Суд времени. Выпуски № 01-11

Сванидзе:Я прошу прощения, документ на экране.

Млечин:Ваша честь, у нас какие-то проблемы со свидетелем.

Сванидзе:Документ на экране.

Румянцев:Цифры, цифры.

Сванидзе:Здесь на вопрос «Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов», большинство ответило «Да».

Млечин:Большинство высказалось за досрочные перевыборы. Если избиратели проголосовали за перевыборы, отчего же Верховный Совет и Съезд народных депутатов не распустился и не переизбрался?

Румянцев:Еще раз повторяю, что вопрос, как считать. На основании закона о референдуме такого большинства не было получено. Вот почему Верховный Совет совершенно смело мог продолжать работать. Но политически было понятно, что необходимо вести дело к досрочному одновременному переизбранию.

Млечин:Избиратели проголосовали против переизбрания президента, почему вы считали нужным, что он должен быть переизбран?

Румянцев:Этот референдум был результатом политтехнологии, я глубоко в этом убежден, этому есть масса доказательств. Извините за выражение, я издал в десяти томах историю создания Конституции, и один из томов посвящен, в том числе, и этому референдуму. Я дорогому Леониду Млечину подарю полный комплект, чтобы он изучил реальные документы.

Сванидзе:То есть вы считаете, что референдум был фальсифицирован?

Румянцев:Безусловно.

Сванидзе:Спасибо. Итак…

Млечин:Если можно, тогда я приглашу своего свидетеля. Сергей Александрович Филатов, будьте любезны. Вы были первым заместителем председателя Верховного Совета, потом работали в президентской администрации. Так что ж, сфальсифицирован был референдум-то, оказывается? А мы-то все голосовали, думали, что все взаправду. Да, Сергей Александрович? Скажите, он действительно был сфальсифицирован? У вас сведения какие-то?

Сергей Филатов, руководитель Администрации Президента РФ, председатель экспертно-аналитического совета при Президенте РФ (1993 г.):Нет, не был сфальсифицирован…

Млечин:Есть какие-то документы, может быть?

Филатов:…но после проведения референдума было решение Конституционного суда не считать юридически правильными, что ли, результаты этого референдума, и он…

Сванидзе:С чем было связано это решение, решение Конституционного суда?

Филатов:Ну, это было связано, конечно, с одной стороны, что в соответствии с законом о референдуме не было тех цифр, которые должны были быть. А с другой стороны, конечно, это было связано еще и с политической ситуацией, потому что Конституционный суд, на мой взгляд, в тот период вел себя не совсем адекватно. Вообще началось-то все не с указа. Началось-то все с того, когда Ельцин объявил о реформах. 2-го января 92-го года было объявлено о реформах. И с этого дня началась война. 7-ой съезд народных депутатов, конец этого года — снимают Гайдара. 8-ой съезд народных депутатов — пытаются снять Ельцина. 9-ый съезд народных депутатов — Ельцин на грани импичмента, 62 голоса не хватило, чтобы объявить ему импичмент. То есть создавалась катастрофическая ситуация нагнетания напряженности между двумя ветвями власти. На 9-ом съезде выходят на договоренности: с помощью Конституционного суда выйти на референдум, который вам здесь показали. После окончания референдума принимается решение создавать новую конституцию, потому что в Конституции было двоечтение власти. Ельцин — глава государства, высшее должностное лицо. Съезд народных депутатов — полномочный властитель судеб в стране. У Ельцина не было возможности объявлять референдум, не было возможности начать…

Сванидзе:Ваше время истекло, Сергей Александрович. Леонид Михайлович, прошу прощения. Сторона обвинения будет задавать вопросы свидетелю защиты?

Кургинян:Да, я с удовольствием задам. Значит, результатов, как и говорил Румянцев, необходимых для референдума, референдум не дал — это первое. И второе — Конституционный суд, т. е. высший орган, определяющий законность и незаконность, сказал, что этот референдум не имеет конституционной силы. Правильно я Вас понял?

Филатов:Правильно, да.

Кургинян:Правильно я понял. Теперь скажите, пожалуйста, а почему это все — война? Ну, вот в Италии они так бодаются, бодаются. У них бывает, что импичмент кому-то задают, или парламентские кризисы. Почему это надо было сейчас…

Филатов:А Вы вспомните, положение в стране какое было? Из него надо было выходить и быстро.

Кургинян:Не считаете ли Вы, что это было катастрофой лично для Ельцина?

Филатов:Для Вас это не было катастрофой?

Кургинян:Что?

Филатов:То, что происходило.

Кургинян:Для меня распад СССР — это метафизическая катастрофа, и я считаю, что после этого я живу в аду. И Вы это знаете.

Сванидзе:Сергей Ервандович, распад СССР произошел раньше, мы сейчас…

Кургинян:Поэтому с этого момента для меня катастрофа все. Не кажется ли Вам, что единственный, для кого это катастрофой было — это был Ельцин? Для которого то, что политический процесс начал сдвигаться и что Верховный Совет стал переходить из душки-милашки, который поддерживал Ельцина, в некую силу, которая стала этого Ельцина не поддерживать, для Ельцина был не нужен. Пока Верховный Совет был за Ельцина, все кричали и стояли с плакатами «Вся власть Советам», потом против…

Сванидзе:Сергей Ервандович, вопрос, мне кажется, ясен. Прошу Вас, Сергей Александрович.

Кургинян:Кажется Вам это или нет?

Филатов:Нет, конечно.

Кургинян:Нет. Хорошо. И наконец, последнее. Сергей Александрович, вот сейчас, столько лет спустя, у Вас в душе не возникло колебаний по поводу тех лет?

Филатов:Нет.

Кургинян:Нет. Спасибо, у меня нет больше вопросов.

Сванидзе:Короткий перерыв, после которого мы продолжим наши слушания.

Сванидзе:В эфире «Суд времени». Возвращаемся в зал заседания. Главный вопрос нашего процесса: « События осени 93-го года — это выход из тупика или крах демократического проекта в России?»

Вопрос суда обеим сторонам: « Действительно ли действующая Конституция тормозила проведение реформ?»

Слово предоставляется стороне обвинения. Сергей Ервандович, прошу Вас.

Кургинян:Мне кажется, что действующая Конституция совершенно не тормозила проведение реформ. Перед этим вот заседанием я долго пытался понять, чем она мешала. Возникло политическое большинство, которое против курса Гайдара — ну, и слава богу. Сегодня оно возникло, завтра оно уйдет. Это политический процесс, это живой, нормальный процесс, о котором мы все так тоскуем. Почему на него надо было реагировать, как на какую-то реакцию, на бог знает что?

После того, что сказал Сергей Александрович, я даже не хочу говорить о том, было ли это подтасовано, то есть результаты референдума. Я не буду говорить о том, как пелось это все на… «Журчат ручьи, кричат скворцы: ДА-ДА-НЕТ-ДА, ДА-ДА-НЕТ-ДА», и как под это шли старушки на референдум опускать дрожащими руками все это. Я не хочу даже обращаться снова к каким-то документам и всему прочему. Я хотел бы предоставить слово второму свидетелю моему, доктору юридических наук, Владимиру Семеновичу Овчинскому, который тогда был помощником первого зама министра внутренних дел, потом директором Интерпола, сейчас советник председателя Конституционного суда.