Судьба дракона

– Ага, а этого подпаленного – толстяк, да?

– Нет, Листик, он еще ничем не отличился и поэтому просто Визаньяк, – не приняла шутливого тона девочки монахиня и серьезно объяснила: – Но он очень хочет, чтоб его называли Визаньяк-праведник. Поэтому он и роет подо всех, вернее, пытался рыть, пока ты его не подпалила.

– Ага, по-моему, добавка к фамилии «подпаленный» ему больше подойдет, – став серьезной, ответила девочка. На этом разговор прекратился, так как инквизиторы подошли к костру.

Ужинали взятыми с собой продуктами. При этом Листик вздыхала и почему-то поглядывала на пещеру. На ночь расположились тут же, у костра, разложенного среди камней, будто специально разбросанных на полянке. Лейтенант Карек предлагал переместиться ближе к лесу, уверяя, что там безопасно, но инквизиторы не захотели. Они не сомкнули глаз всю ночь, со страхом прислушиваясь к звукам, доносящимся из ночного леса. А вот норвеи спали, кроме караульных, естественно. Тихонько посапывали и Олива с Листиком, завернувшиеся в одно одеяло.

Утром девочка изумила инквизиторов. Она отправилась купаться в речушку, вытекающую из-под скалы, немного в стороне от входа в пещеру с костями. С ней пошла Олива, но она не купалась, а только умылась, раздевшись до пояса. Норвеи к этим действиям монахини и своей баронессы отнеслись равнодушно, а вот инквизиторы стыдливо отворачивались. Когда уже одетая Олива и Листик, завернутая в большое полотенце, подошли к остальным, Визаньяк стал многословно сокрушаться о падении нравов как среди приграничного дворянства, так и среди живущих здесь монахинь.

Сестра Олива, пожав плечами, ответила:

– Здесь приграничье.

– Вы это уже говорили! – не унимался толстяк. Он, как и другие его товарищи, умываться ледяной водой не стал. Они ждали, пока умоются норвеи, последовавшие примеру Оливы.

– А как ты будешь лечить свою болячку? – спросила Листик, отвлекая внимание блюстителя нравов. – Ведь ты же должен ее показать лекарю?

Чирей, как считал Визаньяк, отозвался взрывом боли. Инквизитор страдальчески скривился и замолчал, потом поинтересовался:

– Есть ли где-то здесь лекарь? Или в этой глуши некому оказать помощь страждущему?

– Ага. – Ответ Листика был то ли утвердительный, то ли отрицательный, а поскольку все местные молчали, Визаньяк снова спросил девочку:

– Госпожа баронесса, есть ли здесь кому оказать страждущему помощь?

– Ага, к вечеру будем там. Так что пока придется страдать.

После чего девочка рассказала про Марту и предложила поехать к ней, пояснив, что это займет еще один день. Конечно, Листик могла провести к Марте и быстрее, но решила измотать инквизиторов прогулками по лесу и показать все тяготы и опасности жизни в приграничье. Норвеи и Олива промолчали, решив не мешать девочке. Хозяйка леса хотела провести инквизиторов мимо пещеры медведя и через долину, где любила отдыхать после охоты махайра.

Невыспавшиеся инквизиторы сонно качались в седлах, но только первые полчаса. Окружающий лес становился все мрачнее, а угрюмые скалы нависали над дорогой, словно злобные великаны, готовые раздавить жалких козявок, которые посмели нарушить их покой. Листик вела отряд по тропе, почти вплотную подходящей к Хасийским горам, в этом месте поднимающимся отвесной каменной стеной.

От сонливости инквизиторов не осталось и следа. Они пугливо озирались, с надеждой поглядывая на невозмутимых норвеев и рыжую девочку, о чем-то оживленно переговаривающуюся с сестрой Оливой, которая не выказывала даже признаков беспокойства. Когда скалы сменились относительно пологими склонами, а лес немного отступил, превратив дорогу в подобие широкой долины, успокоился даже Визаньяк, по-прежнему скособочившийся в седле. Смена его настроения выразилась в громких охах и ахах, свидетельствовавших о его невыносимых страданиях.

– Ага! – произнесла Листик, ответом ей был грозный рык.

Немного в стороне от дороги на плоской, отдельно стоящей скале лежала гигантская саблезубая кошка.

– Ага, – повторила девочка, в ее голосе был не испуг, а удовлетворение.

Ответом послужил новый рык вскочившей на лапы махайры, приготовившейся, как думали инквизиторы, к нападению. Вообще-то кошка не рычала, она жалобно мяукала, но как может мяукать кошка размером с тяглового быка и с огромными клыками. А мяукала она, потому что увидела Листика, девочка неоднократно гоняла ее, не позволяя нападать на стада, которые принадлежали местным селянам. Вот поэтому кошка, увидев дракона, пусть даже в человеческой ипостаси, испугалась.

– Спасайтесь! Я задержу этого страшного зверя! – закричала Олива, выхватывая меч и поднимая свою удивленную лошадку на дыбы.

В отличие от людей, лесные, да и домашние животные отлично видели драконью сущность Листика. Обычно они очень пугались, но когда понимали, что дракон не проявляет желания их съесть, принимали его как своего вожака-повелителя. А домашние животные видели еще и защитника, который не даст их дикому зверью в обиду. Поэтому смирная лошадка Оливы так поразилась демаршу своей всадницы.

Листик, чуть не свалившаяся со своего места перед воинственной карротинкой, недоуменно спросила:

– А это зачем? Зачем ты так? Они же и так скачут сломя голову, еще заблудятся, разыскивай их потом.

– Должна же я показать служебное рвение, – спокойно ответила Олива, пряча меч в ножны.

– Показала? Да? – поинтересовалась Листик и поторопила: – Поехали быстрей, а то они совсем в чащу забьются.

– Думаю, Гильемо им далеко уехать не даст, – ответила карротинка, пуская лошадку в галоп.

Догнать инквизиторов и норвеев девочка и монахиня сумели только через милю. Под большим деревом свою баронессу спокойно ждали норвеи, а инквизиторы имели такой вид, будто они не на лошадях скакали, а бежали перед ними.

– Вы вырвались из когтей и зубов этого чудовища! Как вам это удалось?! – вскричал Визаньяк, забывший о своей болячке.

– Как вы сумели уйти от махайры, и не гонится ли она за вами? – спросил Торнув. Он тоже был напуган, и продолжать бегство ему, как и остальным инквизиторам, помешал страх, норвеи-то остановились, а без них ехать по лесу было очень боязно.

– Не-а, не гонится, – заулыбалась девочка. – Мы ее победили!

– Как победили? – изумился брат Торнув.

– Мечом! – ответила Олива.

– И добрым словом, – добавила Листик и, окончательно сбивая с толку, пояснила: – Не-а, шкуру снимать не стали, она нас очень просила этого не делать, вот мы ее и пожалели, а то, знаете ли, в горах холодно. Без шкуры-то!

– Жаль, жаль, хорошая шкура. Но без шкуры по горам бегать тоже не годится! – вздохнул Гильемо. И, скрывая улыбку, очень серьезно продолжил: – Но если она вас попросила не снимать ее с махайры, то вы правильно сделали, что уважили ее просьбу.