Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

26

Северные пустыни за Хинтервольдом

Она стояла у окна, прислушиваясь к стонам северного ветра, мечущегося среди горных кряжей. Огонь в огромном камине догорал, и в ее жилище стало темно. Слабые всполохи пламени отражались в толстом оконном стекле, отчего ее медно-красные волосы искрились и на гладкой прозрачной поверхности возникали танцующие золотые узоры, закрывающие промерзшие голые пики за окном.

Еще одна ночь одиноких бдений, ничем не отличающаяся от бесконечной череды ночей последних нескольких столетий в окружении лишенных жизни гор.

Пророчица посмотрела на потускневшую от времени подзорную трубу, на поверхности которой резвились слабые отблески огня. Она закрыла глаза и ощутила, как мощно влечет ее сила, дремлющая в артефакте. Она открыла один глаз и вновь поднесла к нему окуляр, просматривая волны Времени, пытаясь найти приятные воспоминания, которые согрели бы ее в долгую зимнюю ночь, но обнаружила лишь холод молчаливых укоров. Она опустила подзорную трубу.

–  Мое пламя.

Она резко повернулась при звуках мягкого приятного голоса с легкой хрипотцой. Ее блестящие голубые глаза оглядели огромное помещение со змеиной быстротой, вертикальные зрачки расширились, сильнее забилось трехкамерное сердце.

–  Здесь, милая.

Она осторожно положила подзорную трубу на алтарь и подошла к камину. Пламя встрепенулось и затанцевало, предвкушая ее близость.

–  Да заберет тебя Пустота, - прошептала она.
– Ты осмелился прийти ко мне? После стольких лет?

Из глубин холодного темного огня послышался негромкий смех.

–  Ну, моя дорогая, не будь такой капризной. Я пришел, как только смог. И ты это знаешь.

–  Через четыреста лет?
– резко бросила она, поправляя тяжелое платье. Ты приходишь, когда это нужно тебе. Зачем пожаловал на сей раз?

Пламя весело подмигнуло, но в голосе послышалась далекая угроза.

–  Я скучал по тебе.
– Она резко повернулась в ореоле шелестящего древнего шелка.
– Скоро настанет время. И я подумал, что ты должна быть готова.

–  Будь прокляты твои загадки. Чего ты хочешь?

Пламя вспыхнуло, взметнулось ввысь, а потом зашипело.

–  Тебя, моя любовь, - прошептал ласковый голос из чрева пламени.

Из глубин ее одиночества она ощутила острый укол боли.

–  Убирайся, - пробормотала она, повернувшись спиной к камину.
– Я сделала, как ты просил. Взгляни, что получилось.
– Она обвела рукой огромные пустые пространства заброшенного замка.
– Ты обещал мне мир, где я буду полновластной хозяйкой, и сдержал свое слово: я обитаю здесь, забытая Королева вечного льда, меня лишили всего, что мне было дорого, а люди до сих пор ненавидят. Я реликвия Прошлого, какая ирония! Я больше не хочу слушать пустых посулов, не желаю иметь с тобой ничего общего. Убирайся.

–  Подойди поближе, милая.

–  Нет.

–  Пожалуйста.

Голос перестал быть вкрадчивым, в нем появилась темная страсть. Легкая хрипотца, так хорошо знакомая ей в прошлом, - и ее тело вновь пробудилось. Она неохотно повернулась. Огонь возбужденно взметнулся, встретив ее взгляд.

–  Гвидион жив.

Змеиные глаза широко раскрылись и тут же сузились.

–  Невозможно, - вызывающе бросила она.
– Жалкая лиринская предательница унесла его к Покрову Гоэн, где он умер. Он не возвращался, я бы увидела его.

–  Посиди рядом со мной, милая.
– Пламя уютно потрескивало. Пожалуйста.

Она продолжала смотреть на холодный огонь, а потом медленно села на пол, и платье окутало ее шелестящими шелковыми волнами.

Пламя загорелось еще ярче, отбрасывая мечущиеся тени, и наконец стало теплее. У нее на лице и шее выступили капельки пота.

–  Невозможно, - повторила она.

–  Очевидно, в этом мире есть вещи, скрытые от твоих глаз, мое пламя. На нее вновь повеяло жаром, но тут же огонь, продолжая источать тепло, стал гореть ровнее.
– Это не имеет значения. Он не тот, кого я теперь ищу.

–  Почему?
– Слово слетело с ее губ прежде, чем она успела подумать.

Угли в камине замерцали.

–  Теперь он стал еще сильнее, но, как я уже говорил, это не имеет значения. Я выбрал другого.
– И вновь пламя пустилось в пляс. Голос стал совсем тихим, легким шепотом.
– Распусти для меня волосы. Пожалуйста.

Казалось, ее рука обрела собственную волю, поднялась вверх и коснулась заколки, украшенной драгоценными камнями. Рука дрожала, пока пальцы возились с заколкой. И вот густые блестящие медно-красные волосы тяжело рассыпались по ее плечам. Она услышала, как тихонько ахнул голос, доносившийся из пламени камина.

–  Значит, ты его пощадишь?
– Она ненавидела себя за появившуюся в голосе дрожь.

На некоторое время пламя потускнело, а потом вспыхнуло с новой силой.

–  Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответов, милая. Они портят очарование момента.

Прорицательница резко рассмеялась:

–  Вижу, ты не хочешь, чтобы тебе напоминали о твоих неудачах. Кстати, я не видела смерти Патриарха, которую ты так давно предрекал. Почему он до сих пор жив? Неужели в твои планы - как и в мои - кто-то вмешался? Или ты поселился в его теле?

Огонь почернел и злобно зашипел.

–  Осторожно, милая. Уверяю тебя, ты не хочешь говорить на эту тему. Огонь вновь запылал ярче, посылая волны жара.
– Ты, наверное, уже знаешь, что Трое наконец пришли.

Она рассмеялась:

–  Знаю. Они захватили Канриф, но что они там делают, остается для меня тайной, мой дар не позволяет мне проникнуть сквозь толщу гор.
– Она помрачнела.
– Когда Гвиллиам изгнал меня, он запечатал свое царство, сделав его недоступным для моих глаз. Мне никогда не увидеть того, что там происходит.

Пламя призывно замерцало.

–  Распусти шнуровку платья.

Она вновь рассмеялась:

–  Значит, ты хочешь ублажить меня?

–  Верно. Распусти шнуровку, мое пламя, и я расскажу тебе о том, что недоступно твоему взгляду. Я поведаю о Будущем.

Ее голубые змеиные глаза широко раскрылись, хотя она изо всех сил старалась соблюдать внешнее спокойствие. Пальцы метнулись к корсажу и начали быстро распускать шнуровку.

Из огня послышался негромкий смех.

–  О, я вижу, ты тоскуешь о моих ласках, милая, не так ли? Как это, наверное, больно, не иметь возможности ощутить Настоящее, пока оно не станет Прошлым.
– Пламя танцевало свои затейливый танец, но пальцы прорицательницы вдруг замерли.
– Не останавливайся, милая. У меня мало времени.

Она медленно спустила корсаж и вытащила руки из тонких рукавов платья. Льющийся свет пламени ласкал ее золотую кожу, покрытую едва заметными линиями, напоминающими своим рисунком мельчайшую чешую, отчего кожа сияла, подобно полированному металлу.

–  Как ты красива, милая.
– Теплые слова вызвали яркий румянец на ее щеках, ее одинокое сердце вновь забилось быстрее.
– Время не оставило на твоем теле никаких следов, оно осталось таким же, как в тот день, когда мы предавались страсти на полу Большого зала. Ты помнишь, мое пламя?