Суда не будет

Ко мне подошёл Вовка. Брат пожал мою руку.

Он посмотрел своей жене вслед и сказал:

— Опять только что рыдала. В машине, пока ехали домой. Да ещё и эта духота… Это была одна из самых долгих поездок в моей жизни. Надя все никак не успокоится из-за дела Фролова. Получила сегодня за это взбучку от начальства. Да и я уже… с трудом сдерживаюсь. В последнее время мы с ней только о Фролове и говорим. Веришь ли, Димка: мне и самому этот Фролов уже по ночам снится.

«Было такое дело, — подумал я. — Помню».

Вовчик ухмыльнулся, присел рядом со мной на лавку. Тыльной стороной ладони смахнул испарину со лба.

— Сумасшедший день сегодня был, — сообщил он. — Утром задержали твоего Василия Яновича Круминьша. Пашка Бондарев привёл своих проводниц. Ты был прав: они его опознали. Причём, уверенно. А вот наша потерпевшая, гражданка Инна Вениаминовна Лосева, сомневается. Говорит, что похож. Но она в этом не уверена. Плохо, говорит, рассмотрела его тогда.

Владимир махнул рукой.

Рядом с ним о столешницу ударилась вишня.

— Показаний проводниц нам за глаза хватит, — заявил Вовка. — Поедет этот Вася Круминьш на зону, никуда не денется.

— Кстати, о Васях, — сказал я. — Вовчик, ты Васю Малого помнишь?

Вовка на пару секунд задумался. Затем кивнул.

— Это который Василий Шумилин по паспорту? — спросил он. — Мы его с Колей Синицыным в восемьдесят пятом году брали. За непредумышленное, кажется. Шустрый малый. Доставил нам тогда хлопот. В Сегеже сейчас сидит, насколько я помню. У него ещё брат вместе с Женькой Бакаевым в школе учился. Погиб в прошлом году. Брат Малого погиб, я имею в виду.

— Уже не сидит Малой, — сообщил я. — Выпустили его месяц назад.

Вовка вскинул брови.

— Серьёзно? — сказал он.

Владимир пожал плечами.

— Не слышал об этом. И где он сейчас?

— Вот это меня как раз и интересует, — сказал я. — Мне нужен нынешний адрес Васи Малого. Добудешь?

Вовка неуверенно кивнул.

— Конечно. Завтра узнаю, если успею. С этим Круминьшем у меня сейчас дел по горло…

— Нужно завтра, брат, — сказал я. — Это срочно.

Владимир дёрнул плечом.

— Ладно, Димка, — сказал он. — Узнаю. Завтра в первой половине дня тебе позвоню.

* * *

Телефонный звонок разбудил меня во вторник в половине девятого утра.

На улице уже рассвело. За окном громко щебетали птицы.

Позвонил Вовка. Он сообщил, что Вася Малой вернулся в Нижнерыбинск. Владимир заверил, что Малой проживал сейчас по месту прописки: в квартире своего старшего брата.

— Записывай адрес, — сказал Вовка.

Глава 12

Василий Шумилин проживал на улице Рыбная, которая пересекалась и с улицей Советская, и с улицей Краснознамённая (на которых через год-два пока ещё здравствовавшее семейство Лаптевых откроет свои торговые точки). Магазины Лаптевых я помнил весьма смутно. В прошлой жизни я редко покупал продукты так далеко от дома: и от родительского (где обосновался, став инвалидом), и от дома, где жил сейчас Вовка со своей семьёй. Но вот улица Рыбная ассоциировалась у меня с некими старыми воспоминаниями, которые я сегодня утром так и не выудил из памяти. Там то ли проживали мои одноклассники, то ли родственники коллег по работе.

К дому Васи Малого я подъехал на машине под конец рабочего дня. Рассчитывал, что в это время движение там оживится — на мою «копейку» и на меня местные не обратят внимания. Обнаружил, что Шумилин проживал в новостройке: эти девятиэтажные дома возвели в начале и в середине восьмидесятых годов. Васина девятиэтажка находилась в самом начале из ряда однотипных зданий. Стояла она у перекрёстка, где параллельно к ней расположились пятиэтажные хрущёвки Строительного переулка. Машину около Васиного подъезда я не засветил — прошёл к нему пешком. Дневная уже жара чуть схлынула. Тени удлинились. Появился ветер.

У входа в подъезд меня встретила обычная картина: на лавке под кроной молодого каштана сидели немолодые женщины, наряженные в давно утратившие былые яркие цвета халаты. Женщины при моём появлении замолчали, проводили меня взглядами до двери. Я прошёл мимо них с каменным лицом — для создания казённого вида прихватил с собой Димкину книжицу-ежедневник (с важным видом держал её в руке на уровне груди). Рубашку я ещё в машине по-военному застегнул на все пуговицы. Поэтому теперь выглядел то ли ответственным бухгалтером, то ли милиционером в штатской одежде. Вошёл в подъезд и без задержки зашагал по ступеням к лифту.

Уже по номерам на почтовых ящиках я сообразил, что моя задача вдруг упростилась. Вспомнил ещё об одном Васе: о Василии Седом, недавно скончавшемся в солнечном городе Сочи. Подумал о том, действительно ли Седого убил Димка, или с Седым на самом деле произошёл в Сочи несчастный случай. Сам себе мысленно сказал: «Да разве теперь это узнаешь?» Замер около кабины лифта, взглянул по сторонам. На этаже в подъезде насчитал четыре квартиры. Прикинул, что Малой проживал на девятом этаже. Ухмыльнулся, качнул головой. Но всё же прокатился в лифте — обнаружил, что не ошибся. Сообразил, что окна квартиры Малого выходили не во двор.

На девятом этаже я не задержался — лишь огляделся и пешком по ступеням спустился вниз. Всё с той же казённой надменностью прошагал мимо обсуждавших мировые проблемы женщин. Свернул за угол дома, забрался в свой припаркованный у края тротуара автомобиль. Тут же открыл нараспашку окна, впустил в салон запахи пыли, выхлопных газов и древесной листвы. Сверился с часами. Прикинул, что Вовка и Надя явятся домой в течение часа. Пропустил мимо «копейки» громыхавший бортами грузовик. Тронулся с места. На перекрёстке повернул на Строительный переулок — здесь было значительно больше деревьев, чем на улице Рыбная.

Но домой или к Вовке я сразу не поехал. Остановил автомобиль около разделявшего проезжую часть и тротуар бордюра за перекрёстком (в Строительном переулке). Потому что заметил шагавшую от автобусной остановки молодую женщину. «Грудь третьего размера… почти, а талия, как у настоящей балерины», — прозвучали у меня в голове сказанные однажды Колей Синицыным слова. Я услышал их будто наяву. Сложил руки на руль и смотрел на дефилировавшую по тротуару черноволосую красотку в светло-зелёном сарафане. Сообразил, что говорил Николай вот об этой женщине, на которой он «тогда» так и не женился: о Яне Терентьевой.