Судьба самозванки

– Не меня, - рычу я, не отрывая взгляда от потолка. Крючки, ввинченные в то место, где веревка соединяется и свисает вниз для танцоров.

Маг, должно быть, проскользнула в мою кабинку - самую темную, блядь, кабинку в клубе, - потому что ее голос звучит ближе. Моргая сквозь дымку, становится очевидно, насколько замедлен мой мыслительный процесс.

Но мне все равно.

Мне нужны ответы, и я знаю, что сегодня вечером я их не получу, поэтому сегодня я выпью. За него.

Ради нее. И из-за того, как сильно я ее ненавижу.

Господи. Я облажался.

– Сейчас, сейчас, милорд… - ее голос понижается, и я, наконец, отрываю внимание от потолка и переношу его непосредственно на нее. Зара из тех магов, которым интересно, как хорошо ей было бы чувствовать себя рядом с твоим членом. Мне не пришлось сильно удивляться, так как я укладывал ее на спину больше раз, чем мог сосчитать.

Как по мне? Она посредственность.

Она перебрасывает свои длинные черные волосы через плечо, блестящие пряди падают на стробоскоп при каждой вспышке.

– Уже что-нибудь известно о смерти короля?
– ее голова наклоняется набок, и я наблюдаю, как пальцы начинают постукивать по столу. Она беспокойна.

– Что бы ты ни хотела сказать, выкладывай.

Пауза. Затем она протягивает руку и забирает у меня бутылку с алкоголем, подносит ее к бордового цвета губам и делает большой глоток.

– Мне нечего сказать, - она проводит большим пальцем по нижней губе.
– Пока.

– Но, - огрызаюсь я, заставляя себя открыть рот, когда она возвращает мне бутылку, чтобы сделать еще глоток.

– Но. Я что-то чувствую.

Мой взгляд скользит через ее плечо к входной двери, где она слегка приоткрывается, и маленькая фигурка в капюшоне выходит, направляясь в другой конец бара. Девушка выдвигает табурет и садится сверху. Интересно, снимет ли она капюшон.

– Найт?

– Что?
– я возвращаюсь к Магу.
– Выкладывай. Я не в настроении разгадывать загадки.

Она придвигается ближе ко мне, и я откидываюсь назад, нуждаясь в дистанции.

– Если ты здесь из-за моего члена, Зара, тогда я предлагаю тебе пойти куда-нибудь еще, потому что все, что я дам тебе сегодня вечером, - это желание умереть.

Она хихикает, ее голова откидывается назад, прежде чем снова прижаться ко мне. Я не могу трахаться с ее уловками сегодня вечером, поэтому я поворачиваюсь обратно к молодой девушке, чтобы посмотреть, сняла ли она уже капюшон, но сиденье, на котором она сидела, пустует.

Допивая остаток своего напитка, я выскальзываю из кабинки, нуждаясь в дистанции между мной и этой долбаной реальностью. Сначала король, затем бой с Лондон. Упрямая гребаная сука. Каждый раз, когда она злится, все, что я представляю, это свою руку на ее горле и свой член у нее во рту. В таком порядке.

– Подожди!
– рука Мага останавливает меня, когда она сжимает мою руку.
– Найт…

Я смотрю на нее в последний раз, наблюдая, как цвет ее глаз становится матово-белым.

– Там… огонь. И снег. Холодно… так холодно… но… так жарко?

Я вырываю свою руку из ее хватки.

– В очередной раз ты доказала, что твой дерьмовый рот ничего не стоит.

Шесть

Лондон

Король мертв. Король мертв, и никто мне не сказал. Я должна была выяснить это, выслушав охранников и их босса, когда те сменили некоторых из них в последнюю минуту. Должно быть, их сотни, марширующие вверх и вниз по этим коридорам, их шаги бесшумны, никаких доказательств их присутствия вне поля зрения.

Я не уверена, почему мне больно осознавать, что мальчики ничего мне не сказали, но зачем им это? Я не одна из них… Не то чтобы я хотела быть.

Но Найт должен был…

Нет.

Я сжимаю зубы. К черту Найта.

Король, вероятно, заслужил это, но даже девочка, воспитанная в другом мире, может понять серьезность такого происшествия. Я не уверена, что происходит в таком месте, как это, когда что-то такого калибра попадает в них, но я знаю, что это не может быть хорошо.

Вздыхая, я продолжаю двигать ногами, хотя мне просто хочется упасть на пол и сидеть там вечно.

Охранники, которым поручено проводить меня по нескольким пустым коридорам, останавливаются, и каменная стена перед нами исчезает, на ее месте материализуется дверь.

Четверо мужчин, одетых во все черное, с какими-то лыжными масками, натянутыми на лица, оставляя видимыми только глаза, выпрямляются, их тела полностью синхронно становятся неестественно жесткими, когда они отходят в сторону. Прижавшись спинами к стене, они смотрят вперед, видя все, но уставившись в никуда.

Это было то, что мой тренированный человеческий мозг назвал бы утром, когда я проснулась от криков братьев Деверо за пределами комнаты, в которой они меня заперли - то, что им, похоже, почему-то чертовски нравится.

У меня было время переодеться в джинсы и толстовку, которые я нашла на комоде, сходить в ванную и провести щеткой по спутанным волосам, прежде чем дверь, наконец, повернулась на петлях, открывая Крида с другой стороны. Он свирепо посмотрел, не сказав ни слова, когда подошел ко мне, но я уловила осторожные шаги, которые он старался делать, когда приближался. Я не показала, что заметила, но внутри почувствовала намек на удовлетворение, прежде чем оно быстро исчезло.

Он подошел, произнес несколько слов, которых я не смогла понять, и затем мы были здесь. Или я была здесь - снова в гребаном здании министерства.

Только на этот раз меня не бросили в клетку, как плохую маленькую Одаренную.

Я понятия не имею, что находится по другую сторону этой двери, но когда ладони начинают потеть, а пульс учащается, у меня появляется небольшая идея.

– Если ты ждешь, когда кто-нибудь откроет тебе дверь, я бы посоветовал тебе подумать еще раз, обычный человек.

Обычная, верно. Я больше не Бездарная девочка. Я почти хуже.

Донная кормушка в стаде акул.

Обычная, потому что они не видели доказательств значительной силы, и у них нет родословной, с которой меня можно было бы связать. В конце концов, я просто какая-то потерянная, бездарная девочка, которая нашла свой путь домой.

Я знала в ту минуту, когда Старейшина - член совета, который представился как Один, лидер Монстров, обратился ко мне как - к Лондон, когда я проснулась в той камере в первый день, что королевская семья «не пролила чай». У меня есть тайное подозрение относительно того, почему, но честно? Что, черт возьми, я знаю.