Судьба магии. Книга вторая

Я жду, не уверенный, что она имеет в виду.

Фрици поднимает на меня глаза:

– Я испытывала ужас от мысли, что потеряю тебя, и все, чего хотела, – это разорвать мир на части и снова заявить о своих правах на тебя. А когда я об этом думала, у меня в руке был камень воздуха. Вот что разорвало землю на части, вот что сработало. И спасло тебя. Камень. Не я.

Я качаю головой:

– Камень – это только камень. Сколько веков он пролежал в кургане. Ты спас меня.

– Но…

Я прижимаюсь губами к ее, заглушая сомнения на ее языке, сожалея, что не могу заглушить и боль в ее сердце.

Когда мы отстраняемся друг от друга, я вижу, как чувство вины вновь давит на Фрици, сковывая ее плечи, ее душу. Она позволила Дитеру вернуться в родную деревню, и хотя это он, а не она, убил почти всех в ее ковене, она винит себя. Хотя я согласился на эту миссию добровольно, если со мной что-то случится, Фрици будет винить себя.

Каждый ее выбор до сих пор был направлен на то, чтобы выжить.

Но даже эта мысль не помешает ей утопать в чувстве вины, если рядом не будет меня.

Я касаюсь пальцем ее подбородка, прося поднять взгляд. Когда Фрици смотрит на меня, я вижу, что ее глаза покраснели.

– Это я здесь католик, не ты.

– У тебя нет монополии на чувство вины.

– Происходящее не твоя вина, – шепчу я. «Ни в чем нет твоей вины».

– Я знаю. – Ее голос дрожит. – Но…

«То, что я хочу сделать дальше, будет моей виной».

Это ее голос, но звучит он у меня в голове. После сражения вместе с ней я настроился на мысли Фрици лучше, чем прежде, и эта мысль особенно яркая.

– Что ты планируешь? – спрашиваю я. Дрожа, я беру рубашку и натягиваю ее через голову. По крайней мере, теперь я чище, чем прежде.

– Ничего! – Ее глаза расширяются от страха – не предо мной, как мне кажется.

– Ничего… пока? – догадываюсь я.

Она отводит взгляд.

– Не знаю. Все… это неправильно. Я больше не понимаю, как поступить правильно.

– Какие есть варианты? – спрашиваю я. Всюду волшебство, и я не представляю, какими дорогами оно нас поведет. Знаю только, что, несмотря ни на что, буду рядом с Фрици.

– Древо как плотина, оно гарантирует, что высвобождается определенное количество магии, доступ к которой имеют только ведьмы, доказавшие чистоту своих намерений с помощью заклинаний и ритуалов… – Ее голос затихает, и я понимаю, что эти мысли крутились у Фрици в голове уже долгое время. – И то, что хочет сделать Дитер, неправильно, я знаю, я верю в это.

Он хочет разрушить существующие ограничения и заполонить наш мир магией в тщетной попытке заполучить ее себе.

– Но… мы не можем продолжать жить, придерживаясь традиционных методов использования магии. Этого больше недостаточно, – произносит Фрици таким тихим голосом, что я едва могу различить ее слова.

– Другие говорят о дикой магии так, будто это зло, – говорю я. – Но ты используешь дикую магию, и это не зло.

– Я знаю.

– Магия не что иное, как сила, – продолжаю я. Я почувствовал, как эта сила наполняла мои мышцы, дав мне возможность сразиться со статуями. Возможность защитить человека, которого я люблю. – То, как ты используешь ее, и делает твои поступки хорошими или плохими. А не саму силу.

– И ты в этом уверен? – интересуется Фрици. В ее глазах сияет мольба, и я понимаю, что в ее голове идет война, в ней мечутся вопросы, которые у нее едва хватает смелости задать, пока мы одни.

– Нет, – честно отвечаю я. Я не колдун. И не понимаю, как устроен ее мир, пусть даже теперь и живу в нем. – Но, – добавляю я, и ее лицо проясняется от лучика надежды, – я верю в тебя.

Фрици прижимается ко мне, ее голова склоняется над татуировкой, и, как мне кажется, она слушает биение моего сердца. Я хочу обнять ее, хочу показать свою любовь, но также знаю, что причина, по которой она позволяет мне поддерживать ее сейчас, заключается в том, что она все еще истощена, лишившись своего запаса магии, – и это моя вина. Поэтому, вместо того чтобы заключить ее в объятия, приподнять ее подбородок, потребовать поцелуев и успокоить ее разум, я беру ее за плечи и мягко отстраняю.

– А ты можешь научить меня? – спрашиваю я.

– Чему научить?

– Как использовать магию, не истощая тебя. Я твой воин, но предпочел бы сражаться рядом с тобой, а не перед тобой.

Мы не произносим этого вслух, но понимаем, что встреча с чудовищами, посланными богиней, может оказаться пустяком по сравнению со столкновением с братом Фрици, и мы не готовы к этой битве.

– Я понятия не имею, как научить тебя колдовать, – признается Фрици тихим голосом. – Но могу, по крайней мере, показать, как это делаю я.

Фрици подводит меня к дереву возле колодца, и мы садимся под его ветвями, над нами молодые листья рассеивают свет. Листья овальные, слегка заостренные, все еще маленькие, но я почти уверен, что это фруктовое дерево. Может, какой-то странник, подкрепившись, бросил огрызок яблока, и, так как в этом месте никто не ходит, из семян выросло дерево.

Мы с Фрици сидим лицом друг к другу, скрестив ноги и положив руки на колени. Я видел, как монахи молятся подобным образом – не стоя на коленях перед алтарем, а в тихих молитвах во время отдыха от работы в саду, или в начале дня, или когда остаются одни.

– Магия подобна деревьям, – говорит Фрици, и я улыбаюсь, потому что, конечно, она использовала аналогию с растениями, чтобы рассказать о себе. – Нужно время, чтобы выросли новые листья.

– Ты не обязана показывать мне все сейчас, – быстро говорю я. Мы даже не отдыхали с тех пор, как выбрались из кургана, мне не следовало просить ее об этом. Я слишком многого требовал от нее тогда, и слишком многого сей-час, и…

Она переплетает свои пальцы с моими и ждет, пока я встречусь с ней взглядом, прежде чем улыбнуться.

– У меня достаточно сил. Ковен в Черном Лесу называют Источником, но внутри меня тоже есть источник, который связан с магией. Он наполняется медленнее, чем мне хотелось бы, но все-таки наполняется.

Источник. Кажется, что и у меня есть такой, о его существовании я не подозревал, ведь он пустовал, пока его не наполнила магия Фрици.

Во время сражения я потянулся к магии Фрици, и она давала мне ее. Теперь же, когда закрываю глаза, то чувствую, как что-то мягко наполняет меня изнутри.

Это происходит в том же ритме, в котором бьется мое сердце.

Вместо того чтобы хвататься за это чувство, я просто… открываю ему дверь.

В моей груди разливается тепло. Я сосредотачиваюсь на этом ощущении. Холодными утрами в Трире я иногда делал глоток-другой крепкого виски, чтобы согреться, и огненная жидкость заставляла мое тело просыпаться. Это похоже на то, что я тогда ощущал, но без едкой горечи в горле, без огня в легких. В этом есть только сила, тепло и никакого огня.

– Чувствуешь? – неуверенно спрашивает Фрици.