Сухой закон

Через час подошёл Мишка и увёз Гарри на грузовике, перед этим попричитав над Витей и долго сокрушаясь по поводу состояния «Шеви». Теперь надо будет выкупать его аренду ещё на один день, и шпаклевать все вмятины от дроби, а потом красить. Тоже дополнительные траты. Или вообще его выкупить? Хватит денег после ещё одного рейса с виски? Надо подумать.

Я поднялся наверх к Громову, который уже спал глубоким и тяжёлым сном. Попробовал лоб друга, укрыл его одеялом и сел на кухне к торшеру, рассматривая под слабым светом «трофейные» документы. Ещё раз остановился на паспорте молодого парня, которого после выстрела Гарри теперь и опознать-то толком не получится.

— Что ж, Фин МакЛаски… Как бы это цинично ни звучало, но тебя мне послала судьба…

Глава 17

Подстава

— Подожди! Дай отдышаться!

Налитое белое тело близко пронеслось над моим лицом, и Аля, переводя дух, поднялась с кровати. Подо мною скрипнули петли. Надо бы смазать, а то соседи снизу, наверное, уже готовы убить нас обоих.

Обнажённая, в свете тусклого уличного фонаря, пробивающегося через старый тюль на окне, она была прекрасна.

— А ты хорош! Сколько у тебя было девушек?

— Ты — первая…

— Врёшь!

— Говорю чистую правду!

Не, ну а что? Конкретно у этого моего тела — первая. Так что формально я не солгал. Ну а опыт, его, как известно, не пропьёшь. В молодом теле, конечно, все приятнее и острее. Плюсы у новой жизни, несомненно, были!

Я лежал и смотрел, как Аля танцующей походкой направилась к графину с водой. Жадно припала к нему, выпрямившись. Длинные распущенные волосы коснулись ямочки ниже талии. Мне определённо повезло… Желание начало снова разгораться внутри.

Она повернулась и упёрлась руками в тонкую талию:

— Нравится?

— Ещё бы! Хочется ещё! — не стал кривить я душой.

— Мне на работу… — помотала она головой.

Я посмотрел на часы — единственную вещь, которую оставлял себе в повседневной жизни из купленных обновок, помимо пальто.

— Мне тоже надо по делам. Но мы ещё успеем…

— Нет… — скорее просто пококетничала Аля, но я уже притянул её к себе на кровать.

* * *

— Дядя Женя, посмотрите? — передал я мастеру старые большие часы с простым циферблатом.

— Посмотрите или почините? — уточнил вечно ворчливый дед.

— Почините… — улыбнулся я и отдал ему часы. Не свои…

— Какие жалобы у «пациента»?

— Да не знаю, даже. Часы старые. Выиграл в карты, а они не идут.

— Ох уж эта молодёжь… карты — карты… Портки проиграешь, куда побежишь?

— Я же выиграл, — возмутился я, кося под дурака.

— Это пока. Весь фарт в этом мире рано или поздно заканчивается… — философски изрёк дед Женя, вскрывая крышку часов.

Они, надо сказать, были не совсем простые. Это были именно тот механизм, который я снял с адской машинки. Которую утром с большой предосторожностью мне вручил Лёва. И дал напутствие везти всё очень аккуратно. Принцип подключения был простейший, но я всё равно изучал его полчаса, если не больше, прежде чем снять сам, казалось бы, застывший навечно, циферблат.

— Здесь пружина перетянута! Просто до ужаса… Завод очень тугой. Тут максимум на три-пять секунд хватит его. А дальше пружину сорвёт напрочь…

— Три-пять? — переспросил я, чувствуя, как невольно сжимаются кулаки, а по спине бегут мурашки.

— Ну да. Убирать пружину?

— А как ты так заметил, дядь Жень? Я просто открывал и не понял.

— Ох, молодёжь… Смотри. Вот тут два винтика. Это — стопор возврата. А вот это — взвод пружины. Один виток — десять секунд. Шесть витков — минута. А тут полвитка. Надо пять с половиной спустить и стопор переставить. Чтобы заново отсчёт шёл. А то у тебя тут всего лишь пять секунд. И всё — дальше механизм клинит, и часы останавливаются.

— Хорошо…

Точнее, ничего хорошего. Как я и заподозрил тогда вечером, Соломон Михайлович решил выкинуть нас в утиль. Вместе со складом. Больно красиво разливался он тогда соловьём. И потом, уже обдумывая наш разговор вечером, я решил перестраховаться. Тоже мне, несчастный случай на производстве. Если от нас вообще хоть что-то останется.

Почему я не поверил ему? Ладно Витя с Мишей, два молодых парня с простейшим образованием в начале XX века. Но я-то прекрасно понимал, что двух килограммов взрывчатки не хватит на весь склад. Мы же не сарай идём сносить. А вот угробить нас — вполне себе приличный заряд. Но мы пока что мелкие сошки. Значит, с этим складом всё совсем не так просто, как рассказывал Соломон… Надо будет там внимательно на месте осмотреться.

Есть у меня обоснованные подозрения, что нас и опознать-то не получится, после того как вместе со складом выгорим дотла и мы. Н-да… а как патоку мне в уши лил, старый таракан… как старался. Даже про алкоголь нам рассказал. Наживку закинул. Есть ли там это виски вообще на складе? Да, наверное, есть, и ему это точно известно. Чтобы мы, когда увидели дорогой алкоголь, обрадовались, да из штанишек от переизбытка чувств по-молодости повыпрыгивали, представляя — сколько заработаем. А потом забыли про все предосторожности. Ну ничего…

— Спасибо, дядь Жень. Я думаю, что часы я обратно отдам проигравшему, пусть возвращает долг деньгами.

— В смысле? Что, уже не чинить, что ли? — возмутился дед.

— Не, ты не подумай, сколько с меня причитается? — тут же успокоил его я.

Старик-часовщик только махнул рукой:

— Да что это за работа, забирай, — он смягчился и толкнул часы ко мне по сукну, которым была покрыта часть шероховатого деревянного стола.

— Спасибо! — тепло поблагодарил я и, забрав их, вышел на улицу в тяжёлых раздумьях.

* * *

— Значит, он нас в расход решил записать? — возмутился Мишка.

— Именно.

— Тогда какого черта мы вообще потащимся на этот склад?

Гарри тяжело вздохнул и посмотрел на часы, лежащие между нами на столе в моей съёмной квартире:

— Потому что мы уже знаем про него.

— «Свидетель всегда хуже подельника», — согласно кивнул я.

Миша откинулся в кресле и взялся за виски:

— Н-да, влипли так влипли. Что будем делать?