Суд Рейнмена

– И почему ты всё время врёшь?

– Когда это я тебе врал? — Павел сонно приоткрыл глаза и выгнул бровь.

Синдия коснулась двумя пальцами шрама у него на боку; Павел слегка вздрогнул, на мгновение в глазах мелькнул металл, и глубоко втянул в лёгкие воздух.

– Ты ведь всё же сломал тогда ребро, — пояснила Синдия. — а ты меня уверял, что ничего страшного, это простой ушиб.

– Стоп, я не понял, ты следователь, или судмедэксперт?

– По работе приходилось и экспертизу проводить. И открытый перелом от ушиба я отличаю.

– А тогда не отличила! — совсем как мальчишка поддразнил её Павел, протянул руку и стал щекотать Синдию за бока. Со смехом вырвавшись, женщина на всякий случай отодвинулась подальше — щекотки она боялась — и ответила:

– Тогда ты передо мной не раздевался, а через одежду я не могу диагностировать.

– А я думал, ты людей насквозь видишь.

– Иногда. И не очень этому рада. Наверное, поэтому я до 22 лет оставалась нецелованной девушкой. А потом, после смерти мужа, я больше занималась работой, дочкой и книгами, да ещё на досуге — песнями Меладзе и фильмами с Томми Ли Джонсом.

– А, знаю, классный актёр, мастерски играет. А что, прости, случилось с твоим мужем?

– Афганистан, — коротко ответила Синдия. — В 1988 году.

– Понял, — Павел тоже сел, обхватив руками колени через простыню.

– Да… В июне я вышла замуж, в октябре мужа призвали, а в следующем июне я получила «груз 200». Я тогда сдавала госэкзамены и кормила грудью дочь, и папа целый месяц скрывал от меня похоронку, сам устроил похороны и панихиду, а когда всё-таки решился рассказать мне, то боялся говорить. А я… Я вообще действительно как Снежная королева. Я и месяца мужа не оплакивала: заболела дочка, и я принялась хлопотать над ней, потом было распределение, и о муже я вспомнила только когда Инесса в четыре года спросила меня, где её папа. А потом… Были у меня романы, раза два я чуть не собралась в загс, но всё это было так мимолётно, что сейчас я даже и подробностей не помню. Мама уже сколько раз говорила, что я за детективами и фильмами жизни не вижу и каждый раз спрашивала, когда я найду себе кого-нибудь. Но мне до сих пор комфортнее жилось одной, но как это объяснить маме, особенно когда она начинала подыскивать мне жениха. Мы из-за этого несколько раз чуть навек не разругались!

– Мамы всегда уверены, что лучше знают своих детей, — кивнул Павел. — Моя мама тоже стала намекать, что пора бы мне жениться, и, когда я заезжаю к ним, у мамы в гостях всё чаще сидят какие-то её подруги с дочерьми, «милыми девочками». А я предпочитаю искать себе женщину сам, потому что сам хорошо знаю, какой у меня идеал женщины, — «Он передо мной», — прочла Синдия в его глазах.

– Кстати, и моего мужа нашла мне мама. Он с её точки зрения был идеальным женихом: сын какого-то партаппаратчика из посольства СССР в Рейкьявике, в 24 года — кандидат наук, милейший человек, красавец и умница. И мне он тоже понравился.

– А почему Рейкьявик? — озадаченно спросил Павел.

– Мама ещё давно вышла замуж за исландца Хансена и ухитрялась активно участвовать в моей жизни даже с материка льдов и туманов. И она до сих пор уверена, что знает, что для меня лучше.

Павел слушал Синдию, стараясь каждой клеточкой своего тела впитать звучание её голоса, запах её духов, мягкость волос цвета чёрного шоколада и прохладную свежесть кожи. Да, поиск завершён. Он нашёл свою Снежную королеву. Он знал, что найдёт её.

Сам Павел был антиподом Снежной королевы, горячим, взрывным, не забывал обид, обижался очень легко и, если не успевал обуздать свой гнев, мог натворить такого, о чём потом сам жалел. А эта женщина даже в пиковой ситуации не теряет рассудка, её нельзя сбить с толку, заговорить ей зубы или подтолкнуть на неосторожный поступок. С первого взгляда она кажется холодной и бесчувственной, но это не так, просто её чувства внешне практически не проявляются. Она всегда мыслит на шаг вперёд и потому не совершает безрассудных поступков. И она очень умна и дальновидна.

Усталость после бурной ночи брала своё. Сначала задремала Синдия, повернувшись на бок. Потом сон стал одолевать и Павла. Свернувшись калачиком и натянув простыню на голову, молодой человек тоже заснул. Через пять минут через жалюзи в спальню проскользнул первый робкий лучик солнца, несмело скользнул по комнате, а потом, набирая силу, загулял по лицам Синдии и Павла, по их одежде, по мебели. Наступало утро.

В восемь часов утра кот Джеймс проснулся от нестерпимого голода и, недоумевая, почему хозяйка забыла о нём, не спеша прошёл в её комнату. Для начала он вежливо мяукнул с порога. Увидев, что Синдия и Павел даже не пошевелились, кот мяукнул чуть громче, потом поддал мордой и лапами журнальный столик, сбросив с него стопку книг, но Синдия только что-то проворчала во сне. Тогда Джеймс, не теряя надежды всё же получить завтрак, вскочил на кровать и поставил задние лапы на бок Синдии а передние на живот Павла и выпустил из подушечек кончики когтей.

Павла словно пружиной подбросило:

– Ой, чёрт!!! Что это?!

– Джеймс!!! — подскочив, Синдия схватила подушку из-под головы и швырнула в кота. — Ты что царапаешься? Обалдел?

Кот уже сидел на ковре, и на его усатой морде читалось: это не я обалдел, а вы: давно пора завтракать, а вы тут дрыхнете!

– А хорошо, что он нас разбудил! — Павел поднялся с постели и начал одеваться. — В полдень я должен быть на презентации своей книги. Я ведь вчера зашёл ещё раз пригласить тебя…

– Вот об этом ты вчера как раз забыл, — Синдия закуталась в халат. — Позавтракаем вместе?

– Отлично, а то мне как всегда лень готовить.

– Я тоже ужасная лентяйка, и на завтрак могу предложить только омлет с ветчиной.

– Супер, — одобрил Павел. — Вегетарианцы зря отказывают себе в таких лакомствах!

– Ты не насыплешь Джеймсу корм, пока я буду умываться? А то он и нас съест.

Павел схватил Джеймса в охапку и потащил на кухню со словами:

– Ну что, кот-супермен, невтерпёж? Щас позавтракаешь, если я найду твой корм…

Кот ловко вынырнул из его рук, подошёл к одному из шкафчиков, царапнул лапой дверцу и, повернувшись к Павлу, выразительно мяукнул.

– Ну, ты молодец, — одобрил Павел, доставая из указанного шкафчика пакет «Фрискис». — Ладно, вояка, получай свой завтрак. Лопай скорее, пока Синдия не пришла, а то нам обоим по ушам попадёт за то, что я тебе столько сразу нафуговал.