Суд короля

— Свидетели? — Эдгар озадаченно покачал головой. — Только один был — Агнес, дочь Смитова. Но она в Клэршеме осталась.

— Дела, в которых кого-то обвиняет женщина, разбирать бывает весьма непросто.

Де Во, второй судья, ростом пониже, важно кивнул.

— Воистину! — раздалось со стороны Пикено, третьего кругленького судьи, который вообще редко открывал рот.

— Однако ей этот Линдли вреда не причинил? — спросил де Гленвиль.

— Нет, милорды, — ответил Эдгар. — Агнес Смит там не было, когда все случилось. Она уже тело обнаружила. — Кончики его толстых губ скорбно опустились. — Ужасная история. Просто ужасная.

Стэнтон поежился.

Конец Смита был ужасен, как ужасна была и находка его дочери.

Де Гленвиль нахмурился:

— Так кто же был свидетелем?

— Да в общем-то никто, милорды. — Бледность сошла с лица Эдгара, и оно вновь багровело в неверных отблесках свечей. — Но тут как день ясно, кто виноват. Линдли-то уже целую неделю в лесу прожил, прежде чем Смита убить. Мы думали — попрошайка. — Эдгар резко качнулся в сторону. — Кой-кто видел, как он проселками шляется, да еда кое-где из амбаров пропадала. Линдли как крыса за стеной был — не слыхать и не видать, пока вот… — Он прервался и сокрушенно покачал головой.

— Ужасное происшествие, сэр Реджинальд, несомненно ужасное, — сказал де Гленвиль. — Однако вы весьма помогли бы суду, представив двенадцать законопослушных присяжных, чтобы мы могли их выслушать.

— Присяжных? — Эдгар озадаченно заморгал. — Нет у меня такой возможности их сюда вызвать. Больно много людей я потерял нынешней страшной зимой. Ох много!

Де Гленвиль сочувственно кивнул:

— Как и многие другие.

— Бог даст, такой зимы мы больше не увидим, — изрек второй судья.

По зале пронесся приглушенный шелест согласия, которому вторил и сам Стэнтон. Сейчас, в разгар жаркого июня, дикостью казались воспоминания о снегах, укрывавших амбары и дома по самые крыши и сделавших дороги непроходимыми. Хотя это нисколько не помешало лихорадке и мокрому кашлю стремительно разойтись по всей стране, с легкостью забирая жизни.

— Аминь, милорды, — сказал Эдгар. — Вот мне и нужно как можно скорее поля возделать силами тех, что остались. Тащить их сюда — пустая трата времени. Да и не нужно в этом деле никаких присяжных.

Барлинг вскинул над столом голову, а лица судей окаменели от такого беспардонного вмешательства в их дело.

Но явно захмелевший Эдгар этого даже не заметил и продолжал:

— Милорды, в Клэршеме убийств отродясь не бывало. Место у нас почтенное, богобоязненное. Тут все как день ясно, так что не нужно ничего лишнего — довольно будет и слова дворянина. Я могу вернуться и сам вздернуть Линдли.

Первым опомнился де Гленвиль:

— Правосудие его величества — вот что тут нужно, а не ваше самовольное решение.

Но Эдгар и здесь не смолчал:

— Линдли вне закона, милорды, так что я запросто его повесить могу. Мне только ваше разрешение на это нужно, как того требует указ его величества. — Он ухмыльнулся: — Не очень-то мне хочется штраф платить, коли я сделаю это без вашего на то согласия. Ну так я сейчас…

— Молчите, сэр! — Теперь охватившую де Гленвиля ярость было уже не скрыть.

Стэнтону невольно подумалось, что сэр Эдгар может оказаться не только пьяницей, но и сумасшедшим.

— То, о чем вы сейчас говорите, — сказал де Гленвиль, — это тайное убийство. У вас нет свидетелей свершившегося, а единственный обвинитель приходится убитому родственником — дочерью. Подобное преступление требует тщательного рассмотрения в суде его величества, чем мы и занимались на прошлой неделе, когда судили трех обвиняемых в убийстве, когда готовили их к ордалии и когда их уличила Божья вода. — Он наклонился над столом: — И когда мы — мы, судьи! — приговорили их к казни. Мы, а не вы.

Эдгар распахнул было свой большой рот.

— Молчите, я сказал!

Рот снова захлопнулся.

— Нужно очень много времени, чтобы должным образом принять подобное решение, — чеканил де Гленвиль, — но вместо того, чтобы приехать сюда и изложить свое дело, вы сидели у себя в имении, отправив обвиняемого под замок. Вы бездействовали.

На лице Эдгара наконец-то проступило что-то отдаленно похожее на смущение.

— Прошу простить меня, милорды. Я много дней с кровати встать не мог из-за жестокой лихорадки. Но теперь я вернусь, соберу присяжных и…

— Нет, сэр Реджинальд, — прервал его де Гленвиль, — не получится. Завтра суд отправится в следующий город. Вы опоздали.

— Выходит, Линдли можно-таки вздернуть? — в этом вопросе безошибочно читалась воспрянувшая надежда.

— Нет, нельзя. — Де Гленвиль резко покачал головой. — Это дело не кажется мне столь очевидным. Вы сами только что сказали, что этот Линдли явился в вашу деревню как простой нищий, а отнюдь не разыскиваемый преступник вне закона. Тут необходима длань правосудия его величества.

Два других судьи важно кивнули.

— Этот человек, Элред Барлинг, — самый опытный из клерков нашего суда, — продолжал де Гленвиль, указывая на клерка, — он вполне может принять решение от нашего имени. Барлинг, вы отправитесь в Клэршем вместе с сэром Реджинальдом и проследите, чтобы правосудие свершилось.

Появившееся было на лице Барлинга изумление почти сразу сменилось напряженной улыбкой, больше похожей на гримасу:

— Конечно, милорд де Гленвиль. Сочту за величайшую честь.

Стэнтон едва удержался от радостного вопля. Он ускользнул из лап клерка со всеми своими опозданиями и разукрашенным лицом. Теперь Барлинг пропадет на много-много дней. Даже ноющие голова и ребра будто бы слегка притихли. Может, вечерком удастся даже наведаться в кабак, а чуть позже и к шлюхе — и непременно знакомой, которая точно не приведет за собой пару грабителей.

Но де Гленвиль еще не закончил:

— Сэр Реджинальд, вы обеспечите Барлингу должный прием и как гостеприимный хозяин не откажете ему ни в чем необходимом.

— Милорд. — Эдгар послушно кивнул, но выглядел он так, будто его настоятельно попросили вычистить выгребную яму.

— Барлинг, — вновь заговорил де Гленвиль, — ваша осведомленность в делах законных заслуживает подлинного уважения. Не думаю, что у вас возникнет необходимость посоветоваться со мной или с моими коллегами. Однако на тот случай, если это все же случится, возьмите с собой посыльного.

Посыльного! О нет. Услышав это, Стэнтон едва не бросился к дверям.

Барлинг смотрел прямо на него.