Сулейман. Я выбрал тебя

Наши с Нюткой показатели оказываются даже чуть выше, чем у девочки с ее крестным, потому в медицинский бокс отправляемся с Сулейманом на пару. Там впервые я понимаю, что значит ревность во всей своей красе.

Молодые медсестры, оживившиеся при виде статного привлекательного мужчины, начинают активно жужжать и строить ему глазки, любыми способами обращая на себя внимание. И пусть меня они тоже не игнорируют, но от Султанова не отходят, даже когда выполняют все необходимые процедуры и вполне могут переключиться на другие дела.

Не желая участвовать в общем наигранном веселье, отворачиваюсь к окну. Кружащийся большими хлопьями снег навевает меланхолию, я же задумываюсь, как вообще умудрилась оказаться в таком странном положении. Не иначе, как помутнение мозга словила. Еще совсем недавно я четко и основательно ненавидела Султанова за наше прошлое. Но каким-то невообразимым способом он сумел оправдаться, сломал все барьеры и вновь забрался в сердце. Стремительно, глубоко, потому что по-другому не умеет. И это явно повлияло на меня. Всегда самостоятельная, жесткая и уверенная, я будто расслабилась, стала полной противоположностью себе прежней. Чувствительной, ранимой и боящейся его потерять.

Не успеваю провалиться в очередное самобичевание и неуверенность, как ощущаю чужое прикосновение к руке, в которой находится катетер. Еще не повернув голову, я знаю, чья ладонь согревает меня. Потому что так остро реагировать, чтобы до мурашек по коже и бабочек в животе, могу только на него. Сулейман аккуратно сжимает мои пальцы и, почти не моргая, смотрит в глаза.

– Всё хорошо? – уточняет одними губами, ловя все эмоции, что я не успеваю скрыть.

– Да, – отвечаю также беззвучно, растворяясь в его взгляде.

И больше нет посторонних, никого нет. И ничего. Только я и он, и пламя в его глазах.

***

– Поехали со мной, обещаю, тебе все обрадуются, – произносит Сулейман, обхватывая мои ладони, в которых я держу стаканчик со сладким горячим чаем.

Смотрю на него, такого расслабленного сейчас и умиротворенного, и верю, но, чуть обозначив улыбку, отрицательно качаю головой.

Я однозначно пока не готова знакомиться с его родственниками. Это слишком серьезный поступок. А мы и так умудряемся двигаться в наших отношениях семимильными шагами. Думаю, немного сбавить обороты – будет более чем правильно.

– Нет. Я лучше отдохну, поваляюсь, посмотрю телевизор, – киваю на широкую плазму, висящую на стене. – Такой насыщенный день выдался, что голова кругом. В переносном смысле, – добавляю тут же, замечая, как внимательные карие глаза чуть прищуриваются.

Нас отпустили из медкабинета два часа назад, предварительно проверив и убедившись, что оба чувствуем себя вполне хорошо. Но, прежде чем покинуть больницу, мы еще раз навестили семейство Муромцевых и договорились, что завтра с утра, когда начнется плановая операция, будем рядом.

И вот сейчас сидим в гостиничном номере, который Сулейман снял по моей просьбе. Мини-отель квартирного типа мне сразу понравился. И не только потому, что от больницы до него можно дойти пешком, перейдя наискосок парк, но и потому, что он небольшой и вместе с тем какой-то домашний и уютный, а персонал приятный и располагающий к себе.

– Уверена? Обещаю, тебе никто не обидит, – сдвигает он брови вместе, наигранно хмурясь.

– Уверена, поезжай, – перевожу взгляд на вновь вибрирующий телефон Сулеймана, где высвечивается слово «мама».

«Перезвоню через 10 минут», – отбивает он сообщение и вновь сосредотачивается на мне.

– Может быть, что-то нужно купить? Точно всего хватает?

– Точно. Всего достаточно, не волнуйся, – успокаиваю, не скрывая улыбки. Мне очень и очень приятна его забота и внимание. Может быть, даже немного перебор, но теперь, когда я знаю Султанова лучше, понимаю, что он такой, какой есть, ничего не делает наполовину. – Зубная щетка и шампунь входят в косметический набор номера, а одежды у меня целый чемодан, – киваю на сумку, которую собирала в собственной квартире всего лишь вчера, хотя кажется, будто прошла целая вечность.

Неудивительно.

Меньше чем за сутки я успела побывать в гостях у Сулика, а теперь нахожусь в Москве в гостинице. У любого случится перегрузка мозга.

Хорошо еще в дороге додумалась отзвониться Катюшке и попросить ее оформить отгул в счет отпуска, и заодно Санычу, предупреждая, что пропадаю по семейным обстоятельствам. Сейчас уже сил нет никому ничего объяснять, действительно выдохлась.

– Не хочу от тебя уходить, – озвучивает Султанов то, что я и сама вижу.

– Надо. Тебя родные ждут. Волнуются. И отдых тебе тоже требуется, ты же не робот, – подтруниваю, вставая, чтобы его проводить. – За меня не переживай, сейчас пойду в душ, а через сорок минут ужин принесут, который ты заказал.

– Если соскучишься или что понадобится, позвони или напиши, и я сразу приеду, – бурчит, сдаваясь, и притягивает к себе ближе.

Поддаюсь с удовольствием. Меня саму к нему магнитом тянет. И неправильное эгоистичное желание попросить остаться так и жжет губы, но я прикусываю щеку изнутри и заставляю себя улыбаться.

Семья – это святое. И он просто обязан поехать к родным, которых и так видит нечасто из-за расстояния. Я не могу держать его у своей юбки постоянно, потакая то страху, то желанию быть с ним рядом.

– Маша моя, – произносит с предвкушением, пожирая меня чернеющими глазами.

Сулейман крепко обхватывает одной рукой мою талию, другой зарывается в волосы и оттягивает голову назад, пока я не выгибаюсь, оголяя шею. Дрожь предвкушения мгновенно пробегает по коже. Не сдерживаюсь, сама льну к огромному сильному телу, желая почувствовать его как можно ближе.

Пару секунд мужчина медлит, обводя мое лицо темным взглядом, а затем набрасывается, как оголодавший. Жалящие поцелуи следуют один за другим, Султанов будто метит территорию, которую уже считает своей. Втягивает кожу на скуле, а затем приглаживает ее языком, спускается к подбородку, шее. Жаркая волна следует одна за одной, грудь наливается, становится жутко чувствительной и просит ласки, лучики тепла стягиваются вниз живота и изматывают тянущими ощущениями. Хочется заскулить и потереться бедрами, попросить о большем. Но я не смею. Иначе он точно не уйдет, а я буду себя ругать.

С рыком Сулейман набрасывается на мои губы. И то, что он делает... Нет, черт подери, это не поцелуи, это настоящий секс. Крышесносный и одуряюще откровенный. Не могу противостоять. И не хочу. Меня разрывает на части и собирает вновь, и я готова молить о продолжении, но реальность сама врывается в плывущее сознание двумя громкими рингтонами.

Сначала звонит его телефон, а через пару секунд уже и мой.

Скашиваю глаза и усмехаюсь. Ну вот, мои родители меня тоже потеряли.

– Думаю, тебе пора, – шепчу сипло, стараясь привести в порядок сбитое дыхание, и неохотно покидаю надежные объятия.