Его имя, его закон. Все! — Бледные пальцы Барлинга судорожно сжались в кулаки. — Катастрофа! И именно это и произошло бы, не сохрани я довольно самообладания, чтобы вовремя объявить вас перед людьми Клэршема своим помощником.

— Простите, сэр.

Барлинг поднял руку:

— Извинениями сделанного не исправишь.

— Знаю, сэр. Спасибо, сэр, что так быстро все разрешили. Я больше не встану у вас на пути, клянусь.

Барлинг уставился на него:

— Но вы уже стоите там, Стэнтон. Стоите, потому что сами туда встали.

Встал куда?

— Простите, сэр, я не понимаю.

— Мне вполне ясно, Стэнтон, что вы вообще ничего не понимаете. — Барлинг заговорил медленно, точно перед ним сидел полный олух. — Дайте-ка я попробую разъяснить вам все как можно понятней. Я публично объявил о том, что берусь расследовать обстоятельства смерти Джеффри Смита. И это правда. Кроме того, я также публично заявил, что в этом деле помогать мне будете вы. Это правдой не было — по крайней мере час назад. Теперь же все иначе. Я не могу действовать вопреки своему публичному заявлению. Проще говоря, Стэнтон, я не могу солгать и не могу позволить, чтобы кто-нибудь уличил меня во лжи. Теперь-то поняли?