Сулейман. Я выбрал тебя

– Я уже скучаю, – игнорируя телефоны, Сулейман вновь склоняется ко мне и дарит легкий, практически невесомый поцелуй, а затем забирает куртку из кресла и, не оборачиваясь, уходит.

– Да, – раздается его недовольный рык из коридора.

Я же улыбаюсь, как дурочка, запираю дверь и прислоняюсь к ней спиной, а потом хватаю свой неумолкающий мобильный.

– Привет, мамуль, – выпаливаю, сделав глубокий вдох и выдох.

Глава 31

Удивительное дело, но на разговор с родителями, причем одновременно обоими на громкой связи, уходит не более десяти минут. Стоит им услышать про то, что в Москве я не одна, а с Султановым, а кроме того могу быть полезна Нютке, его крестнице, о которой рассказываю вкратце, как мама перестает закидывать вопросами и выдыхает. Причем, так довольно и расслабленно, что папуля в кой-то веке теряется.

– Галина Анатольевна, а ты чего это, голубушка моя, такая довольная?

– Ой, Дима, тугодум ты у меня, но я привыкла, – отмахивается мамуля и быстренько со мной прощается, наставляя отдыхать.

Этим и решаю заняться.

Распаковываю сумку, достаю оттуда вещи на завтра, чтобы они отвиселись, и простую хлопковую майку с трусами, которые одену после водных процедур. Прихватываю банный халат, предоставленный отелем. И, с удовольствием втягивая свежий цветочный аромат, который он источает, топаю в душ.

Просторный санузел радует чистотой, а также наличием стиральной машины и широким полотенцесушителем. Закидываю грязные вещи в стиралку и, проверив воду, забираюсь в кабину. Включаю лейку на полную мощность и, зажмурившись, запрокидываю голову. Обожаю так проводить время, вот и теперь выкидываю все мысли из головы и просто кайфую.

Двадцать минут, полчаса или больше. Не засекаю и выключаю кран, лишь почувствовав полное довольство.

Стук в дверь раздается, когда я, только-только накинув халат и обернув мокрые волосы полотенцем, выхожу из санузла. Маргарита, девушка с ресепшена, заносит в мою комнату поднос с ужином и, пожелав приятного аппетита, шустро ретируется. Благодарю ее и, включив для фона телевизор, приступаю к дегустации.

Лапша с кусочками курицы в сливочном соусе оказывается очень вкусной, не замечаю, как подчищаю всю коробку. А затем, откинувшись на гору подушек, сваленных в изголовье кровати, медленно смакую латте с миндальным топпингом. Смотреть что-то сложное нет желания, потому щелкаю пультом, пока на одном из каналов не натыкаюсь на старый, но безумно классный фильм «Девчата» и с удовольствием в него проваливаюсь. А на любимой фразе «Зря сидите! Жилплощади в этом году не предвидится…» с улыбкой засыпаю.

Не знаю, что выдергивает из дремы, но сонливость смаргиваю мгновенно и озираюсь по сторонам. За окном непроглядная темень, в комнате полумрак. Лишь из ванной падает на пол небольшая полоска света, да экран плазмы разгоняет сумрак.

Незнакомая обстановка в первый момент напрягает, но в памяти быстро складываются фрагменты последних событий, и я уже более спокойно выдыхаю. Потираю глаза, не понимая, что могло меня побеспокоить, и опять откидываюсь на подушку, проверяя телефон, где нет никаких сообщений и пропущенных звонков.

Ну вот. Даже Султанов на время про меня забыл, встретившись с семьей. Хмыкаю, не скрывая от самой себя грустных ноток, и тут же прогоняю печаль. Нельзя ревновать к родным. Это глупо.

Еще один взгляд на экран подсказывает, что на часах всего лишь начало одиннадцатого, а глупое сердце пропускает мысль, чтобы что-нибудь написать Сулейману самой. Потому что вроде как я выспалась и точно соскучилась. Не успеваю.

Стук в дверь, короткий, но громкий, привлекает внимание. Сползаю с кровати и босиком шлепаю открывать, попутно же потуже запахиваю халат и затягиваю пояс. В голове нет ни одного варианта, кому я могла понадобиться ночью, но и не открывать нельзя. Вдруг что-то случилось в отеле.

Два оборота ключа в личине, нешироко распахнутая дверь, и я проваливаюсь в самые притягательные глаза на свете.

– Не смог без тебя уснуть, – хрипло выдает Султанов, подпирая плечом косяк, а сам смотрит так, будто я его прогнать могу.

А я могу? Заглядываю в себя и четко понимаю, что все внутри противится этой мысли.

Нет, ни за что, еще и попрошу остаться.

– А я вот уже, – пожимаю плечами, вдруг разволновавшись, и взмахиваю рукой в сторону измятой кровати, которую становится видно, стоит пошире открыть дверь.

– Пустишь к себе?

Делает шаг ближе, но не переступает порог, и тыльной стороной ладони касается щеки, которая явно «помята» после сна.

– Угу, – киваю уверенно и, перехватив его кисть, заставляю еще приблизиться. – Я рада, что ты приехал, очень, – признаюсь в порыве откровения.

И с тихим стоном закрываю глаза, когда меня притискивают к широкой груди и целуют, целуют, целуют. Голова идет кругом, дыхание сбивается, мозг берет тайм-аут и отключается, тело трепещет, а я наслаждаюсь каждой минутой нашей близости.

Мне так хорошо, уютно и правильно, что хочется остановить время и смаковать его бесконечно. Но я себе такого не позволяю. Слишком уставшим выглядит мужчина, и это мне совершенно не нравится. Потому включаю «деловую хозяйку» и отправляю его в душ. Сама же завариваю нам чай, открываю коробку пирожных, которые Сулейман приносит вместе с вещами из машины, и забираюсь в кресло с ногами, чтобы его ждать.

***

Утро. Нежное. Чувственное. Райское. Нереальное.

И вновь я прихожу в себя, распластанная на широкой груди Султанова. Глаза закрыты, дыхание сбитое. Не могу пошевелить ни ногой, ни рукой. Зато во всю слушаю громкое биение его сердца, заодно сопоставляя с моим, что стучит в ушах. В какой-то момент кажется, будто наши с Сулейманом главнейшие органы начинают работать в унисон, отзываясь и подстраиваясь друг под друга.

Фыркаю от фантастической мысли, что приходит в голову, и, повернувшись, касаюсь губами чуть солоноватой кожи.

– Султанов, ты – изверг, кажется, по мне поезд проехал, – ворчу для порядка и млею, когда он зарывается пальцами в волосы и неторопливо массирует затылок. – Ммр-рр.

– Это потому что кто-то не дружит со спортом, да, Машунь? Ну ничего, исправим, – весело хмыкает, нисколько не сомневаясь, что получит согласие, и кончиками пальцев ведет чувственную дорожку вдоль позвоночника, заставляя напрячься и заерзать.

– Сулик, прекрати, второго раунда я не вынесу, а нам через пару часов надо быть бодрыми в больнице. К тому же мне еще в аптеку стоит забежать.

– Что-то болит?

Теряя игривость, Султанов вновь нас переворачивает и нависает сверху, вглядываясь в глаза. Будто намеревается в них почесть ответ, если я промолчу. Вот только я не собираюсь. Разговор касается обоих.

– Нет, ничего не болит. Но мы с тобой не использовали презервативы. Ни вчера, ни сегодня, а таблетки я не пью, – доношу простую истину, чувствуя, как пылают щеки.