Судьба самозванки

Очевидно, мало.

Я бросаю взгляд на женщину рядом. Она выглядит моего возраста, но, должно быть, вчетверо старше, если она «говорит от имени монстра Рата», как она заявила, когда представилась. Что бы, блядь, это ни значило.

Ее рост более шести футов, то есть на целый фут выше меня, с огненно-красными глазами и волосами под стать. Они длинные и гладкие, как и ее шея. У нее слишком острая челюсть, и если бы она была в мире людей, люди увидели бы длинные острые ногти, вырывающиеся с кончиков ее пальцев, - это не ногти. Это когти.

И они выкрашены в розовый цвет.

Я понятия не имею, что это за чудовище, глядя на нее, но то, как она продолжает пялиться на мою шею, дает мне небольшое представление.

– Ты знаешь, ты не похожа на Викторию, - я поджимаю губы, мой взгляд скользит по ее телу.
– Больше похоже на… сучку.

Женщина дергается вперед, но в тот момент, когда она двигается, то же самое делают и охранники.

Лицо женщины становится непроницаемым, и она смотрит вперед, поэтому я закатываю глаза и тянусь к ручке. Моя кожа мгновенно горит.

– Черт!
– я вскрикиваю, глядя на ладонь и свисающую с нее обугленную кожу. Я смотрю на ожог, когда шесть букв направлены прямо на меня.

Отказ.

Моя голова поворачивается в ее сторону, как раз вовремя, чтобы поймать ухмылку, не то чтобы она пыталась это скрыть.

Отказ?

Мое сердце бешено колотится в груди.

Виктория проходит мимо меня, приближая лицо на несколько дюймов от моего. Смотрит мне в глаза, проводя языком по нижней губе.

– Моя ошибка. Будем надеяться, что где-то поблизости найдется целитель, у которого хватит смелости прикоснуться к тебе, иначе какое-то время будет жечь.

Достаточно смелый?

У меня нет времени думать об этом, потому что секундой позже Виктория обхватывает мое лицо ладонями, и ее красные глаза начинают мерцать серебром.

– Я собираюсь снять с тебя магические оковы, и ты будешь вести себя, как хорошая маленькая Одаренная. Ты не будешь говорить. Ты не будешь убегать. Самое главное, если ты попытаешься использовать магию, то поджаришься изнутри.

Вдоль моих бровей начинает собираться небольшая морщинка, и на самом деле, мне чертовски хочется рассмеяться, но затем она моргает, на ее губах появляется гордая улыбка, и я понимаю… она серьезна.

Она ожидает, что я выслушаю. Любопытство одолевает разум, поэтому я решаю дать ей то, что она хочет, кивая, как «хорошая Одаренная».

Ее руки нависают над моими запястьями, и красные лазерные огоньки, которые обвиваются вокруг них, создавая нечто похожее на бесконечную петлю, становятся синими. Из синего они превращаются в черные, а затем все, что от них остается, - это исчезающее облако дыма.

Я потираю левое запястье, шипя от ожогов, оставленных наручниками, но это ничто по сравнению с болью в ладони.

Наконец, она толкает дверь, но все, что я вижу по ту сторону, - это темнота.

Делая глубокий вдох, я шагаю вперед, но затем что-то ударяет меня в грудь.

Оно стучит, шевелится и кружится, и я знаю.

Моя пара по другую сторону этой двери… и он зол.

Хорошо. Нас, блядь, таких двое.

Найт

И снова я узнаю, в какую секунду она рядом, но на этот раз не связь заставляет трепетать все мое существо. Это запах ее крови.

Голова поворачивается в ее сторону в тот самый момент, когда ее голова склоняется к моей; это похоже на рефлекторную реакцию, которую мы, блядь, не можем контролировать.

Ее позвоночник напрягается, а руки сложены за спиной.

Мгновенно мои глаза обводят каждый дюйм ее тела, ища повреждения на коже, который посылает ее аромат прямо в легкие и вплоть до гребаного члена, но я не могу его найти, толстовка и джинсы скрывают почти каждый дюйм крошечного тела.

Ей требуется всего доля секунды, чтобы понять, что я здесь не один, и она медленно поворачивается лицом вперед.

Ее глаза широко распахиваются, когда она смотрит на людей внизу, и она делает небольшой шаг назад. В ту секунду, когда ее нога двигается, Виктория, одна из любимиц Министерства, толкает ее вперед. Мне требуется все усилие, на которое я способен, чтобы удержаться на ногах.

Мышцы ног напрягаются и тянутся, но я сопротивляюсь, превозмогая боль, отрицая ту часть себя, которая полна решимости добраться до нее, и вместо этого сосредотачиваюсь на матери впереди.

Она парит над краем бескрайнего балкона, выходящего на мост, разделяющий наши королевства; красное платье развевается на полуночном ветру, делая ее похожей на настоящий кошмар.

Ее последнее сообщение было серьезным, и она здесь выглядит, как злая вдова, но это ничем не отличается от нормы, если не считать ярости в глазах.

Старейшины посоветовали не проводить наш конклав сегодня; сказали, что это опасно, учитывая, что убийца моего отца все еще разгуливает по нашим улицам, и это всего лишь еще одно доказательство того, что Министерство делает нас слабыми.

Забудьте на минуту, что он наш отец.

Нашего короля, блядь, убили. Короля.

Человек, рожденный с единственной целью - исполнять свой долг и роль. Который провел всю жизнь, служа и выступая от имени нашего рода. Для Стигийцев и гребаных Аргентов, если они пришли бы просить немного помочь покрасить серое вещество в черный цвет.

Именно тогда наши люди, истинные и достойно Одаренные, собираются вместе больше всего.

Мы взбешены, жаждем возмездия и ответов. Но это нечто большее.

Это вопрос судьбы.

Судьба - это то, что для нас все. Судьба члена королевской семьи, или это была судьба фальшивки?

Министерство заявило, что люди не выйдут сегодня вечером, и мы тоже не должны.

Я ухмыляюсь про себя.

Показывает, как много они знают.

Коридор полон Аргентов и Стигийцев, стоят плечом к плечу, насколько можно увидеть, ожидая того, что, как они знают, будет дальше, в то время как в очередной раз получают удар от чего-то, что они не могли предвидеть.

Я представляю, что каждый раз, когда к Аргентам обращаются, они едут сюда со страхом и неуверенностью, поскольку таким же образом они узнали о смерти своей собственной королевской семьи столетия назад, за которой последовал шок от создания Министерства на его месте и отказа нашего отца отказаться от своего титула.

И какого хрена ему это делать?

Он был гребаным Королем Тьмы, и это было по праву.

Мы никогда не подчинимся так называемому служению. Мы не подчинились тогда и чертовски уверены, что не подчинимся сейчас.