Суд короля

Стэнтон поднялся на ноги и глянул в направлении ее дрожащего пальца. Чуть дальше по берегу в зарослях высокой травы лежало что-то очень похожее на тело крупного мужчины — лежало навзничь с погруженными в воду лицом и руками.

— Зрак Божий! — Стэнтон сорвался с места в глупой надежде, что он успеет спасти бедолагу. Агнес бежала следом. Вот только и по неподвижности тела, и по его позе посыльный уже знал, что этот человек мертв. Но он не мог не попытаться.

Стэнтон тяжело дыша упал на землю рядом с телом — огромным, тучным. Стэнтон уже знал, кто это. Он поднял глаза на Агнес.

Она тоже все поняла и стояла неподвижно, опустив глаза на труп своего жениха. Потом руки женщины медленно поднялись ко рту.

— Бартоломью, — прошептала она, — нет.

— Стой, Агнес, стой…

А вдруг чудо?

Стэнтон схватился за обтянувшее жирные плечи платье Бартоломью Тикера и потянул. Впустую. Даже с места не сдвинул. И дело было не только в размерах Тикера, но и в том, что его члены уже окоченели. Тогда Стэнтон схватился за одно плечо и попытался приподнять мужчину, чтобы перевернуть его, чтобы поднять его лицо над водой.

Агнес скорчилась рядом, помогая ему:

— Вытащи его, ради всего святого… Вытащи его.

Они отчаянно тянули и толкали мокрое тело, и наконец Тикер перевернулся на спину, уставив в небо лицо и окоченевшие руки.

— Святые угодники… — Стэнтон поднялся на дрожащие ноги, а Агнес тяжело опустилась на сырую землю.

Да, теперь лицо Тикера больше не скрывала вода — но это было лицо мертвого вот уже много часов человека, все жирные складки которого стали темно-багровыми от прилившей к опущенной голове крови.

— О, Бартоломью, — проговорила Агнес побелевшими губами, — утонуть здесь совсем одному, вот так? Что ж ты с собой-то никого не позвал…

Стэнтон слегка усмирил свое дыхание и наклонился к ней, накрыв плечо Агнес рукой:

— Мне очень жаль. Тикеру уж не помочь, но надо увезти его отсюда. — Он помог женщине подняться на ноги. — Только самим нам тут не справиться, помощь нужна.

— Идите. Я останусь с ним. — Ее голос был спокойным, глаза — сухими.

Такое поведение смутило Стэнтона, ведь еще совсем недавно она не стесняясь выказывала любовь к своему жениху.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

— Думайте что хотите. — Женщина сложила руки на груди. — Здесь мне бояться нечего.

Стэнтон опустил взгляд на труп и тут же резко отвел его, стыдясь собственного отвращения:

— Тогда я мигом.

Он зашагал прочь, изо всех сил заставляя свои усталые ноги двигаться как можно быстрее.

Прежде чем свернуть в заросли, посыльный обернулся еще раз.

Агнес стояла спиной к телу возлюбленного, безмолвно уставившись на гладь пруда.

Стэнтон покачал головой. Ужасная трагедия, да еще так скоро после убийства отца…

Что ж, по крайней мере он оказался рядом, и Агнес не была в этот момент одна. Может статься, он все-таки прожил этот день не зря.

Но нужно было рассказать обо всем Барлингу — и как можно скорее.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Клерк понимал, что расспросить сэра Реджинальда Эдгара будет непросто, но он даже не представлял — насколько.

Началось все с того, что лорд соизволил выбраться из постели только во второй половине дня.

В ответ на все расспросы слуг о времени пробуждения хозяина Барлинг раз за разом получал один и тот же ответ: «Да часу так в четвертом», — время, по мнению клерка, безбожно позднее.

Они же, в свою очередь, искренне удивлялись тому, что Барлинг всерьез надеялся повидать лорда так рано.

Судя по всему, свою постель Эдгар обожал не меньше, чем вино. Учитывая же, что его страсть к последнему буквально не знала меры, то и к своим перинам лорд, похоже, испытывал такую же привязанность, как ракушка — к морскому камню.

Слуги вовсе не избегали Барлинга, отнюдь. Однако они раздражали его тем сильнее, чем выше поднималось солнце в безоблачное небо нового дня, а потом чем ниже оно опускалось, двинувшись после полудня к горизонту. Эдгара все не было. Нет-нет, Барлинг не хотел хлеба, эля или сыра.

Он хотел одного — встречи с сэром Реджинальдом Эдгаром.

Клерка мучило искушение поинтересоваться у слуг, отчего при таком обилии у них свободного времени все здесь пребывает в таком горестном упадке. Дневной свет еще безжалостней обнажил вопиющее убожество главной залы: пол, усыпанный грязным рубленым камышом вперемешку с объедками и костями, свисающий с одной из стен рваный гобелен, изрезанная ножом столешница… Хотя поданный клерку мягкий стул оказался удобным, его обивка пестрела дырами и блестела от жира.

Разложив перед собой бумаги, Барлинг коротал время за чтением законнического трактата. В иных обстоятельствах это доставило бы ему подлинное удовольствие, сейчас же он едва понимал прочитанное. Чтобы получить от чтения закона удовольствие, требовалось всецело раствориться в нем, сосредоточиться на его глубинах со всеми сопутствующими нюансами. Вынужденный вскидывать голову на звук каждого шага, на скрип любой двери в бесплодной надежде увидеть Эдгара, он в итоге лишь раз за разом в раздраженном нетерпении пробегал глазами одну и ту же страницу.

Когда очередное дурацкое предложение принести яблоко отвлекло клерка от одного из прекраснейших нюансов дела о наследстве, он гневно вскочил на ноги, готовый, если понадобится, вторгнуться в опочивальню лорда и ждать его пробуждения там.

И тут в дверях появился Эдгар, облаченный в грязную тунику поверх белья.

— Сидите-сидите, Барлинг, — сказал он, — можете не вставать.

В руке у Эдгара уже был зажат полный кубок вина.

Барлинг опустился на стул. Казалось бы, при долгожданном появлении Эдгара он должен был испытать радость или хотя бы облегчение. Но нет. Опухшее багровое лицо лорда несло на себе отпечаток печальных излишеств предыдущего вечера:

— Надеюсь, вы хорошо выспались, — сказал клерк.

Эдгар поставил кубок на стол и уселся напротив:

— Неплохо, учитывая обстоятельства. — Он потянулся и страдальчески сморщился. — Готов биться об заклад, что после вчерашнего пути я точно разболеюсь. — Он накрыл лоб рукой и снова скривился. — Солнце весь день пекло, до сих пор в голове бухает. Сами знаете, как оно бывает.

— Несомненно. — Барлинг кивнул, имея в виду отнюдь не солнце. Сам он уже много лет не прикасался к вину, подлинной причине страданий Эдгара, но до сих пор прекрасно помнил, как страстно тело жаждет темноты и тишины после бурно проведенной ночи. — Однако я надеюсь, что вы в состоянии ответить на мои вопросы.